Попытки Эрдогана разыграть «российскую карту» могут носить конъюнктурный характер

К этому следует добавить, что речь идет о первой зарубежной поездке Реджепа Тайипа Эрдогана после неудавшейся попытки военного переворота и спустя два дня после впечатляющей демонстрации в его поддержку в стамбульском районе Еникапы. Интересная деталь: на этом грандиозном действии, собравшем несколько миллионов человек, часто вспоминали немодного, казалось бы, среди сторонников эрдогановской Партии справедливости и развития Мустафу Кемаля (Ататюрка), а Эрдоган прочитал строфы из поэта-коммуниста Назыма Хикмета. На митинг пригласили лидеров парламентских партий, кроме главы Партии демократии народов Селяхеддина Демирташа, а также множество других знаковых персон. Таким образом, Эрдоган создает широкую базу общественной поддержки; тем не менее, остаются актуальными и вызовы, в том числе связанные с экономическими неурядицами и провалами во взаимоотношениях с соседями. После отставки откровенного прозападного премьер-министра Ахмета Давутоглу его преемник Бинали Йылдырым провозгласил прагматический курс «Больше друзей, меньше врагов», целью которого является исправление имеющихся перекосов при неизменности стратегических ориентиров турецкой внешней политики, во многом являющихся константой еще со времен Османской империи.

Экономические санкции, введенные Россией в отношении ближневосточной страны после уничтожения в небе над Сирией 24 ноября 2015 года российского бомбардировщика, оказались для многих отраслей турецкой экономики весьма чувствительными.

В предшествующие годы рост популярности Эрдогана и его партии был во многом обусловлен именно экономическими успехами, базировавшимися в том числе на выгодном в первую очередь Анкаре сотрудничестве с Москвой.

Однако сирийская авантюра поставила все это под большой вопрос, а интенсивная работа Эрдогана с европейцами, и с Ангелой Меркель в частности, не принесла желаемых коврижек в виде ускоренного еврочленства и безвизового режима для турецких граждан и тем более не компенсировала потерь от разрыва с Москвой. Кроме того, утратив возможность использовать выгоды от сотрудничества с Москвой, Эрдоган приступил к консолидации националистического электората, что имеет свою оборотную сторону в виде активизации курдской проблемы и правозащитной риторики со стороны западных партнеров, на которую в Анкаре реагируют традиционно нервно. Еще более ситуация осложнилась после неудавшейся попытки военного переворота 15 июля. Спустя несколько дней международные рейтинговые агентства Standard & Poor’s и Moody’s понизили суверенный рейтинг Турции с дальнейшей негативной тенденцией. Сложные инвестиционные перспективы и риски, связанные с обслуживанием внешнего долга, серьезно подпитываются внутренней нестабильностью. Массовые аресты, увольнения в госсекторе и среди работников образовательной сферы, гонения на неугодных – все это не может позитивно сказываться на экономических перспективах страны.

По оценке некоторых турецких экономистов, ущерб страны от российских санкций мог составить до 10 млрд долларов. В целом же отношения двух стран заметно деградировали, а риторика официозных турецких СМИ в отношении России мало отличалась от практикуемой официальным Киевом. В феврале и марте, по некоторым оценкам, две страны оказались на грани открытого конфликта в связи с нескрываемым намерением Анкары частично оккупировать районы Северной Сирии и реализовать давнюю (еще 2011-2012 годов) идею «сирийского Бенгази» в Алеппо. Возможный ввод турецких войск на территорию Северной Сирии неминуемо привел бы к ответным действиям ВКС России с последующими взаимными ударами, уничтожением военной техники и немалыми жертвами с обеих сторон. Можно предположить, что оперативными планами турецкого командования предусматривались попытки захвата либо выведения из строя российских систем противовоздушной обороны, радиоэлектронной борьбы, разведки, боевого управления и связи. При этом, как и после 24 ноября 2015 года, Анкара планировала обратиться за помощью в Брюссель, что могло вызвать дальнейшие осложнения, вплоть до второго издания Карибского кризиса, куда более опасного и непредсказуемого по своим потенциальным последствиям.

