N 08 (119) Август 2007 года.

Она была волшебницей…

Просмотров: 6569

ПАМЯТИ ВЫДАЮЩЕЙСЯ АРМЯНСКОЙ ПЕВИЦЫ ГОАР ГАСПАРЯН

Явление в искусстве, захватывающее своей силой и красотой, всегда таит в себе загадку. Потому что оно воплощается в облике человека, когда-то и где-то появившегося на свет. Никто не может  объяснить феномен гениальной личности. Часто  талант рождается как бы вопреки   и воспринимается как  дар Божий, как своего рода очередной  шанс, данный  человечеству,  катарсис в его истории.

Кто мог подумать, что в египетской глубинке, в поселке Ибрагим-Шаркиай, расположенном на берегу Нила, родится великая певица Гоар Гаспарян.

ПАМЯТИ ВЫДАЮЩЕЙСЯ АРМЯНСКОЙ ПЕВИЦЫ ГОАР ГАСПАРЯН

Явление в искусстве, захватывающее своей силой и красотой, всегда таит в себе загадку. Потому что оно воплощается в облике человека, когда-то и где-то появившегося на свет. Никто не может  объяснить феномен гениальной личности. Часто  талант рождается как бы вопреки   и воспринимается как  дар Божий, как своего рода очередной  шанс, данный  человечеству,  катарсис в его истории.

Кто мог подумать, что в египетской глубинке, в поселке Ибрагим-Шаркиай, расположенном на берегу Нила, родится великая певица Гоар Гаспарян. Ее рождение - сама история армянского народа, но еще и тот Божественный случай, который мы называем посланием. Отец и мать Гоар - Микаэл и Арусяк Хачатуряны были детьми беженцев из армянских краев Харберда и Муша, расположенных на территории Турции. Их семьи оказались здесь, спасаясь от резни в злополучный 1915 год, но жизнь продолжалась, образовывались новые семейные очаги, рождались дети. В 1924 году в семье Хачатурянов появилась на свет маленькая семимесячная девочка, умещающаяся на ладони, словно Дюймовочка. «Не будет жить»,- говорили некоторые. Но бабушка изрекла: «Будет жить и составит славу нашего рода. Посмотрите, какой свет излучают ее пальчики...»

Девочка росла в любви и заботе, но неожиданно в ее жизнь ворвался случай, перевернувший не только ее жизнь, но и судьбу ее рода, как и предсказала ее мушская бабушка. У соседей, греков по происхождению, шестилетняя Гоар впервые в жизни увидела патефон и услышала пластинку , на которой была записана итальянская оперная музыка. Состояние девочки, внезапно открывшей для себя эту музыку, походило на сильное потрясение. Она вся дрожала, то плакала, то смеялась и пыталась повторять эти звуки. Едва просыпаясь, она бежала к соседям и, стоя под их окнами, просила поставить эту пластинку еще и еще раз. Родители Гоар были сильно озабочены, и отец собрался в Каир за патефоном и музыкой. Наконец, счастливая Гоар целыми днями у себя дома слушала Карузо, Галли Курчи, Лили Понс и Комитаса. Вскоре она знала всю эту музыку наизусть и воспроизводила с удивительной точностью пение итальянских див. Все это было настолько серьезно, что семья решила перебраться в Каир, где Гоар стала ученицей колледжа Галустянов, в котором преподавали и музыку. Не прошло и года, как 9-летняя Гоар стала знаменитостью  армянской каирской общественности, пела в армянской церкви Григора Лусаворича (Григория Просветителя), и прихожане не уставали восхищаться удивительным голосом этой малышки, гадая, сохранится ли он во всем своем блеске после переходного возраста, и если да, то где же ей учиться?

Гоар же пела фактически с утра до вечера - в церкви, дома, в колледже на вечерах и концертах и в пятнадцать лет стала солисткой Национального радио Египта. Уже сама процедура отбора превратилась для Гоар в шумный успех. Жюри отбирало претенденток, сидя перед закрытыми дверьми, за которыми в микрофон пели певицы. Потрясенные голосом и техникой колоратурного сопрано, члены жюри бросились в помещение,  чтобы увидеть обладательницу этого голоса и поздравить ее. Они окружили женщину, которая была ее концертмейстером, жали ей руки, говорили слова восторга. «Да не я певица - вот она, я ее концертмейстер», - перебивала их женщина, указывая на девочку невысокого роста, пышные черные волосы которой были повязаны красным бантом.

