Cирийский конфликт: кавказское измерение
15 сентября 2012 года, выступая на совещании правительства, президент Серж Саргсян заявил, что события на Ближнем Востоке напрямую связаны с безопасностью Армении. «Для армян Сирии действительно наступило время испытаний. Эта ситуация является нашей открытой раной и каждодневной заботой номер один», – резюмировал глава Армянского государства. И в самом деле, опасения президента Саргсяна не выглядят просто дежурными фразами. Они подтверждаются многочисленными сообщениями информационных агентств.
Политическое насилие в Сирии с каждым днем только нарастает. В июле нынешнего года Красный Крест стал первой международной организацией, которая квалифицировала внутреннее противостояние в этой ближневосточной стране как гражданскую войну. По данным ООН, количество жертв сирийского противоборства превысило 12 тысяч человек, а некоторые аналитики называют даже более высокие цифры.
12 сентября 2012 года влиятельное британское издание «The Daily Telegraph» выпустило статью с «говорящим заголовком» «Сирия: христиане впервые берутся за оружие». Авторы текста цитируют слова армянина, жителя города Алеппо: «Здесь все воюют против всех... Армяне борются потому, что считают «Свободную армию Сирии» связанной с Турцией, которая специально направляет эту силу против них. Христиане хотят защитить места своего проживания». Действительно, в последние 6 недель около 150 христиан (среди которых были и этнические армяне) приняли участие в защите ряда кварталов в Алеппо против наступающих «свободных сирийцев», ведущих вооруженную борьбу против режима Башара Асада. В какой мере растущее противостояние в Сирии может повлиять на ситуацию на Большом Кавказе? И какие потенциальные опасности оно несет для стран этого региона, также переполненного неразрешенными конфликтами?
Ответ на этот вопрос следовало бы начать с краткой характеристики довоенной Сирии и ее роли в кавказских делах. Исторические связи этой ближневосточной страны с Кавказским регионом были очень насыщенными. Именно Сирия стала «второй родиной» для многих тысяч армян после трагических событий 1915 года. Напомню, что одним из главных центров высылки армян младотурецким правительством стал сирийский город Алеппо (Халеб). В 1916 году османский чиновник Наим-бей, служивший в этом городе, написал в своем дневнике: «Только из Алеппо было отправлено 200 тысяч армян в сторону Мескене и Рас-Айна». Между тем, многочисленные случаи помощи армянам со стороны местного населения (вопреки действиям чиновничества Оттоманской империи) сформировали позитивное восприятие Сирии и в Армении, и в армянской диаспоре. Символично, что первый президент независимой Армении Левон Тер-Петросян родился 9 января 1945 года в сирийском Алеппо (в 1946 году семья переехала в советскую Армению). Под патронатом второго президента Армении Роберта Кочаряна и Католикоса всех армян Гарегина II в знак благодарности жителям Алеппо в 2000 году был воздвигнут мемориальный комплекс. По словам настоятеля армяно-григорианской общины сирийской столицы Дамаска Гнела Джеджеряна, «возможность существования армянской общины в пустыне, в городах и поселках Сирии была обусловлена прежде всего поддержкой щедрого сирийского народа в период бойни 1915 года». В 1918-1978 гг. в уже упомянутом Алеппо выходило 115 изданий на армянском языке. И хотя после Первой мировой войны Советский Союз организовал иммиграцию этнических армян на территорию тогдашней Армянской ССР, община в Сирии сохранилась. Точных сведений о ее численности не было, но оценки колебались от 70 до 130 тысяч (называлась даже цифра 190 тысяч человек). Такой разнобой в оценках был связан с различными методиками подсчета (в одном случае потомки смешанных армяно-арабских браков учитывались, в другом нет).
Большую роль в истории Сирии в конце XIX – начале ХХI века сыграли также черкесы (адыги). До начала нынешнего сирийского конфликта на территории этой страны, по оценкам российских этнографов, проживали порядка 32-35 тыс. выходцев с Северного Кавказа (прежде всего, адыгов). Черкесские национальные организации давали большую цифру (60 тыс. одних только адыгов). Кстати сказать, супруга нынешнего председателя Народного Собрания (парламента) Сирии Махмуда Аль-Абраша имеет черкесское происхождение. Сирийские политики и дипломаты еще в 1990-х годах наладили конструктивное взаимодействие с управленческими структурами и деловыми кругами адыгоязычных субъектов РФ (Адыгея, Кабардино-Балкария). В новейшей истории Сирии можно было встретить немало этнических черкесов в рядах высшего генералитета и дипломатического корпуса. Таким образом, обе общины, имевшие историческую связь с Большим Кавказом, были лояльны действующей власти.
Что касается внешнеполитической активности Дамаска на кавказском направлении, то Сирия не рассматривала Кавказ как регион первостепенной важности. Однако в 2009 году были сделаны некоторые шаги по расширению сирийского влияния в этой части постсоветского пространства (визиты Башара Асада в Ереван и в Баку). К этому времени Дамаск и Анкара существенно улучшили двусторонние отношения.