Впрочем, от опасной черты, несмотря на «неоосманистский» кураж отдельных политиков, все же удалось отойти; кроме того, реальная угроза внутренней дестабилизации и экономических неурядиц вынудила Эрдогана все же задуматься о корректировке внешнеполитического курса. Наступив на горло собственной песне, он все же направил в Москву письмо, содержавшее некие словесные конструкции с признаками извинений (на русском языке, то есть не предназначенные для внутренней аудитории). Согласно Hurriyet Daily News, текст письма несколько раз согласовывался представителями двух стран в период с мая по июнь. Работавший над черновым вариантом письма вместе с переводчиками и дипломатами из посольства Казахстана в Анкаре официальный представитель турецкого президента Ибрагим Калын в конечном итоге остановился на слове «извините»…

Конечно, рано или поздно отношения двух стран были бы, по крайней мере частично, восстановлены – соответствующий вывод можно было сделать в июне, когда проработка соответствующих организационно-технических вопросов вошла в активную фазу (причем речь не только о работе над текстом вышеупомянутого письма с извинениями).

Визит президента Турции свидетельствует о возобновлении диалога, заявил Владимир Путин. Начавшись в узком составе, переговоры были продолжены с участием главы Национальной разведывательной организации Турции Хакана Фидана и начальника Генштаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова, глав ряда министерств и ведомств. «Приоритет – выход на докризисный уровень двустороннего сотрудничества. И это действительно насущная задача, – подчеркнул Путин, отметив, что только за последние пять месяцев текущего года объем российско-турецкого товарооборота снизился на 43%, в то время как в 2015 году спад составил 26%. – Нам предстоит кропотливая работа по реанимации торгово-экономического взаимодействия. Этот процесс уже запущен, но он потребует определенного времени».

Визит турецкого лидера в Санкт-Петербург сопровождался многочисленными предположениями относительно скорой нормализации двусторонних отношений и разморозки амбициозных экономических проектов, целесообразность которых (например, строительство АЭС «Аккую») подвергалась и продолжает подвергаться сомнениям со стороны, в том числе, известных ученых-атомщиков. Не меньше споров вызывает и «Турецкий поток», посредством строительства одной ветки которого Анкара рассчитывает решить проблему снабжения газом европейской части Турции. В свою очередь, «Газпром» заинтересован в выходе на энергетические рынки Европы, однако у турецких партнеров здесь свои собственные планы, далекие от российской стороны, которой пытаются навязать затратный и невыгодный проект, избежав при этом конфликта с Евросоюзом.

Тем не менее, политические решения по проектам АЭС «Аккую» и «Турецкий поток» турецким руководством были приняты, отметил президент России в ходе итоговой пресс-конференции в Санкт-Петербурге. В свою очередь, Россия намерена поэтапно снимать ограничения в отношении турецких компаний. Было объявлено о создании совместной комиссии по урегулированию сирийского кризиса, которая должна приступить к работе в ближайшие дни. В ее состав войдут представители военных, дипломатических ведомств и разведки двух стран. Также генштабы двух стран установили прямую линию для обсуждения вопросов предотвращения инцидентов в воздухе. Таким образом, турецкая сторона согласилась (по крайней мере формально и частично) с российской по взаимодействию в военной сфере, что теоретически позволит избежать неприятных инцидентов. Однако сработают ли достигнутые в Санкт-Петербурге договоренности? В прошлом году не сработали, и вопросы здесь остаются. Напомним, после начала антитеррористической операции в Сирии Москва не раз просила Анкару о предоставлении для российских военных самолетов турецкого воздушного пространства. Тогда разрешение получено не было; посмотрим, последуют ли реальные дела на этот раз либо же вышеупомянутая комиссия окажется лишь попыткой «заболтать» российскую сторону.

