Международное миротворчество в карабахском конфликте: мифы и действительность

Вместе с тем в политическом обиходе конфликтующих сторон, особенно в формате «власть - оппозиция», распространено мнение, что мировое сообщество якобы может «принудить» стороны к очень быстрому урегулированию конфликта по навязанному «рецепту».

Рассуждая о возможности урегулирования карабахского конфликта под внешним нажимом или международной миротворческой операции, нужно принимать во внимание всю сложность подобного сценария. Она связана с расхождением позиций посредников по региональным процессам на Южном Кавказе и одновременно малой актуальностью проблемы для субъектов мировой политики. Надо также учитывать чисто технические сложности урегулирования и развертывания в зоне карабахского конфликта миротворческой операции как инструмента реализации международного принуждения к миру.

Вместе с тем эти факторы - и сложность реализации, и малая вероятность внешнего урегулирования - значимы лишь пока сохраняются нынешняя ситуация «ни войны ни мира» и относительное перемирие в зоне конфликта. Однако нельзя исключать, что международное сообщество будет вынуждено оперативно реагировать на ситуацию и начать миротворческую операцию в случае возобновления боевых действий одной из сторон.

В этом случае реакция международного сообщества - если оно посчитает ситуацию опасной для региональной безопасности или способной вызвать тяжелые гуманитарные последствия - может быть достаточно жесткой и принять формы «классического» принуждения к миру. Так действовали коалиционные международные силы под эгидой США в 1991 году в Кувейте, НАТО в 1999 году в Косово, такие односторонние шаги предприняла и Россия в августе 2008 года в Южной Осетии.

В принципе, проведение международной операции по принуждению к миру в случае начала военных действий одной из сторон карабахского конфликта или резкого ухудшения положения населения на данных территориях (гуманитарная ка-тастрофа) гипотетически возможно под эгидой ООН, ОБСЕ, ЕС, НАТО или ОДКБ.

ООН не вовлечена напрямую в процесс урегулирования карабахского конфликта. Однако после окончания «холодной войны» ООН поддержала проведение ряда операций по принуждению к миру во внутренних конфликтах, нередко выступая на стороне непризнанного участника. Тем не менее проведение миротворческой операции под эгидой ООН в этом регионе представляется маловероятным, так как здесь представлены интересы России - одного из основных постоянных членов СБ ООН, как, впрочем, и ее коллег по посредническому формату с одинаковым статусом - США и Франции. Кроме того, при всех успехах и важном стабилизирующем значении в мировой политике, миротворческие усилия ООН не носят всеобъемлющий характер. В последние десятилетия, несмотря на увеличение масштабов и численности контингентов «голубых касок», ООН все чаще добровольно делегирует свои миротворческие функции различным региональным организациями, военно-политическим блокам и международным коалициям.

Казалось бы, что региональной организацией, которая могла бы эффективно реализовать миротворческую операцию в зоне карабахского конфликта или выступать в качестве механизма международного «принуждения к миру», может быть только ОБСЕ, поскольку весь переговорный формат ведется при содействии и в рамках Минской группы ОБСЕ. Но хотя эта организация в последние два десятилетия и была вовлечена в урегулирование и постконфликтное восстановление многих вооруженных конфликтов в зоне своей ответственности, все обязательства стран-участниц в ОБСЕ носят не правовой, а лишь политически обязывающий характер, нет четкого механизма исполнения международных правовых норм государствами членами ОБСЕ. Консенсусный принцип принятия решений в ОБСЕ (лишь в исключительных случаях принимается принцип «консенсус минус один» в сфере защиты прав человека в указанных странах) затрудняет принятие решений при необходимости оперативного реагирования и развертывания миротворческой операции.

ОБСЕ в миротворческой деятельности более свойствен упор не на военной, а на политической и гуманитарной составляющей операций. Организация не имеет опыта и не может привести ни одного примера проведенной операции по поддержанию мира или тем более по принуждению к миру. Единственная попытка поддержания мира была предпринята ОБСЕ в 1994 году именно в зоне карабахского конфликта. Но она закончилась абсолютно безрезультатно, так и не начавшись. Неудачные попытки развертывания миротворческой операции ОБСЕ в Нагорном Карабахе наглядно продемонстрировали ограниченность ресурсов и отсутствие необходимо опыта в реализации «классических» комплексных миротворческих операций, выходящих за формат обыкновенного мониторинга, превентивных мер и наблюдательных миссий.

