«Домашнее задание» для нового саммита ОБСЕ

Пауза длиной в 11 лет принесла в европейскую безопасность много новых, подчас драматических трансформаций. В своей книге, вышедшей в начале 2010 года, известный американский дипломат и политолог Рональд Асмус, написал о «пятидневной войне» в августе 2008 года как о малом событии, которое «потрясло мир». Между тем, пять горячих дней августа не открыли каких-то принципиально новых тенденций в глобальной политике. Но они еще больше заострили имеющиеся проблемы и противоречия, которые четко обозначились в период «одиннадцатилетней паузы». С одной стороны, события на Кавказе спровоцировали самый крупный геополитический кризис в отношениях между НАТО и Россией за период после окончания «холодной войны». Более того, этот кризис показал, что для расхождений между Москвой и западным миром (США, Европейский союз, Северо-Атлантический Альянс) «фактор коммунизма» не играет определяющей роли. Национальные интересы могут не совпадать и у стран, строящих рыночную экономику и отказывающихся от идеологической закрытости. Но с другой стороны, военная операция в Южной Осетии по своим масштабам не может сравниться с Карибским кризисом или «берлинским вопросом». Как не мог с ними сравниться и «феномен Косово», когда в течение двух лет (февраль 2008–ноябрь 2010) бывший автономный край в составе Сербии признали 72 государства, включая большинство стран-членов ЕС, а также Японию, США, Канаду.

Однако и первое, и второе события воочию показали, что в мире наличествует явный дефицит критериев легитимного арбитража, зато господствует односторонность и произвольная трактовка международного права. Как справедливо заключил несколько лет назад германский генерал Нойман, если в годы «холодной войны» мы имели «высокие риски и высокую стабильность», то сегодня перед нами «низкие ризки и низкая стабильность». Само же международное право стало напоминать марксистско-ленинское обществознание времен СССР «времени упадка», когда с помощью искусного цитатничества можно было доказать любой тезис и любую даже весьма спорную мысль. В последнее время в российской политической науке и экспертном сообществе словосочетание «двойные стандарты» по количеству использования далеко обошло все другие выражения и дефиниции. Между тем, мир в последние 11 лет оказался плох не присутствием в нем «двойных стандартов», которые, строго говоря, являются основой политики, которая в свою очередь не является фабрикой по производству однотипной продукции, а отсутствием вообще внятных стандартов и критериев (либо их чрезвычайно вольной трактовкой).

Чего стоит «уникальность» косовского казуса, введенная в оборот американскими и европейскими дипломатами и поддержанная многими политическими аналитиками! Между тем, эта уникальность поддерживалась по большей части простыми процедурными отличиями, существовавшими в разрешении конфликтов на Балканах и на Кавказе. В самом деле, Балканы были сферой особого интереса и пристального внимания Европы (США были втянуты в этот регион благодаря беспомощности ЕС) и были менее важны для России (что объясняет и разную степень вовлеченности стран Евросоюза и Москвы в дела Хорватии, Сербии, Боснии). Южный Кавказ же, напротив, является для РФ жизненно важным регионом. Будучи связанным тысячами нитей с российским Северным Кавказом, этот регион во многом – не внешняя политика России, а продолжение ее внутриполитического развития. Для ЕС и США, в отличие от Кавказа, Балканы также не были бывшей «органической частью» одного государственного организма. Все разговоры о «возвращении в европейскую семью» носили по большей части идеологический характер, в то время как жители всех признанных и непризнанных стран Южного Кавказа в недавнем прошлом обладали «серпасто-молоткастыми» паспортами.

Но в то же самое время причины кавказской и балканской болезни были во многом схожими. И в том, и в другом случае гражданские и межэтнические конфликты стали итогом и следствием распада квазифедералистских государств, имеющих родовые черты империи (в случае с Югославией – малой империи, что сути дела не меняет) и пытавшихся реализовать социалистические эксперименты разной степени тяжести. И в одном, и в другом случае это были образования (СССР и СФРЮ), которые строили свою идентичность на основе этнизации политики, политизации этничности посредством закрепления территориальных различий на этнической основе. В итоге элиты этих стран стали сами собственными же могильщиками, создавшими предикаты независимости задолго до «геополитических катастроф» 1991 года. Сами же распады двух полиэтничных государств не стали «концом истории». Они стали началом формирования на их руинах новых наций-государств, чьи границы гарантировались партиями-государствами и не могли автоматически стать легитимными при разделе старого общего политико-правового пространства. В 2008 году к этому процессу уже не де-факто, а де-юре присоединились автономные образования Балкан и Южного Кавказа (соответственно Косово, Южная Осетия и Абхазия).

И все эти трансформации сопровождались такими событиями, как первый опыт вооруженного столкновения двух членов Совета Европы (Россия и Грузия), обретение «объединенной Европой» замороженного конфликта на своей территории (Кипр, который был принят в ЕС в 2004 году), расширение ЕС и НАТО за счет новых членов, включая бывшие республики СССР (страны Балтии, которые сделали это в 2004 году), и принятие новой стратегической концепции НАТО в самый канун астанинского форума. Таким образом, по идее форум в казахстанской столице должен был ответить на многие копившиеся более одного десятилетия вопросы. Но в итоге «гора родила мышь».