В целом же нам представляется, что Москва, конечно, заинтересована во взаимодействии с Анкарой по широкому кругу вопросов, прежде всего в стабилизации ситуации на Ближнем Востоке и противодействии террористическим угрозам. Однако такое взаимодействие ни в коем случае не должно быть игрой в одни ворота. Судя по планам укрепления российского военного присутствия в Сирии, вплоть до развертывания в Хмеймиме и Тартусе полноформатных военных баз – и не будет. Конфликт в Сирии явно далек от завершения, особенно в контексте уже нескрываемой поддержки Соединенными Штатами действующих на территории Сирии вооруженных бандформирований. Оружие к ним лилось и продолжает литься рекой, в том числе через турецкую территорию, и в этой связи любые каналы политико-дипломатического взаимодействия лишними не будут.

Заинтересованность турецкой стороны в нормализации диалога с Москвой проходит красной нитью через интервью Эрдогана агентству ТАСС, в котором он несколько раз называет Владимира Путина «дорогим другом». Представляется, что турецкая сторона будет прагматично стремиться реанимировать выгодные для себя форматы торгово-экономического сотрудничества, оставляя внешнеполитическую линию по чувствительным для России вопросам без существенных корректировок. Соответствующие усилия были предприняты Анкарой в июне и июле, когда имели место интенсивные консультации по широкому кругу вопросов. По мнению The Wall Street Journal, в первую очередь турецкого лидера заботит ухудшение экономической ситуации, ставшее следствием оттока иностранных туристов и сокращения инвестиций. Турецкие чиновники надеются, что в ходе предстоящей поездки президенты обсудят, помимо региональных сюжетов, также взаимоотношения в сфере бизнеса и торгово-экономических связей.

При этом не следует исключить, что Эрдоган, как опытный политик, постарается использовать в своих целях растущее отчуждение между Москвой и Западом. Адресованные Вашингтону и Брюсселю призывы определиться, вплоть до требований обозначить конкретную дату отмены виз, сыплются от турецких функционеров как из рога изобилия. Переговоры с Путиным являются для турецкого президента возможностью направить партнерам Турции на Западе сигнал о том, что у него есть и иные стратегические опции, полагает, например, стамбульский аналитик Центра Карнеги Синан Ульген. После неудавшейся попытки переворота в Турции иранское агентство Fars даже распространило, со ссылкой на арабские и турецкие источники, информацию, что национальная разведывательная организация (MIT) якобы получила соответствующие предупреждения от российской стороны, что позволило Эрдогану сохранить и власть, и, возможно, жизнь. Правда, достоверных подтверждений данной информации ждать, скорее всего, не приходится.

Так или иначе, но в последние недели мы слышали из уст турецкого лидера немало грозных инвектив относительно партнеров по НАТО. 11 августа он в очередной раз громогласно предложил Соединенным Штатам выбрать, с кем они – с Турцией (под которой ее лидер, похоже, понимает в первую очередь себя) либо же с пребывающим в Пенсильвании проповедником Фетхуллахом Гюленом. Впрочем, внутренняя риторика, рассчитанная на экзальтированных поклонников, которых у турецкого лидера немало,

– это одно, а реальные дела – нечто совсем другое. И вот по части дел пока, мягко говоря, явный дефицит. Действительно, в вышеупомянутом интервью Эрдоган признал: «…Россия является основным, ключевым и важнейшим игроком в вопросе установления мира в Сирии», добавив, что «проблему необходимо решать с помощью совместных шагов России и Турции». Это действительно так, если только в Анкаре не понимают эти «совместные шаги» как автоматическое согласие Москвы с турецкими подходами, включая свержение Башара Асада и дальнейшее распространение в Сирии «плюралистической демократии», уже унесшей жизни сотен тысяч людей и превратившей в беженцев многие миллионы, превратившей некогда цветущую страну в рассадник терроризма.

