Однажды двадцать лет спустя

Лозунг, впрочем, не такой уж бессмысленный, просто он вырван из контекста. Вождь мирового пролетариата намекал на то, что кино – самое действенное средство пропаганды в условиях, когда большая часть народа полуграмотна. Позже народ пошел в общеобразовательные школы, стал самым читающим в мире, а лозунг так и остался в усеченном виде, как призыв развивать отечественную киноиндустрию, которая, кстати, приносила больше дохода, чем все остальные виды искусств, вместе взятые.

Сейчас, когда в «Арменфильм» вложены американские деньги и ходят пока еще робкие, но полные надежд слухи о грядущем взлете армянского кинематографа, я решил поговорить об этом со старым знакомым, известным кинорежиссером-документалистом, народным артистом Армении Рубеном Геворкянцем. Почему с ним? Он председатель Союза кинематографистов Армении, председатель Совета киностудии «Арменфильм» и директор киностудии документальных фильмов «Айк». Профессор, академик Международной академии телевидения и радио. Ко всему прочему Р. Геворкянц также лидер Армянской националистической партии. Зачем хорошему человеку столько регалий, мне неведомо. У меня лично из всех его званий, должностей и наград наибольшее уважение вызывает последняя. В прошлом году в Италии он получил премию «Амаркорд» имени Федерико Феллини и Тонино Гуэрра за вклад в мировое кино.

– Тебя неверно информировали. У них уже два года, как проводится международный кинофестиваль. Пока не слишком престижный, но шагает. А «Золотой абрикос» появился раньше, и каждый год сюда съезжаются деятели кино со всего мира, в том числе и звезды мирового класса. Между прочим, и Грузия сегодня не является кинематографической державой. К сожалению. Если же говорить о нас, то в первую очередь следует отметить сильную документалистику. Мы каждый год участвуем в международных фестивалях и, как правило, привозим призы. Я уже двадцать пять лет руковожу студией документальных фильмов и могу с уверенностью сказать: лучшие традиции этого жанра у нас сохранились. Есть также очень хорошая мультипликация. Имеются объективные предпосылки к тому, чтобы армянское кино стало развиваться. Если верить американцам, Кафесчяну, например (а я склонен верить), здесь в течение пяти лет будет заложена мощная киноиндустрия. На территории «Арменфильма» строится киногород по принципу Голливуда.

– При Ереванском театральном институте семь лет назад открылся кинофакультет. Теперь это Институт театра и кино. Сос Саркисян приложил к тому немало усилий. Мы там преподаем, и каждый год из 10-12 выпускников двое или трое оказываются очень одаренными. Это нормальный процент. Другое дело, что нет киноиндустрии. Отдельные режиссеры по-прежнему снимают свое кино – Арутюн Хачатрян, Виген Чалдранян, Мика Довлатян, Альберт Мкртчян, Сурен Бабаян, Карен Геворкян…Фильмы есть. Нет студии. Нет былой ауры, ощущения общего дома, единого процесса. Мы стараемся, чтобы Союз кинематографистов стал бы этим домом. Хотя сам понимаешь, как трудно собрать армян в одном месте. И все же создать какое-то единение удается. Но, как всегда, одни участвуют в работе из меркантильных соображений, ради личной выгоды, а других беспокоит общее дело, они искренне хотят, чтобы армянское кино встало на ноги. Так что, по сути, идет борьба между двумя группировками. И еще одна проблема – проникновение любителей в профессиональный кинематограф. Хотя «любители» – слово хорошее, лучше сказать – «кустарей». Это люди, не имеющие профессионального образования, с чем еще можно было бы смириться. Но они ровно настолько бездарны, насколько нахальны. Я бы назвал их «деревенщиной», если бы не боялся обидеть достойных людей, живущих в деревне. Воспользовавшись слабостью кинематографического руководства, они отвоевали себе собственное кинопространство и стали снимать страшное кино.

–Точнее сказать фильмы-ужасы. Страшные не по жанру – по сути, по методам. Это кино даже не тридцатых годов. Это праздник пошлости, полное убожество. Ниже планку опустить невозможно. И хуже всего то, что народ, который отвык смотреть настоящее кино, стал воспринимать их поделки как норму, эталон. Вот что тревожит. Таких подельщиков надо отсекать, и это сделать несложно, но для этого необходимо единение всех кинематографистов. Ситуация все же располагает к оптимизму. Боюсь сглазить, но скажу: наконец, у нас появился нормальный министр культуры, который разбирается в изобразительном искусстве, в музыке, театре, кино. Она образованная женщина, принципиальная, не поддается коррупции.

– Тенденция есть – уезжают. Не видят поддержки, не видят базы. Но это дело поправимое. Хуже, что нет второго состава – вторых режиссеров, ассистентов, помощников… То есть нет инфраструктуры. А то, что есть – слабо. Карен Геворкян должен был снимать фильм «Ара Прекрасный». Деньги были, и, несмотря на это, он отказался работать над картиной. Отказался, потому что не с кем было работать.

