Молчащие пушки августа: почему не началась новая карабахская война?
В начале августа 2014 г. ситуация на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и вдоль границы Армении с Азербайджаном резко обострилась. По результатам серии инцидентов, повлекших значительное количество жертв, стали высказываться алармистские мнения как в самих конфликтующих сторонах, так и за пределами региона – о дальнейшей неизбежной эскалации конфликта, вплоть до возможного возобновления полномасштабных боевых действий в Нагорном Карабахе.
При этом только ленивый журналист или политический комментатор не делал зловещих конспирологических увязок с развивающимися событиями вокруг Украины и усиливающимся противостоянием между Россией и Западом. Наиболее распространенной версией случившегося было то, что якобы Баку, пользуясь занятостью Москвы на украинском направлении, пытается под шумок раскачать ситуацию и возобновить боевые действия с целью возврата себе Нагорного Карабаха.
Предсказываемая экспертами и журналистами неизбежная «спираль эскалации» сделала достаточно популярными в информационном поле в самые первые дни августа 2014 г. аналогии с нашумевшей в свое время книгой Барбары Такман «Пушки августа», рассказывающей о предыстории скатывания европейских держав к Первой мировой войне в августе 1914 г., благо и дата была в тот момент достаточно благоприятная – столетие с ее начала. К слову, именно представлять Армению на торжественных мероприятиях в честь столетия ее начала как одну из стран-участниц (и даже стран-победительниц) в этой самой Первой мировой войне и вылетел 3?августа в Бельгию президент Армении Серж Саргсян.
Впрочем, уже к 3 августа, как минимум для армянского военно-политического руководства, стало ясно, что попытки противостоящей стороны продолжать эскалацию потерпели неудачу на фоне понесенных ею потерь. В свою очередь, последующая масштабная демонстрация Азербайджаном военной техники вдоль линии соприкосновения уже не воспринималась как предвестие скорого начала войны. Скорее наоборот – уже как попытка азербайджанского военно-политического руководства даже после понесенных тяжелых потерь скрыть от самих себя и общественности факт неготовности (и неспособности) официального Баку по совокупности множества факторов решиться на новую, «большую» войну в Карабахе.
Как часто бывает в политике, то, что случилось (и то, что не случилось, несмотря на паническую реакцию алармистов по обе стороны фронта) в зоне карабахского конфликта в начале августа 2014 г., имело более сложную траекторию событий с известным элементом случайности. Детали произошедших в начале августа событий на линии соприкосновения уже достаточно четко вырисовываются, и поэтому нет необходимости приводить справочную информацию, которую подробнее можно найти в информационных релизах военных ведомств Армении и Нагорного Карабаха. Представляется более важным понять масштабы и логику случившегося (и не случившегося) и то, как все это может повлиять на дальнейшую военно-политическую ситуацию и логику развития карабахского конфликта.
По словам азербайджанского военного эксперта Узеира Джафарова, вооруженные силы Азербайджана за эти три дня пограничных стычек на линии фронта в Нагорном Карабахе и вдоль границы Армении и Азербайджана понесли самые большие потери после заключения перемирия в мае 1994 г. Естественно, это вызвало шоковую реакцию в Азербайджане, военно-политическое руководство которого нервно отреагировало, в очередной раз выдвинув к границам бронетехнику и подняв в воздух боевые самолеты, совершающие облет линии фронта. Армянские стороны отреагировали соответственно, также усилив свои приграничные части. Однако войны в Карабахе в очередной раз опять не случилось…
Почему же в начале августа 2014 г. не началась новая полномасштабная война в Карабахе?
Почему, несмотря на истеричную реакцию информационного поля и блогосферы конфликтующих сторон, комментаторов и журналистов, всем их ожиданиями не суждено было сбыться? Почему, несмотря на заманчивые аналогии, августовские пушки в Карабахе молчали, так и не вступив в дело?