Спустя некоторое время после подавления попытки государственного переворота в Турции западные СМИ не без некоторой толики озабоченности написали о временном закрытии использовавшегося боевиками погранперехода Баб аль-Хава на границе с контролируемой боевиками сирийской провинции Идлиб. Затем эту же новость распространили симпатизирующие террористам арабоязычные информационные ресурсы. Однако нам представляется, что это связано, скорее, с консолидацией власти Эрдогана после неудачной попытки военного переворота, а вовсе не с кардинальной сменой курса в сирийском вопросе. В ходе встречи 1 августа с политическим крылом сирийских «непримиримых» министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу отметил необходимость прекращения авиаударов по Алеппо и выразил поддержку тем, кого в Турции именуют «сирийским народом». Позиция самого Эрдогана, настаивающего на уходе сирийского лидера Башара Асада, остается железобетонной и проходит красной нитью через его многочисленные интервью, в том числе и российским СМИ.

Рискнем предположить, что по мере частичной стабилизации внутренней ситуации в Турции погранпереходы будут открываться и представители этой страны вновь займут привычное место в логистических цепочках снабжения действующих на сирийской территории вооруженных бандформирований (в частности, в провинциях Идлиб и Алеппо). Это продлит противостояние вокруг северной столицы Сирии на неопределенный срок, усложнив военные задачи Москвы и Тегерана, также призывающего Анкару изменить свою политику в отношении Сирии. Обратим особое внимание на то, что поездке Эрдогана в Россию предшествовали отчаянные попытки террористов (в том числе протурецких) пробить коридор к осажденному сирийской армией анклаву в Восточном Алеппо. 6 августа «победные» вопли заполонили социальные сети и западные СМИ, однако на поверку «достижение» оказалось весьма сомнительным (не в последнюю очередь благодаря усилиям ВКС России), и турецкий лидер не смог представить «успехи» боевиков в северной столице Сирии в качестве козыря в ходе переговоров в Санкт-Петербурге…

В любом случае, надо пристально следить за тем, насколько реальная политика турецких лидеров будет соответствовать их громогласным заявлениям о дружбе с Россией. Предшествующий опыт заставляет придерживаться в этом вопросе скорее пессимистичной позиции. Даже если поток подкреплений боевикам через турецкую границу несколько снизится, принципиальные разногласия в сирийской политике Дамаска, Москвы и Тегерана, с одной стороны, и Вашингтона, Анкары, Эр-Рияда и Дохи – с другой останутся константой ближневосточной политики на обозримую перспективу, осложняя борьбу с терроризмом и питая взаимное недоверие.

Что же касается разговоров чуть ли не о возможном выходе Турции из НАТО и переориентации на Евразийский экономический союз, то они вряд ли имеют под собой реальные основания. Напомним, такие разговоры уже имели место несколько лет назад, когда турецкий лидер баловался евразийской риторикой и даже пробрасывал идею о присоединении своей страны к Шанхайской организации сотрудничества. Однако все это было элементом внешнеполитической игры и легкого шантажа западных партнеров, да и сама идея турецкого «евразийства», мягко говоря, сильно отличается от того, как понимают интеграционные процессы в Москве. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить три тесно связанные между собой составляющие турецкой политики в отношении ближних и дальних соседей, а именно: неоосманизм, пантюркизм и так называемый «мягкий» исламизм (который на поверку может оказаться вовсе не таким уж и «мягким»). Что же касается связей с Западом, то, несмотря на периодически высказываемое недовольство, в долгосрочной перспективе им мало что угрожает. Личная встреча глав Турции и России главным образом была посвящена решению двусторонних торгово-экономических вопросов, однако не повлияет на отношения Анкары с НАТО и не изменит позицию двух стран в отношении путей урегулирования вооруженного конфликта в Сирии – таков общий вывод экспертного комментария «Голоса Америки». И видимо, это не тот случай, когда западная радиостанция выдает желаемое за действительное. В конце концов, у Запада имеется немало рычагов давления на турецких партнеров, среди которых озабоченность со стороны глобальных медиа нападениями в Турции на сирийских беженцев-гомосексуалистов станет далеко не самым главным аргументом. Здесь и финансово-кредитная сфера, и военные технологии, и манипуляции элитами, а также иные сферы, в которых американцы традиционно сильны.