Так началась ее певческая карьера. Мгновенно вся Европа услышала этот голос. Приглашения сыпались со всех сторон. Совсем юная певица выступает с лучшими оркестрами и дирижерами, гастролирующими в Египте, едет по приглашению в Италию. Одновременно она продолжает учиться. В Каир в эти годы, подальше от фашистской чумы перебираются многие артисты из Италии. Среди них - выдающиеся педагоги Фельдман и Винчеццо Карро. Гоар становится их ученицей и в течение нескольких лет готовит свой репертуар под их руководством. Понимая, что Гоар ожидает мировая слава, что она уже законченная певица, каждый из них, однако,  строго соблюдал все этапы обучения, методично посвящая юную певицу в тайны итальянского бель-канто. Сверхталантливая ученица вбирала все, что давали ей учителя, превращая их драгоценные советы в кодекс правил, впоследствии ставших основой ее выдающейся педагогической деятельности.

«Каир - музыкальный город, Каир - оперный город, - часто повторяла она, рассказывая о своем детстве. - Я училась в городе, - говорила она с гордостью, - в котором оперный театр был построен специально для вердиевской оперы «Аида», заказанной композитору в честь открытия Суэцкого канала. И здесь, в Каире, закладывались великие традиции  классической итальянской оперной культуры, и я это прочувствовала еще ребенком...» .

Гоар и ее семья полюбили Каир, но армянским переселенцам после Второй мировой войны была предоставлена возможность репатриации. Одной из первых семей, решившихся на очередное переселение, стала семья Хачатурянов. Они оставляли налаженный быт, прекрасный город, в котором соединились Восток и Запад, древность и современность, где вполне можно было бы жить безбедно, учитывая к тому же растущую славу их дочери. Но путь караванов предначертан историей. Они идут и идут. Ими движет какая-то таинственная неодолимая сила, в которой, наверное, говорит забота о воспроизведении рода, о спасении национальных духовных ценностей.

Никто из семьи Хачатурянов не облекал свой отъезд в героический поступок и не объяснял его пафосными словами. Так поступали многие, тихо затаившись перед встречей с исторической родиной. История научила армян готовиться к худшему, и поэтому переселение из яркого и динамичного Каира в послевоенный, скромный Ереван, в далеко не лучшие бытовые условия никого не испугало из Хачатурянов. Почти тут же после приезда на родину, в 1949 году, Гоар становится солисткой Ереванского театра оперы и балета им. Спендиарова. Ее репертуар – это Лакме в одноименной опере Делиба, Розина в «Севильском цирюльнике» Россини, Виолетта в «Травиате» Верди, Норма в одноименной опере Беллини, Ануш в одноименной опере Армена Тиграняна, Олимпия в опере Тиграна Чухаджяна «Аршак Второй» и многие другие.

Ее голос со световой скоростью распространялся по свету. Она стояла на пороге всемирной славы. Но традиции домовитой семьи Хачатурянов глубоко сидели в ней, и, невзирая на шумный успех, на головокружительные планы, Гоар выходит замуж за хорошего и скромного человека Айка Гаспаряна, лингвиста по образованию, и на свет появляется дочь Седа. Все идет своим чередом. И вот вскоре она в Москве, где «армянское чудо» берется представить музыкальной общественности сама великая Валерия Барсова. Концерт не запланирован и длится целых три часа. Уже далеко за полночь, но слушатели не хотят расходиться, и Гоар все поет и поет. Уже за кулисами, поздравляя ее, кто-то спрашивает: «Детка, наверное, ты устала?» - и Гоар поражает прямым и простым ответом: «Устали ноги...»

