Владимир Федосеев: Без любви искусством лучше не заниматься
В этом году музыкальный мир отмечает юбилей Владимира Федосеева, главного дирижера и художественного руководителя Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского, народного артиста СССР, лауреата Государственных премий РСФСР и СССР, академика Академии творчества, действительного члена Международной академии наук, профессора, педагога.
В чем «магия Федосеева»? В синергии таланта, служения искусству, душевной щедрости и внимания к человеку. Владимир Федосеев продолжает лучшие традиции русской дирижерской школы. Он расширил их границы и двинул вперед. «Один оркестр – одна душа» – эти слова в полной мере отражают философию оркестра им. П.И. Чайковского, который Владимир Федосеев возглавляет уже больше 40 лет. Этот музыкальный коллектив – один из лучших в мире.
Владимира Федосеева знают и ценят не только на родине. В течение 10 лет он руководил Венским симфоническим оркестром и за вклад в культуру страны удостоен государственной награды Австрии. Владимир Федосеев работал с оркестрами Токийской филармонии, Баварского радио, Национальным филармоническим оркестром Французского радио, в Цюрихском оперном театре. Выступал с Берлинским симфоническим, Дрезденским филармоническим, оркестрами Штутгарта и Эссена, Кливленда и Питтсбурга.
Постановки Владимира Федосеева опер Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского, Верди, Берлиоза на сценах Милана, Флоренции, Вены, Цюриха, Парижа, Болонии и других оперных театров получили самую высокую оценку зрителя и музыкального сообщества. В дискографии дирижера – симфонии Чайковского и Бетховена, Брамса и Малера, оперы Римского-Корсакова и Даргомыжского.
За вклад в культуру и творческие достижения Владимир Федосеев награжден орденом Почета, орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, орденами Святого Владимира и Преподобного Сергия Радонежского I степени.
– Владимир Иванович, можно ли говорить о русской дирижерской школе? Если да, что ее отличает?
– Дирижерская школа пришла к нам из Германии, своей у нас не было. И сегодня эти две школы связаны тонкими нитями. У меня, к примеру, был замечательный педагог Лео Морицевич Гинзбург, он – представитель именно немецкой дирижерской школы.
– Как Вы считаете, дирижер – посредник между композитором и слушателем или интерпретатор?
– Хороший дирижер должен быть одновременно и посредником, и интерпретатором. Другой вопрос, как трактовать слово «интерпретатор». Для меня идеальная интерпретация – это не привнесение в партитуру чего-то нового, а попытка максимально точно и полно раскрыть авторский замысел композитора. И учитывая то, что в этом значении «интерпретатор» оказывается близким «посреднику» – можно сказать, что дирижер в первую очередь должен быть именно посредником, или медиумом.
–?Однажды Рихтера спросили, почему он не стал дирижером, хотя с энтузиазмом пробовал себя в этой роли. Святослав Теофилович ответил: «Я не люблю две вещи: анализ и проявлять власть, дирижер – это не для меня». Что Вы думаете об этом?
– Действительно, бытует такое мнение, что дирижер обязан быть фигурой властной. Если же он не хочет проявлять власть – считается, что эта профессия не для него. Но так ли это на самом деле? Я, к примеру, тоже не хочу проявлять власть. Всегда стараюсь стать частью оркестровой семьи, вместо того чтобы авторитарно подчинять музыкантов себе. И, поверьте, такой подход приносит?замечательнейшие плоды.
– Взаимопонимание с музыкантами есть всегда? Как оно достигается?
– Если придерживаться тех принципов, о которых я только что сказал – взаимопонимание будет. Артисты оркестра всегда ценят такое отношение к себе. И это помогает достигать цели совместно – с любовью к музыке. А без любви искусством лучше не заниматься.
– Вы много работали за рубежом, западные оркестры имеют свои особенности по сравнению с российскими? Или мир музыки стирает границы? Что отличает Ваш оркестр и какой композитор для вас главный – Чайковский?
– Каждому оркестру присуще свое звучание, и западные оркестры от наших, конечно, отличаются. Словами это отличие объяснить сложно, попробую сделать это на конкретном примере: русская музыка западным оркестрам дается с трудом, тогда как русские оркестры могут исполнять абсолютно любой репертуар.
В Большом симфоническом оркестре мы постоянно работаем над звуком. Самая лестная оценка – когда говорят, что наш оркестр поет, и именно к этому мы стремимся. Что касается Чайковского – для нас он действительно стоит на первом месте, не случайно же оркестр назван его именем.
– Музыка армянских композиторов есть в вашем репертуаре?
– Конечно… Прежде всего, это Арам Хачатурян, который в свое время даже дирижировал Большим симфоническим оркестром, исполняя свои произведения. Мы также были дружны с Арутюняном, Оганесяном и другими замечательными армянскими композиторами.
– Вы ставили оперы русских и зарубежных композиторов, многие на сцене Цюрихского оперного театра, что является, на Ваш взгляд, главным в этой работе? Как Вы относитесь к оперным и балетным постановкам режиссеров-экспериментаторов? Их можно отнести к искусству?
– На мой взгляд, в этом деле очень важно не потакать режиссерам, когда их посещает очередная сумасшедшая идея. Причем порой только дирижеру-постановщику удается слегка умерить их пыл, стремление все переиначить. Иногда мне приходилось объяснять режиссерам прописные истины. И работа таких экспериментаторов, безусловно, отдаляет нас от Искусства.
– В репертуаре оркестра – монографические циклы, проекты для детей, благотворительные мероприятия, а также концерты, объединяющие музыку и слово. Чем привлекает Вас этот жанр?
– Слово и музыка прекрасно дополняют друг друга. В наших концертах это чаще всего слово авторское – к примеру, размышления композитора, его мысли, переживания. После таких текстов музыка воспринимается иначе – с большей глубиной, с дополнительными смыслами.
– Есть ли такой концертный зал, где Вам выступать особенно легко?
– Золотой зал венского Музикферайна. Он «намолен» многими выступлениями настоящих музыкантов разных поколений. Зал ведь – живой организм. Он не только хранит, но и передает атмосферу истинного музицирования.
– Вы открыли миру многих известных сегодня музыкантов. Как они оказываются в сфере Вашего внимания?
– Это происходит в силу интереса к музыкальной жизни, который у меня никогда не ослабевал.
– Вы считаетесь одним из самых элегантных музыкантов. В человеке «все должно быть прекрасно»?
– Конечно, желательно, чтобы все было прекрасно… Но в полной мере это недостижимо, как любой идеал.
Беседу вела Мария Кривых
Оставьте свои комментарии