Ответ на все эти вопросы на удивление прост и именно в силу этого не всегда убедителен для простой общественности в Армении, Карабахе, отчасти даже в Азербайджане и за пределами региона. Общественность не всегда (вернее – почти никогда) может вникать в сложные балансы и военно-политические соображения в ситуации. Действительно, простому обывателю очень сложно оценить реальность в ситуации, когда, несмотря на каждодневные призывы к войне, она уже не возобновляется второе десятилетие. Реальная причина просто в том, что новая война в Карабахе, которая уже более двух десятилетий не начинается в одном из самых милитаризованных регионов мира, не может начаться случайно, «просто так» – слишком высока «цена войны» для ее инициатора, особенно если нет политической поддержки со стороны внешних акторов.
Впрочем, ради справедливости следует признать, что инциденты, аналогичные тем, что произошли в начале августа 2014?г. в Карабахе и на армяно-азербайджанской границе, теоретически все же могут содержать в себе угрозу непреднамеренной эскалации до уровня крупномасштабной войны. Данная идея «случайной войны» достаточно популярна среди многих журналистов или политологов, которые поверхностно занимаются карабахской проблематикой. Угроза «случайной войны» активно используется в пропагандистских целях также и азербайджанской стороной, стремящейся таким образом пошатнуть военно-политический статус-кво. Речь идет об утверждениях о том, что в результате серии перманентных стычек и обстрелов на линии фронта ситуация может выйти из-под контроля самих конфликтующих сторон и привести к возобновлению широкомасштабных боевых действий.
Однако с учетом имеющегося силового потенциала и степени милитаризации сторон (и взаимной информированности о военно-технических возможностях вероятного противника) данное утверждение является достаточно спорным. Не надо забывать, что, несмотря на длящуюся уже два десятилетия региональную гонку вооружений, военный баланс в зоне конфликта между азербайджанской и армянскими сторонами в качественном плане особо так и не изменился по сравнению с ситуацией середины 1990-х гг. Просто тогда счет военной техники шел на десятки, а теперь – на сотни и даже тысячи единиц танков, боевых бронированных машин (ББМ), артиллерийских и ракетных систем, боевых самолетов и вертолетов.
Утверждения о том, что возможна «случайная война» в условиях, когда десятки тысяч солдат по обе линии фронта в составе регулярных войск противостоящих сторон в течение фактически двух десятилетий находятся в состоянии полной боевой готовности, имеют существенный военно-технический потенциал, в том числе в виде взаимной возможности нанесения ударов по столицам и крупным промышленным и населенным пунктам и инфраструктуре, или не стыкуются с основами военной стратегии, теории сдерживания и внешней политики или же просто являются спекуляцией этой достаточно чувствительной для общественного восприятия темы в политических и пропагандистских целях.
На современном этапе принятие рационального политического решения о начале боевых действий со стороны Азербайджана при наличии существенных предпосылок по ее протеканию в лучшем случае не в качестве успешного блицкрига, а в виде длительной войны на истощение с неопределенными результатами представляется достаточно сомнительным. Повышающаяся с каждым новым витком региональной гонки вооружений «цена войны» сдерживает стороны от случайных шагов по непреднамеренной эскалации. В настоящее время возобновление боевых действий в зоне карабахского конфликта возможно только в случае принятия одной из сторон преднамеренного политического решения на самом высоком уровне.
Конечно, даже случайное совпадение нескольких «удачных» операций на линии фронта (в виде рейдов разведывательно-диверсионных групп или снайперских обстрелов) тем не менее может создать у одной из противоборствующих сторон ложное ощущение оптимизма и превосходства, т. е. способствовать появлению предпосылок для принятия на высшем политическом уровне преднамеренного решения о дальнейшей эскалации ситуации. Именно этим и обусловлена столь жесткая ответная реакция армянских сторон – с целью лишить противостоящую сторону даже слабой надежды на дальнейший успех, не создать у нее искушения интерпретировать события в соответствии с собственным ложным оптимизмом.