Пересказывать склоки, которые прошли в ходе форума, думаю, не имеет смысла. На информационных лентах и в печатных СМИ все это уже многократно пересказано. И общий итоговый документ, содержащий набор банальностей и, тем не менее, принятый с десятичасовым опозданием, и провал надежд на прорыв карабахского урегулирования, и отсутствие компромиссов между Россией и Грузией, а также Западом и Москвой в видении этнополитических конфликтов - свидетельства того, что саммит в Астане так и не стал политически эффективным событием. Пожалуй, главным позитивным итогом форума (для его организаторов, прежде всего) стала удачная внешнеполитическая презентация Казахстана. За год своего председательства в ОБСЕ этой республике во главе с ее неутомимым президентом Нурсултаном Назарбаевым удалось действительно многое. Казахстан смог поднять свой «европейский рейтинг», расширить партнерские связи с отдельными странами ЕС, союзом в целом, США, а также с постсоветскими республиками (особенно с Азербайджаном, Украиной). В итоге была заработана репутация «конструктивного партнера», «стабильной страны» (несмотря на имеющиеся пробелы в строительстве демократии). Казахстан сумел выгодно «раскрутить» свой бренд форпоста Запада на Востоке. То, что когда-то неплохо удавалось Турции.

По остальным же пунктам мы видим отсутствие креатива. Мы снова услышали два непересекающихся параллельных взгляда президентов Армении и Азербайджана, представителей России и Грузии. Не похоже, чтобы Москва и Запад нашли общие точки соприкосновения в отношении к Абхазии и Южной Осетии. Реформы ОБСЕ как института также не получили нового импульса. Более того, саммит показал, что реформа ОБСЕ в том виде, как ее мыслит Россия (то есть посредством минимизации американского и натовского присутствия), не поддерживается ведущими европейскими партнерами Штатов, а сама по себе любая бюрократическая структура реформироваться не будет, нужны внешние импульсы. Но в случае с ОБСЕ их нет. Европейцев и американцев вполне устраивает новый НАТО, который после саммита в Лиссабоне выглядит уже не как европейский, а как глобальный инструмент обеспечения безопасности.

Однако новая европейская безопасность как некий свод (кодекс) правил необходима. Мало кто из серьезных политиков и экспертов будет говорить о том, что мир, существовавший в 1945-1991 гг. (то есть мир, созданный в Ялте и в Потсдаме), сохранился к 2010 году в неизменном виде. Это стало более или менее понятно еще в 1990-е гг. под аккомпанементы залпов балканских и кавказских конфликтов. Мира, в котором были два полюса (социализм-капитализм + протискивавшееся между ними движение неприсоединения) и в котором одним полюсом был СССР, нет. С исчезновением этого полюса не только постсоветское пространство пришло в движение. Задвигалась вся мировая политика. Но ОБСЕ, как институт, не показала своей эффективности. Самым ярким примером стала деятельность (точнее, бездеятельность) организации накануне августовской войны 2008 года в Южной Осетии. О неэффективности Минской группы, занимающейся карабахским урегулированием, также слагают легенды. В особенности потому, что она не дает жесткой оценки инцидентам в зоне прекращения огня, предпочитая политически корректный подход «всем сестрам по серьгам». Таким образом, требуются новые критерии и оценки того, как обеспечивать и гарантировать безопасность как во всем мире, так и в Европе, которая была главным полигоном двух мировых войн и которая после 1991 года не скатилась, слава Богу, к третьему глобальному противоборству, но пережила неприятные конфликты и потрясения. Включая и массовые убийства, и этнические чистки. Как справедливо пишет болгарский эксперт Иван Крастев, «Европа любит думать о себе как о стабильном континенте, но в действительности здесь за два десятилетия, начиная с 1989 года, было создано и разрушено больше государств, чем в любом регионе мира в любое время. Даже больше, чем в Африке в период деколонизации 1960-х гг.»

И саммит в Астане не дал нам ничего нового в плане путей преодоления этих явлений, разного рода «малых войн и конфликтов», которые потрясают весь мир.

Между тем, лучшим ответом на эти вопросы могла бы стать общая система европейской безопасности, принимаемая основными игроками на этом поле. Бесспорно, в этой игре возможны споры, ссоры, конкуренция и применение пресловутых «двойных стандартов». Однако в то же время это страховка от окончательного сползания в «мировые джунгли», к чему мы уже слишком близко подошли. Таким образом, Астана оставила «домашнее задание» для нового саммита ОБСЕ. Еще неясно, когда он состоится, в какие сроки и с какой повесткой дня. Остается надеяться, что в течение новой временной паузы новые «малые войны» не будут сотрясать Европу и весь мир. Пока же председательство в ОБСЕ переходит к Литве, которая после распада СССР была традиционно активна на Кавказе, рассматривая себя в качестве транслятора передового западного опыта на постсоветскую периферию. Вспомним хотя бы политические группы и комитеты в поддержку «Чеченской Республики Ичкерия», инициативу 3+3 (три страны Балтии + три закавказских государства), озвученную в 2003-2004 гг., а также резолюцию о признании Абхазии и Южной Осетии «оккупированными территориями» (июнь 2010 года). Ждать остается недолго. В 2011 году мы увидим становление нового бренда. Вместо «восточных западников», скорее всего, ОБСЕ будут возглавлять «демократические наставники».

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра международных и стратегических исследований, Вашингтон, США, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»