Россия, Грузия и ВТО. Кто был охотник, кто добыча?
В октябре 2011 года завершилась 18-летняя эпопея со вступлением России во Всемирную торговую организацию. Стало ясно, что Россия со всеми договорилась и в ВТО входит. Если выражаться фигурально, то в конце этих «всех» стояла Грузия – именно она стала последней страной, давшей свое согласие на вступление России в ВТО, и переговоры именно с ней вызвали наибольшие споры в российских околокавказских политических кругах.
С одной стороны, это странно, т.к. вес Грузии в международных экономических вопросах близок к нулю, с другой – неудивительно, т.к. ход всех предыдущих российско-грузинских отношений обуславливал для России получение максимально возможных трудностей во всем, что хоть как-то касается Грузии.
Теперь по порядку.
В своем вступлении в ВТО Россия установила абсолютный рекорд – она вела этот процесс намного дольше, чем какая-либо иная страна – 18 лет. Это было время непрерывных переговоров – сближения позиций, выторговывания преференций для своих продавцов на внешнем рынке и защитных механизмов для своих производителей на рынке внутреннем. Подобная медлительность в глазах российской общественности была полностью оправданна и даже предпочтительна.
Дело в том, что, несмотря на существенные плюсы вступления в ВТО, для российского бизнеса эта организация несет в себе настолько же существенные минусы. Считается, что ВТО хороша для сильных государств, сильных индустрий и сильных компаний. Если ты силен и богат, то активно декларируемые принципы равноправия в торговле и экономике, условия отказа от поддержки внутреннего производителя несут в себе не столько равноправие как таковое, сколько конкурентное преимущество перед менее сильным и менее богатым соперником.
В российских условиях сильными и конкурентоспособными индустриями являются сырьевые, транспортные, некоторые оборонные и т.д. В их отношении вступление в ВТО – это явное благо, т.к. оно уравняет их в правах с множеством западных компаний, на рынках которых они пытаются закрепиться. Для целого ряда других российских отраслей и компаний, таких как текстильная промышленность, банковское дело, страхование, сельское хозяйство, машиностроение и т.д., уравнивание в правах означает довольно быстрый конец, т.к. они не смогут конкурировать с гораздо более продвинутыми и мощными зарубежными корпорациями.
В этом на собственной шкуре пришлось убедиться многим восточно-европейским и пост-советским государствам, ошибочно считавшим, что ВТО несет в себе исключительно позитивные последствия. Вступив в эту организацию в 1990-х – 2000-х
годах, они очень быстро лишились собственных заводов и фабрик, денежной и банковской системы, научно-исследовательских лабораторий и собственного сельского хозяйства.
По этой причине на протяжении многих лет в российских политических, экономических и научных кругах всегда бытовало мнение, что в ВТО вступать надо, но только на наших условиях и не во вред отечественным производителям, будущее которых в этой организации нужно защищать всеми силами, в том числе заключая выгодные России двусторонние договоры с уже существующими членами этой организации.
В течение 18 лет процесс переговоров шел с большим скрипом, и только в последний год и в особенности в последние полгода он довольно резко ускорился, были достигнуты договоренности с основными игроками, и в списке стран, не пропускающих Россию в ВТО, осталась только Грузия. Что же случилось?
По мнению некоторых экспертов, ускорение переговорного процесса объясняется довольно банально – российская делегация стала быстро сдавать позиции и договариваться на условиях, предлагаемых партнерами. Проверить это непросто, т.к. информация об окончательных условиях вступления и о конкретных договоренностях, достигнутых с разными странами, закрыта, что само по себе, как минимум, внушает опасения. Те же информационные крохи, которые прорываются наружу, свидетельствуют как раз о череде уступок - в качестве примера можно привести условия, предоставленные США на экспорт в Россию куриного мяса, довольно резкое снижение объема дотаций сельского хозяйства, уменьшение доли российского участия в процессе промсборки автомобилей западных концернов и т.д.
В результате условия вступления России в ВТО очень быстро оказались выгодными не для российский производителей, а как раз для крупных западных стран, хозяйство которых в условиях мирового экономического кризиса находится далеко не в лучшем состоянии.
Теперь уже страны Запада ради своей выгоды стали «втаскивать» Москву в эту организацию. Но в этом отношении и перед ними, и перед Россией находилось последнее препятствие – Грузия.
Следует сказать, что Грузия была и является государством, которое заинтересовано во вступлении России в ВТО больше всех. Напряженные политические отношения с Москвой и последовавшее в их результате торговое эмбарго сильно ударило по грузинским товаропроизводителям, а сельское хозяйство вообще погрузило в перманентный и беспросветный кризис. После торговой «терапии врача Онищенко» очень быстро оказалось, что рынки США, Европы и Китая, которые, по словам М. Саакашвили, вот-вот готовы открыться для Грузии, носят для нее лишь виртуальный и пропагандистский характер.
