Борись и, если можешь, побеждай!

Поезд мчался сквозь теплую южную ночь. Впервые в жизни я ехал в Москву. Как же давно это было?! Более полувека тому назад! Из песен я уже знал, что «утро красит нежным светом стены древнего Кремля» и что «друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве», поэтому ехал в праздничном настроении, предвкушая долго-жданную встречу со столицей. Не терпелось увидеть метро, Красную площадь, мавзолей, где бесплатно показывают «вождя мирового пролетариата». Усатый человек тогда был еще жив, но потом и его стали показывать, правда, недолго. Вскоре убрали. Замуровали в стену. Говорят, что и вождя могут переселить. Так что, кто не видел, поторопитесь взглянуть. Мне вот повезло, я видел его в гробу, а повезет ли вам, неизвестно. Так что спешите в Москву, если еще не были. Правда, если поезд приходит на Курский вокзал, будьте осторожны: могут украсть чемодан. Но это так, к слову. Положительных эмоций в Москве гораздо больше. Было бы нечестно не говорить об огромном, ошеломляющем впечатлении, которое производит этот город бесконечным разнообразием всех видов человеческой деятельности, калейдоскопом событий, бешеным ритмом жизни и постоянным напоминанием быть готовым ко всему. Состояние сопоставимое с ощущением человека, плывшего по тихому спокойному озеру и внезапно попавшего в пороги горной бурной реки. Нельзя ни на минуту расслабиться! Все зависит только от тебя. Помощи не жди. Москва слезам не верит. Борись и, если можешь, побеждай!

…По-разному складывалась моя жизнь в Москве, скитания по чужим углам, поиски работы, прописка – все «прелести жизни» неустроенного человека. Одним словом – борьба за существование. А это, в свою очередь, серьезный повод для размышлений и анализа.

…Был поздний час ночи. Спешить было некуда, и я медленно брел домой. Давно это было… Моросил дождь, причудливо преломляя свет фонарей в маленькие радуги. Жирным блеском сверкал черный от дождя асфальт. Шумный кипучий проспект казался пустынным и мертвым. Кто знает, чем порождается философское настроение? Может быть, неустроенность жизни и осенний дождь располагают к размышлениям, а может, пустынная улица наводит на грустную мысль, что все в жизни проходит, подобно тому, как шум и грохот дня смолкает к ночи. Не знаю, но только я не торопился домой. Почему-то именно здесь, на улице, ночью, под дождем, мне было особенно хорошо думать. Какие-то слова, обрывки давно прошедших разговоров всплывали в памяти. Отчего людям бывает хорошо, отчего плохо? В чем причина всех радостей и печалей? Что движет человеком, что порождает все хорошее и плохое? Ведь не погода, не квартира, не одежда, но что?

Я медленно брел вперед. В лужах призрачно вздрагивали от капель дождя разноцветные отражения витрин. Вдали показался зеленый огонек такси. Но мне некуда было спешить. Я шел и пытался думать. Зеленый огонек приближался, но ровно настолько, насколько я сокращал расстояние между нами. Машина стояла. Когда я подошел достаточно близко, зеленый огонек пополз вверх и вовсе исчез, оказавшись отблеском витрины гастронома. Это было не такси. Старый потрепанный «Москвич». Почему-то я на секунду задержался около него. Громадный амбарный замок соединял руль с сиденьем. Но хозяин машины не удовлетворился этим – на дверях стояло массивное железное сооружение, закрывавшее ручки обеих дверей. И вдруг я понял: страх управляет всем на свете! Из страха перед нуждой одни крадут, из страха потерять другие вешают замки. Страх породил целую промышленность, изготовляющую сейфы, ключи и засовы. Страх дал работу телохранителям, вахтерам и сторожам. Выстроил башни и крепости. Возводил Великую Китайскую стену и стену в Берлине…

Пусть вешающий замок считает, что поступает так не из страха перед ворами, а из любви к машине. И пусть солдат, идущий в атаку, убеждает себя, что делает это, исполняя воинский долг, а не из страха перед судом трибунала. Какая разница, поймет ли банкрот, пускающий себе пулю в лоб, что стреляется из страха перед жизнью, или будет наивно думать, что им руководят вопросы чести? Жена не уходит от нелюбимого мужа, потому что боится остаться без средств, хотя говорит, что делает это из жалости к нему. Муж удерживает жену из страха лишиться привычного комфорта, но будет уверять, что думает о ее благе. Все лгут и себе, и друг другу. Лгут из страха перед правдой. Всю жизнь человек чего-то боится. Боится назвать свои годы, боится признаться в низменных желаниях, хотя не стесняется их иметь. Боится обнаружить свое тщеславие, боится признаться в слабостях. Так что же сильнее – любовь, правда, благородство или страх?..

Давно остался позади старый «Москвич», но мысль уже не могла оборваться, и я продолжал думать, шлепая дальше по лужам. Неужели я хочу зачеркнуть все чувства и оставить один страх? Нет, конечно. Но и любовь, и все другие чувства, в конечном счете, превращаются в страх. Любовь к кому-то или к чему-то неизбежно влечет потребность сохранить объект любви и порождает страх потерять. Может быть, не будь этого страха, не было бы и любви, а может, наоборот, любовь – это и есть страх потерять?

…Прошли десятки лет, но меня и сегодня не покидает мысль, что страх – основа многих чувств. Правда, сегодня я различаю разные категории страха. Страх, рожденный трусостью – отец многих человеческих пороков. Страх как категория нравственная – чувство благородное, свидетельство деликатности. Это страх обидеть человека нечуткостью. Боязнь пройти мимо чужой беды, не оказав помощи. Боязнь поддаться соблазну ради выгоды дружить с недостойными людьми и многое, многое другое…

…Поезд мчится сквозь теплую южную ночь. Увы, я уже никогда не смогу впервые приехать в Москву. Теперь я здесь живу. Все знаю. Никаких иллюзий. Я просто возвращаюсь домой после отдыха на юге. Я спешу попасть на юбилей газеты. Она – часть жизни огромного города. Жестокого и доброго, преступного и нравственного, такого, каким делаем его мы, люди, живущие в нем – герои газеты «Ноев Ковчег».

Поезд еще в пути. Дорога рождает мысли. Подумаем вместе, какие мы. Заглянем себе в души. Может, чего-то и убоимся…