С членством Турции в НАТО непосредственно связана активность этой страны не только в Сирии, но и на Кавказе. 20 июля азербайджанский лидер Ильхам Алиев подписал указ об утверждении протокола по передаче в пользование личному составу Вооруженных сил Турции зданий и строений в военном городке «Гызыл Шярг» в Баку и одного терминала на военном аэродроме в поселке Зейналабдин Тагиев. Соответствующий протокол был подписан 3 июня 2016 года в Баку. Министерству обороны Азербайджана поручено обеспечить выполнение предписаний данного протокола, а МИДу – уведомить правительство Турции о выполнении всех внутригосударственных процедур для вступления в силу протокола, говорится в документе. Несмотря на успокаивающие комментарии местных СМИ, политолог Зардушт Ализаде полагает: расквартирование турецких военных в Азербайджане является ответом Баку на так называемую «агрессивную политику Москвы на постсоветском пространстве». «Политика России на постсоветском пространстве привела к тому, что каждая страна будет искать себе защиту, и присутствие турецких военных на Апшероне как раз является ответом Азербайджана на агрессивную политику Москвы», – полагает Ализаде. По его мнению, Баку, предоставляя члену НАТО Турции территорию для создания военной инфраструктуры, нейтрализует тем самым военную угрозу, исходящую якобы от российской базы в Армении, а также оберегает себя в будущем от российской военной угрозы. Наконец, факт нахождения турецких военных в Азербайджане укрепит положение Баку в переговорах с Москвой как в карабахском вопросе, так и в двусторонних отношениях.

Таким образом, вероятное в будущем частичное восстановление российско-турецкого диалога если и скажется на кавказских конфликтах, то лишь опосредованно. В предшествующие годы расчет российской стороны на то, что торгово-экономические связи в состоянии нивелировать критическое расхождение в подходах к острым вопросам региональной безопасности (прежде всего к сирийскому кризису), оказался не вполне состоятельным, и важно не тиражировать прошлых ошибок.

В ходе начавшейся работы совместной российско-турецкой комиссии, участие в которой принимают представители дипломатических, военных ведомств и спецслужб, Москва в первую очередь поставила перед партнерами вопрос о перекрытии сирийско-турецкой границы, сообщил заместитель главы комитета Госдумы России по обороне Виктор Водолацкий. Якобы турецкая сторона уже рассматривает подобную возможность, а с учетом нормализации российско-турецких отношений и определенных договоренностей, достигнутых между Владимиром Путиным и Реджепом Эрдоганом, ответ Анкары, скорее всего, будет положительным, сообщают российские СМИ.

Впрочем, в реальности поле для оптимизма выглядит не столь уж большим: кардинальная смена турецкой политики по отношению к Сирии вряд ли возможна. Хотя бы потому, что вряд ли она будет должным образом воспринята не только западными партнерами, но и экзальтированными сторонниками внутри страны…

Если по итогам встречи президентов России и Турции удастся хотя бы на практике реализовать технические меры по недопущению инцидентов в воздухе и продолжить переговоры по частичному восстановлению взаимовыгодных торгово-экономических отношений – это можно будет считать удачей. Однако рисовать перспективы основанного на доверии крепкого союзничества – означает предаваться несбыточным мечтаниям, которые рано или поздно разобьются о жесткую реальность.

Андрей Арешев, специально для «НК»