Парадоксальным образом в ситуации наибольшей экономической заинтересованности во вступлении России в экономическую организацию ВТО Грузия выдвинула России условия, не имеющие никакого отношения к экономике и являющиеся сугубо политическими. Тбилиси настаивал на двух пунктах, которые упорно отрицала Москва:
1) во всех документах именовать российско-абхазскую и российско-югоосетинскую границы российско-грузинскими и 2) выставить на них грузинские таможенные посты. На протяжении нескольких лет Грузия ни на йоту не отступала от этой позиции и твердо заявляла: «или Россия согласится на эти требования, или не вступит в ВТО».
Все стало меняться в последние полгода. На Грузию начало оказываться давление со стороны европейских стран и США. Продолжая публично стоять на своем, Тбилиси довольно быстро отказался от первого пункта и видоизменил второй, убрав требование о грузинских таможенниках и заменив его на наблюдателей нейтральной страны и электронные средства мониторинга.
Далее случилось самое непонятное и противоестественное. Совершенно неожиданно Россия приняла эти требования.
Давайте разберем, что случилось. С экономической точки зрения данные мониторинга передвижения грузов через границу между Россией и Абхазией и Россией и Южной Осетией не имеют смысла – они собираются и так, они открыты, они попадают во все статистические сборники, и более того, Москва никогда не отказывалась их предоставлять всем заинтересованным сторонам, включая Тбилиси.
Никакое управленческое или государственное решение на их основе принять тоже нельзя: ну скажите – что должен делать Михаил Саакашвили, если ему доложат, что сегодня через российско-абхазскую границу прошло 10 тонн мандаринов?
А если завтра доложат, что прошло 20 тонн, как изменится его решение?
Все меняется, если рассматривать ситуацию не в экономических, а в политических координатах. Тогда существует два варианта: а) мы признаем «новую реальность» и независимость Абхазии и Южной Осетии – и тогда на их границах нет места ни для какого иностранного мониторинга, т.к. он не может осуществляться на границах суверенных стран и б) мы не признаем эту реальность или, по крайней мере, ставим суверенитет Сухума и Цхинвала под сомнение – и тогда действительно появляется возможность и необходимость в иностранных наблюдателях.
Таким образом, невероятно, но по факту подписав данное соглашение, Россия поставила под вопрос независимость Абхазии и Южной Осетии вместе с признанием всей ситуации, сложившейся после «пятидневной войны» 2008 года.
Более того, во время объявления о достижении соглашения выяснилось, что ни абхазская, ни югоосетинская сторона не принимали участия в переговорах и вопросы, имеющие для них первостепенное значение, решались просто без них.
К сожалению, формат данной статьи не позволяет более подробно осветить, какие последствия несет подобное соглашение для интересов России на Кавказе. Ясно одно – это, без сомнения, является одним из крупнейших внешнеполитических поражений России за последние 5-10 лет и просто хамским отношением к странам и народам, которые мы называем нашими друзьями и союзниками.
Как же могло произойти подобное? Здесь нужно упомянуть, что переговоры велись не МИДом, а Министерством регионального развития. Оно не отвечает за политическую сторону вопроса, и, вполне возможно, его сотрудники во главе с руководителем переговорной группы Максимом Медведковым могли просто не знать, что иллюзорные экономические выгоды от вступления в ВТО могут нести в себе вполне конкретные политические просчеты и опасности.
Наверняка к ускорению вступления приложили руку лоббисты – как раз те, для чьих организаций ВТО несет в основном плюсы и которым безразлична судьба российской экономики или политики в целом.
Главной же причиной, скорее всего является ситуация кануна выборов, когда правящей российской элите необходимо демонстрировать большие победы в условиях, когда этих побед нет, и уже на фоне побед и достижений обращаться к избирателю с просьбой проголосовать за них, обеспечив несменяемость нынешней власти.
Именно поэтому, скорее всего, сотрудникам Минрегионразвития была дана установка «прогнуться» по условиям и вступить в ВТО как можно быстрее, вне зависимости от того, что в результате подобного вступления пострадают интересы страны. Если это так, то время вступления было выбрано идеально – тогда свою «великую победу» российским властям удастся пропиарить дважды: один раз сейчас – перед выборами в Государственную Думу и второй раз – при ратификации договора о вступлении новым составом Думы в январе-феврале – за месяц до президентских выборов в марте 2012 года.
Для Грузии принятие Россией подобных требований является политической победой, т.к. Михаил Саакашвили смог устроить маленькую «сладкую месть» Москве за свое позорное поражение в августовском конфликте и хотя бы косвенным образом документально зафиксировать грузинские политические и таможенные границы в соответствии со своим видением, включив в них территории Абхазии и Южной Осетии.
В экономическом плане вступление России в ВТО имеет для Тбилиси несомненное положительное значение, хотя отказ от выдвижения России экономических требований в ходе двусторонних переговоров исключил возможность достижения преференциальных, наиболее выгодных условий для грузинских производителей.
В общем же ситуация довольно печальна. Все указывает на то, что мы имеем дело с классической сдачей российской правящей элитой интересов страны и ее союзников для достижения собственных целей, точнее – для достижения собственной несменяемости у власти.
Вся российская история показывает, что в нашей стране подобные шаги всегда заканчивались плохо. Не обернется ли вскорости «великая победа» таким же великим поражением? Будем надеяться на лучшее.
Андрей Епифанцев, политолог, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»
Оставьте свои комментарии