– Кого именно? Целую бригаду? Полный самолет? К тому же, у нас нет возможности платить им столько, сколько они могли бы получать у себя.

– Воз и маленькая тележка. И все же повторюсь: я настроен оптимистически. К вопросу о фестивалях. «Это я» – фестиваль молодежного кино. Его курирую я. Во-первых, он дает нам прекрасную возможность быть в курсе международного молодежного кинопроцесса, во-вторых, способствует живому общению кинематографистов, что, безусловно, важно. Вообще, кинофестивали – это ведь не только праздник. Для кинематографистов это работа, часть общего процесса, катализатор творчества. Такие кинофорумы нужны. Кстати, как раз на фестивале «Это я» выявилась любопытная тенденция: в наше кино приходят женщины-режиссеры, интересные, талантливые, перспективные. Некоторые из них уже делают вполне зрелое кино, получают призы и у нас, и на Западе.

– В попсе так называемых звезд сколько угодно. В кино – нет. (Задумавшись.) Нет, пожалуй, ни одной фамилии не назову. Хорошие актеры есть. Не так много, но есть. А с актрисами проблема. Нет ярких личностей. Вообще, нашему с тобой поколению повезло больше, чем нынешним. У нас была хорошая подпитка, были личности, было откуда черпать информацию: литература, кино. Молодые сегодня мало что знают, растут, как трава, прошлое для них как бы напрочь отрезано. Недавно я показал своим студентам старую ленту Райзмана «Коммунист». Так они несколько дней ходили в шоке. Представить себе не могли, что в те времена могли создать столь яркое кино.

– Здесь у меня оптимизма гораздо меньше. Если прежнее руководство было далеко от кино, то теперешнее – еще дальше. Я понимаю, у них иные, масштабные проблемы – экономика, газ, Азербайджан… И все же они должны учесть то обстоятельство, что кино – это оружие, причем оружие мощное. Говорю это не ради красного словца, а как человек, который хорошо разбирается в оружии. Два с лишним года воевал в Карабахе.

– А ты не знал? Не с кинокамерой – с оружием, в качестве полевого командира. Сполна открыл для себя жестокость войны. Когда говоришь с человеком, вот как мы с тобой, а через пять минут его уже нет в живых. Когда лучше умереть, чем попасть в плен. Когда, вернувшись к мирной жизни, обнаруживаешь, что уже не можешь быть прежним полноценным человеком, что растерял половину здоровья…

– Есть хорошие документальные. Снимал мой сын, снимал Карен Геворкян, многие снимали. А вот игровые картины слабенькие. На их фоне заметно выделяется лента Гора Вартаняна. Как актер он в этом фильме слаб, но продюсер замечательный. Азербайджанцы снимали гораздо больше. Причем во время войны это были озлобленные антиармянские ленты. Я горжусь тем, что мы в то время ничего подобного не делали, масла в огонь не подливали. После войны, при Алиеве-старшем, у них пошла некая примиряющая струя, а сейчас, при новом руководстве, они стали снимать кино откровенно реваншистского толка. Вообще, война и кино о войне – тема интересная и заслуживает отдельного разговора.

– Успокойся, это не фашистская партия. Скажу сразу, что все нацменьшинства, проживающие в Армении, тянутся к нам, и мы их опекаем.

– Нацменьшинств? Четырнадцать. Курды, езиды, русские, украинцы, евреи, греки, поляки, немцы… Они прекрасно понимают, что мы не ставим свою нацию выше остальных, мы лишены национального чванства, но требуем, чтобы нас уважали, и в этом смысле никаких разногласий с инородцами у нас нет. Работаем в разных направлениях. Например, активно боремся против сект, которые мешают деятельности нашей Церкви. Проводим также акции, призванные сохранить чистоту языка. Ты знаешь, я русскоязычный человек, но государственным языком в Армении является армянский, и с этим надо считаться. Ты видел англоязычные вывески на магазинах? Этакое провинциальное фанфаронство. Мы даем бой любому подобному заведению, независимо от того, кто стоит во главе его. Скоро начнется строительство Аллеи друзей армян. Наша идея четырехлетней давности. Наконец добро получено. Ищем хорошее, удобное место. Это будет очень интересная в архитектурном плане Аллея благодарности всем тем, кто когда-либо помогал нашему народу, начиная с Фритьофа Нансена и Франца Верфеля, заканчивая Сахаровым.

– Как не снимаю? Сейчас работаю над большим фильмом о Тонино Гуэрра. Ты когда-нибудь общался с ним? Интересный, мудрый человек. Как он говорит об армянах, это надо послушать…

… Выходя из председательского кабинета, я заметил на стене картину и задержался перед ней. На полотне изображен старый добрый «Сквознячок», кафе, облюбованное некогда творческой интеллигенцией Еревана. За столиками – знакомые лица. Нет уже того кафе, нет кого-то из тех, кто за столиками… Но в нескольких метрах по-прежнему высится кинотеатр «Наири». Сколько в том зале фильмов просмотрено! Жизнь складывается, как складывается, и, в отличие от кино, в ней не бывает дублей. Обидно, конечно, однако ничего тут не попишешь.