Сегодня кажется невозможным себе представить, что еще 4-5 лет назад европейские и американские наблюдатели рассматривали турецко-сирийскую нормализацию как классическую «success story» и рекомендовали Армении и Турции поучиться преодолению исторических травм прошлого на этом примере. Башар Асад в то время удостаивался внимания со стороны западного экспертного сообщества и в рамках т.н. проекта «четырех морей» (он был предложен сирийским президентом в 2009 году), предполагавшего создание зоны экономического партнерства путем объединения транспортных и энергетических систем стран бассейнов Черного, Каспийского, Красного морей и Персидского залива со Средиземным морем. Как бы то ни было, а в довоенный период, по справедливому замечанию сирийского журналиста и эксперта Баселя Хадж Джасема, Дамаск стремился «восстановить историческую роль Сирии в качестве центра для мирных инициатив и платформы для связи Востока и Запада, а также создать противовес амбициям других стран и протянуть руку помощи для разрешения спора между Азербайджаном и Арменией». Сирийская дипломатия видела свой интерес в открытии армяно-турецкой границы и последующем поступлении транзитных грузов из Сирии в Армению и в другие районы Южного Кавказа.
Однако всем этим планам не суждено было сбыться. Многочисленные религиозные и межэтнические проблемы, копившиеся и подавлявшиеся годами, во время очередного «пробуждения Ближнего Востока» прорвались наружу. И открывшееся гражданское противоборство поставило кавказские общины Сирии перед непростой дилеммой. Старый мир рухнул, а новый открыл перед ними неясные перспективы. Лояльность сирийских армян и черкесов строилась по позитивному, а не негативному принципу. Они выступали, скорее, за власть, чем против ее оппонентов. В этой связи крах режима Асада (а таковой очень даже возможен и реален) с учетом высокого накала гражданского противоборства может поставить их в положение дискриминируемых меньшинств. Отсюда и запрос на выезд из Сирии. Но такой сценарий чреват немалыми проблемами. В случае с Арменией очевидно, что при нынешних экономических и социальных условиях прием большой массы беженцев крайне проблематичен. Но даже если таковой и состоится, то непраздный вопрос: смогут ли новые жители Армении найти достойную работу, жилье, интегрироваться на новом месте? Схожие проблемы возникают и в случае с адыгами, хотя в этой ситуации добавляется и еще целый ворох проблем, начиная от непростых отношений России к «черкесскому вопросу» (резко актуализировавшемуся в канун сочинской Олимпиады 2014 года) и заканчивая острыми проблемами Северокавказского региона (дефицит земли, межэтнические противоречия, в которые адыги РФ вовлечены). Тем не менее, репатриация на историческую родину – это уже реальность. Так, две группы адыгских репатриантов из Сирии 22 июня 2012 года прибыли в столицу Кабардино-Балкарии Нальчик.
Это уже не первый случай возвращения сирийских адыгов (черкесов) на историческую родину. В апреле нынешнего года в Кабардино-Балкарию приехали около 60 человек, а в республиканском университете сегодня обучаются 90 студентов из этой ближневосточной страны, охваченной гражданским противостоянием. Но данный процесс пока что не стал частью некой продуманной стратегии репатриации. И чего греха таить, в Москве опасаются, что массовый наплыв репатриантов может обострить и без того непростую ситуацию на Северном Кавказе, хотя очевидно, что и «молчанка» – не самый лучший выбор в данной ситуации. Опыт предшествовавших репатриаций (переезд 35 адыгских семей из Косово в Адыгею) выявил немало проблем – от распространения радикальных религиозных взглядов до банальной зависти со стороны местного населения. И не случайно поэтому некоторое количество репатриантов (5-6 семей) оставили свою историческую родину, переехав в Германию и Турцию.
Но ситуация в Сирии имеет и еще одно измерение – религиозное. Долгие годы в этой стране существовал светский режим, жестко подавлявший любые проявления исламского радикализма. Однако его ослабление и даже возможный крах открывает шлюзы для укрепления исламистских сил, наличие которых в рядах антиасадовской оппозиции признало публично даже американское разведывательное сообщество (об этом говорил директор по национальной разведке Джеймс Клэппер). Заметим, что такие страны, как Катар и Саудовская Аравия, даже особенно и не скрывают своей помощи сирийским радикалам. Сегодня и на Северном Кавказе, и на Южном (что показали недавние события в Лопотском ущелье Грузии на границе с российским Дагестаном) радикальный исламизм набирает обороты. И для «Имарата Кавказ» Грузия с Азербайджаном рассматриваются, как и Россия, в числе врагов. В «Вилаяте Дагестан» (самой мощной группировке северокавказских джихадистов) уже есть «азербайджанский джамаат». И вопрос о появлении грузинского – лишь вопрос времени.
Сегодня можно спорить о том, насколько Башар Асад виновен в эскалации насилия, а где ответственность за нее ложится на «Свободную сирийскую армию», очевидно, что возвращение к довоенным порядкам практически невозможно, а государственный коллапс создает на ближайших подступах к Большому Кавказу новые угрозы. «Ситуация очень быстро меняется, и мы следим за ее развитием, оцениваем новые риски, пытаясь максимально быстро реагировать», – заявил в ходе сентябрьского правительственного совещания Серж Саргсян. Хотелось бы только пожелать в развитие данного тезиса более высокого уровня кооперации между кавказскими государствами. Даже поверх имеющихся конфликтов, иначе волны новых проблем не избежать.
Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, Вашингтон, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»
Оставьте свои комментарии