Как это характерно для нее! Распространяющая своим искусством и своим божественным голосом атмосферу романтики, она всегда оставалась удивительно трезвым и простым человеком. В этом проявлялась и ее сильная воля, и ее бесконечная, почти детская искренность. И ее роман с молодым талантливым певцом, поэтом, впоследствии режиссером и главным художественным руководителем Ереванского оперного театра Тиграном Левоняном начался также с естественного и осмысленного решения. Она рассказывает, как заметила удивительно красивого молодого человека с сияющими синими глазами в хоре оперы, прислушалась к его голосу, нашла его вполне хорошим и выразительным и однажды во время репетиций «Аиды» сказала режиссеру: «Пригласите этого молодого человека на роль Радамеса». Удивлению режиссера не было предела, но Гоар объяснила, что верит в него. Внезапно вознесенный на Олимп, молодой певец с достоинством пережил это испытание. Началась любовь, которая так и не закончилась, - они прожили долгую супружескую жизнь, окрашенную верной дружбой и самоотверженным служением искусству.

Все гастроли Гоар Гаспарян приобретали какой-то событийный характер. Критики не скупились на восторженные эпитеты,  соревнуясь в красноречии.  Слушатели, и даже самые искушенные, терялись в определениях главных составляющих ее таланта. Что первостепенно в ее искусстве? - задавались они вопросом. Прекрасная итальянская школа, природное чувство мелоса, унаследованное из каких-то генетических глубин, или волшебный голос?.. Впоследствии Тигран Левонян писал о ней, что рекорды - дело спорта, но Гоар Гаспарян с легкостью осуществляла их. Однажды на гастролях в Японии она умудрилась за два месяца дать 57 концертов! Фактически каждый день - концерт... А в начале своей карьеры в СССР, выступая в Большом театре в «Севильском цирюльнике», она так поразила слушателей, что после знаменитой арии Розины нескончаемый шквал аплодисментов заставил прервать спектакль. Пришлось вызвать концертмейстера на сцену, и в середине оперы состоялся концерт Гоар Гаспарян. Поистине уникальный случай. 

Залы, заполненные тысячами людей, сливались в едином порыве восторга. Ее колоратурное сопрано, рассыпающееся брильянтовой россыпью звуков, едва умолкая, тонуло в оглушительных аплодисментах и восторженных криках. Но надо было видеть Гоар Гаспарян в это время - она спокойно и как-то удивительно уютно стояла на сцене, словно дома, скромно и открыто улыбалась залу, уходила за кулисы своей особенной, женственной, слегка подпрыгивающей походкой и вновь, так же просто и мило, возвращалась к ликующему слушателю. Что-то бесконечно устойчивое было в ее облике, в ее искусстве, ее феноменальная колоратурная техника не рождала у слушателя  никакого напряжения, ее возможности, казалось, были безграничны. Собственно, так оно и было. Об этом говорили и ее последние концерты, которые были своего рода чудом. Уже уйдя со сцены,  она в трудные 90-ые годы каждое лето давала концерт в оперном театре. Ее волнующий голос без всякого напряжения достигал самых дальних уголков зала, обволакивая слух своим неповторимым теплым тембром. Возникало реальное ощущение, что пела ее душа.... Она пела арии из итальянских опер, песни Комитаса и Каначяна и обычно заканчивала концерт английской песней «Как молоды мы были». Определенно она была волшебницей. С этой песней в ее исполнении зал словно бы наполнялся  волнующей атмосферой романтики, любви, молодости, словно бы включался какой-то механизм, и время проносилось в обратном направлении.  Это был ее гимн молодости, любви, мечтам.  И в этом не было никакой печали, одна романтика. Гоар Гаспарян осмысленно, волевым усилием доказывала романтическую красоту ностальгии,  не менее действенной, чем сама жизнь. Ей было уже трудно стоять на сцене: рядом находился стул, и прекрасные песни Комитаса, колыбельные Каначяна она пела сидя. И этот момент был удивительно органичен: образ мадонны, у ног которой резвится ребенок.

Близкие рассказывают, что уже в забытьи, в последние минуты жизни она вдруг запела эту песню: «Как молоды мы были».  Воистину, она была драматургом своей жизни и изначально чувствовала ее художественную форму. Не случайно ее любимым композитором был Моцарт; концепция ее прекрасной и драматичной жизни была, в конечном счете, оптимистична.

Маргарита Рухкян, Ереван

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 35 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты