Макото Иноуе: Без истинности чувств нет искусства

Фестиваль прошел при поддержке Министерства культуры Армении, Ереванского государственного театра пантомимы, Национальной театрально-творческой ассоциации и мэрии Цахкадзора. На церемонии открытия министр культуры РА Асмик Погосян призналась: «Я высоко ценю роль этого фестиваля, и сегодня очень важно, что он проводится в столь беспокойный для нашей страны период... Мне очень нравится как программа, так и идея этого фестиваля, и я надеюсь, что он будет проводиться постоянно».

А затем состоялось торжественное открытие бронзового памятника Енгибарову скульптора Давида Минасяна: мим держит в руках свой постоянный атрибут – зонтик, под взглядами людей он уносится вместе с ним все выше, все ближе к небу…

На площади им. Орбели в Цахкадзоре развернулось зрелище-лицедейство: короткие спектакли с элементами клоунады сопровождались акробатикой, цирковым шоу, спецэффектами. Неожиданно на потеху зрителям вырастали живые скульптуры, пробуждая воображение и даря новые эмоции. Были и виртуозно сделанные инсталляции с рисованием на песке, проецируемым на экран…

И несмотря на то, что на следующий день фестиваля неожиданно как из ведра полил дождь, он не омрачил настроение ни публики, ни артистов. Ливень был воспринят как часть общего театрального действа – зрители стали возвращаться на площадь, принимая из рук Вильяма Домански из Франции всевозможных зверюшек и птичек, сделанных из воздушных шариков…

Привычными для такого фестиваля стали и мастер-классы. Елена Маркова, известный театровед, профессор Академии театрального искусства, рассказала о тонкостях и особенностях этого жанра, а затем передала в дар Ереванскому театральному институту содержательный видеоархив театров пантомимы советского периода.

Особо запомнилось выступление японца Макото Иноуе, представившего свой мини-спектакль по мотивам пьесы Шекспира «Ричард Третий». Четкость выверенных, обманчиво-спонтанных движений, их ритмика магнитом притягивали к себе внимание. «Маскарад» Арама Хачатуряна, прозвучавший уже в конце постановки, был воспринят зрителями с восторгом и с овациями – и за интересную находку, и за смелость.

Необыкновенная подвижность этого актера на сцене отчасти сохранилась и в его мимике, в жестах, когда нам удалось немного пообщаться уже после фестиваля:

– Похоже, Вы за глубокий психологизм в пантомиме?

– Психологизм плюс философию. Без философии нет театра. Собственно, Леонид Енгибаров вошел в историю театра и цирка как яркий представитель философской клоунской пантомимы. А он знал толк в искусстве пантомимы. Я изучил почти все сохранившиеся ролики с его выступлениями. Существует такое понятие, как национальный стиль пантомимы. Вот у нас есть национальная японская пантомима. Мне еще Жирайр Дадасян – президент фестиваля – рассказывал о том, что в Армении еще со времен Средневековья на разных манускриптах можно разглядеть образы мимов. Стало быть, и вы еще с древних времен почитали эту культуру как искусство.

– На фестивале пантомимы в Армении Вы уже во второй раз. Два года назад Вы обратились к древней японской легенде, где рассказывалось о трагической истории молодого монаха и девушки. Теперь же Вы выбрали Шекспира. Обращение к вечным ценностям так значимо для Вас?

– Без истинности чувств, без боли и печали нет искусства. Многое здесь и от театра, и от трехстиший хокку. Но главный акцент – на теле артиста. Я много времени посвятил изучению и копированию движений насекомых и животных, которые человеческое тело, казалось бы, неспособно воспроизвести. И пришел к осознанию того, что искусство – это как сосуд, который надо опустошить, освободить от всего личного, чтобы наполнить чем-то иным, скажем, духом дерева, птицы, цветка. Чтобы зрители забыли о красоте тела или о его безобразии – оно уже вторично.

– Вы обратились к армянской музыке – насколько она внутренне близка Вам?

– По мне, так музыка Арама Хачатуряна вышла за рамки национальной. Это вечная музыка, которая не может не найти отклик в сердце актера. Мне нужна была музыка, придающая особый оттенок жестам и движениям. Я ее нашел.

– Понравилось ли Вам на фестивале что-либо из игры армянских коллег?

– Мне близки постановки Айка Микаела, Арсена Киракосяна, Армана Габриеляна… Но «Рождение птицы» Лусине Галстян – это было нечто! Это был рассказ о птице, которая заколдована и не может никак взлететь. Она мучается и страдает. Но вот начинается смерч, и она, подставив себя под вихрь, начинает самоуничтожаться: ломаются ее крылья, сворачивается шея… и она превращается в человека. Это было чудо, я как будто с ней сроднился, вместе с ней пережил это перевоплощение.

Кари Амирханян