При этом надо также напомнить, что подобного рода акции, которые время от времени остужают «воинственный порыв» азербайджанской стороны, неоднократно и примерно с одинаковым результатом проводились армянскими сторонами за весь период перемирия. Всякий раз после них также звучали панические пророчества о дальнейшей эскалации, а за последние несколько лет азербайджанская сторона после понесенных потерь даже поднимала в воздух боевую авиацию и выдвигала к границам боевую технику. Однако единственным реальным исходом такого рода событий становилось лишь снижение напряженности на линии фронта (впрочем, всегда временное). То есть фактически армянскими сторонами реализовывалась достаточно знакомая с периода холодной войны политика сдерживания – удержание противостоящей стороны от нежелательных военно-политических шагов под угрозой причинения ей неприемлемых потерь.
На этом фоне состоявшаяся 10 августа 2014 г. в Сочи встреча трех президентов (Армении, Азербайджана и России) в принципе должна была лишь зафиксировать вышеуказанную военно-политическую реальность, уже сформировавшуюся в результате успешных действий армянских и карабахских войск на линии соприкосновения. Естественно, российская сторона стремилась использовать встречу в Сочи, чтобы продемонстрировать миротворческий потенциал Москвы (что было бы особенно ценно на фоне событий на Украине и ухудшения отношений с Западом). С другой стороны, Кремль, видимо, хотел еще раз продемонстрировать, что Россия не желает «разморозки» конфликта и что попытается сделать все, чтобы удержать стороны от начала новой войны, так нежелательной для России на нынешнем этапе.
Большего, а именно – какого-то существенного прорыва в переговорном процессе или достижения договоренностей о долговременном снижении напряженности на линии фронта, выработке мер доверия, даже о выводе снайперов и отказе от активного действия разведывательно-диверсионных действий – достичь не удалось. По всей видимости, стороны даже и не намеревались этого достичь – речь лишь шла о закреплении деэскалации на уровне президентов (хотя бы временной), что и произошло. Кроме этого, встреча в очередной раз продемонстрировала, что, несмотря на усиливающийся кризис в отношениях между Россией и Западом, формат Минской группы ОБСЕ с участием трех ее сопредседателей – России, Франции и США – на данный момент остается чуть ли не единственным эффективным форматом их взаимодействия по вопросам мировой политики. С другой стороны, особо успокаиваться не стоит, и не исключено, что спустя некоторое время ситуация на линии фронта может вновь обостриться, впрочем, вновь так и не приведя к новой полномасштабной войне в Карабахе.
Ради справедливости надо признать, что артиллерия в ходе августовских инцидентов 2014 г. на линии соприкосновения все же была применена. Азербайджанские подразделения в какой-то момент обстреляли армянские позиции из малокалиберных 23-мм автоматических спаренных зенитных артиллерийских установок ЗУ-23. Это один из самых распространенных в локальных конфликтах последних десятилетий типов артиллерии. Причем он уже давно используется не столько по своему прямому назначению – для борьбы с вертолетами и низколетящими боевыми самолетами, – сколько для эффективной огневой поддержки сухопутных войск. В информационном потоке усилиями «компетентных» журналистов зенитно-артиллерийские установки ЗУ-23 превратились вдруг в зенитно-ракетные комплексы (ЗРК), а уже на следующем этапе в информационных лентах стали появляться картинки реактивно-артиллерийских систем залпового огня (РСЗО) «Град», которые якобы с азербайджанской стороны вели огонь по армянским позициям. Чего, однако, не было и не могло на данный момент произойти, исходя из рассмотренных выше военно-политических соображений. Однако такова, к сожалению, логика восприятия данных событий СМИ и общественностью сторон конфликта (да и за их пределами), которая не имеет никакой связи с военно-политической реальностью, уже два десятилетия сохраняющейся в зоне карабахского конфликта…
Сергей Минасян, доктор политических наук,
заместитель директора Института Кавказа
Оставьте свои комментарии