Это достаточно наглядно демонстрируют и заявления сопредседателей Минской группы ОБСЕ. Например, бывший американский сопредседатель МГ ОБСЕ Мэттью Брайза в начале августа 2009 года в одном из своих выступлений (во время встречи с армянскими молодежными организациями в Цахкадзоре) отметил, что возможные миротворческие силы в зоне карабахского конфликта будут, скорее, выполнять лишь наблюдательные функции: «Мы как сопредседатели предлагаем, чтобы они не были вооружены, выполняли функции наблюдателей и не могли принуждать к миру… Опыт Косово и Боснии показывает, что миротворческие силы не в состоянии предотвращать вооруженный конфликт, если одна из сторон конфликта желает этого». Очевидно, что формат миссии невооруженных наблюдателей серьезно ограничивает возможности международного сообщества в случае невыполнения одной из сторон мирных соглашений или принятия Баку решения о внезапном возобновлении боевых действий в зоне конфликта. Европейский Союз уже имеет в регионе Южного Кавказа определенный опыт проведения квазимиротворческой операции или, скорее, кризисного реагирования в ограниченном формате (миссия европейских наблюдателей в зонах конфликтов в Южной Осетии и Абхазии, развернутая в соответствии с подписанными в августе - сентябре 2008 года «Соглашениями Медведев - Саркози»). Вместе с тем нормативно-правовыми документами и концептуальными установками ЕС не предусмотрено участие организации в операциях по принуждению к миру или иного рода миротворческих операциях высокой степени интенсивности. У организации не существует практических механизмов для выполнения такого рода миссий. Существующий миротворческий потенциал ЕС состоит из сил реагирования (усиленные батальонные боевые тактические группы) и гражданских антикризисных структур Европейского Союза. Несмотря на декларируемый ЕС глобальный характер своей антикризисной деятельности, он вынужден ограничивать географические рамки своих миссий, уделяя основное внимание европейскому региону и территориям по его периметру, с упором на Балканы, Средиземноморье и Африку (особый интерес к Африке объясняется стремлением не допустить дальнейших гуманитарных катастроф на этом континенте, что может привести к росту потока мигрантов в Европу). Буксирующие «Восточное партнерство» и иные программы Европейского Союза по сотрудничеству с государствами Южного Кавказа не дают оснований считать ЕС организацией, обладающей необходимыми ресурсами для миротворческой операции в карабахском конфликте.

Участие НАТО в миротворческой операции в зоне карабахского конфликта могло бы при определенных условиях быть эффективно, учитывая схожий с Нагорным Карабахом прецедент Косово. Однако принимая во внимание участие и Армении и Азербайджана в программах НАТО и их заинтересованность в продолжении такого сотрудничества, усилия альянса будут сконцентрированы на не военных акциях, а на консультативных механизмах и модернизации вооруженных сил обеих стран, проведении совместных учений и т.д. Наконец, противодействие любому активному вовлечению НАТО в регион (особенно в форме размещения миротворцев и структур альянса) со стороны России и Ирана делает этот вариант сегодня практически нереальным.

Участие стран ОДКБ в реализации миротворческой операции также возможно только гипотетически. ОДКБ не имеет серьезных силовых, институциональных и иных ресурсов для проведения миротворческой операции в зоне своей ответственности. Формирование Коллективных сил оперативного реагирования и миротворческих контингентов ОДКБ находится лишь в начальной стадии и вряд ли будет завершено в ближайшем будущем. Одностороннее вовлечение или реализация ОДКБ миротворческой операции в зоне карабахского конфликта (при всей сомнительности наличия у членов данной организации такого желания) вызовет противодействие всех других внешних сил. И наконец, сам факт членства Армении в ОДКБ делает практически невозможным приятие азербайджанской стороной миротворческой операции под эгидой данной организации как объективной и беспристрастной.

Таким образом, возможности провести в зоне карабахского конфликта операцию по принуждению к миру весьма сомнительны. Мировое сообщество вмешивается далеко не во все конфликты, нуждающиеся в разрешении. Во многих случаях это определяется наличием или отсутствием политического давления ведущих мировых или региональных держав, имеющих интересы в зоне конфликта и готовых предоставить военный контингент. При этом «странным» образом к числу немногих удачных примеров реализации миротворческих операций относятся в основном те, которые происходили на периферии мировой политики, где не пересекались геополитические и геоэкономические интересы ведущих мировых игроков и держав.

Как показывает миротворческая практика, в случае отказа одной (или всех конфликтующих) из сторон придерживаться договоренностей, наличия неконтролируемых политических и военизированных групп внутри самих сторон конфликта и т.п., возможности мирового сообщества по оперативному вмешательству весьма невелики. От принятия Советом Безопасности ООН или иной региональной международной организацией решения об осуществлении миротворческой операции и до ее реального выполнения приходится преодолевать множество бюрократических препон, и порой миротворцы прибывают на место, когда уже слишком поздно. Как признал действующий американский сопредседатель МГ ОБСЕ Роберт Брадтке, «в зону карабахского конфликта немедленно доставить большие силы миротворцев невозможно». За все годы проведения международных миротворческих операций неоднократно фиксировались примеры поистине катастрофических провалов, приведших к возобновлению вооруженных конфликтов и новым вспышкам насилия, предотвратить которые международное сообщество оказалось не в состоянии. Очевидно, что более эффективными операциями по принуждению к миру были те, которые выполняли не «голубые каски» под прямым мандатом ООН или региональных организаций, а односторонние действия великих держав, коалиций некоторых государств или военно-политических блоков. Также естественно, что односторонние действия бывают обычно политически пристрастными, не могут быть восприняты объективно всеми сторонами конфликта и мировым сообществом и не являются примерами компромиссного и удачного одностороннего принуждения к миру.

Сергей Минасян, политолог