Гюмрийский «стресс-тест» для армяно-российских отношений
Трагедия в армянском Гюмри, где в ночь на 12 января была расстреляна семья Аветисянов, подтвердила прогнозы экспертов о грядущем тяжелом годе для региона Южного Кавказа. За считаные дни вступившего в свои права 2015-го Армения уже испытала то, что для многих других стран мира может растянуться на месяцы и даже годы. Убийство семерых граждан, последовавшие столкновения гюмрийцев с полицией произошли на фоне новой эскалации в зоне карабахского конфликта. Враг не дремлет, поспешили заметить многие армянские СМИ. И лишь единицы из печатных и электронных изданий республики попробовали без эмоций понять случившееся, оценить его политические последствия, прежде всего, для армяно-российских отношений.
Только ленивый не высказался сразу и не говорит до сих пор о политизации совершенного в приграничном городе преступлении. Злоумышленник, который действовал в одиночку или в группе соучастников, что предстоит выяснить следствию, является гражданином России, военнослужащим российской военной базы под Гюмри. Из этого было сделано множество околополитических выводов, выдвинуто не меньшее количество версий, чаще всего надуманного свойства. Оставим это на совести авторов теорий заговора, которые всё и вся, что имеет малейшее отношение к партнерству Армении и России, подгоняют под заранее начерченные ими лекала.
Несомненно, с весны 1991 года, когда в Северном Карабахе советские военнослужащие участвовали в депортации тамошнего армянского населения, трагедия в Гюмри стала первой за годы независимости серьезной проверкой на прочность армяно-российских стратегических уз. Как заметил руководитель одного из ведущих государственных аналитических центров России, в 1991 году «была не та Россия». Точнее, ее тогда не было вовсе, и насильственное выдворение армян из их домов в Карабахе – дело рук советской власти. Но наши дни не дают возможности списать предъявляемый народом счет на уже исчезнувшие политические субъекты. Посему сделать выводы из гюмрийской трагедии придется. И чем раньше, тем лучше. Особенно в контексте состояния дел в армяно-российских отношениях.
Единичный случай, каким бы ужасающим он ни был, не может нанести серьезный урон отношениям Еревана и Москвы. Однако убийство армянской семьи российским военнослужащим обнажило многие проблемы. Армянская общественность до 12 января знала, что расстрел спящей семьи и нанесение смертельных ножевых ранений малолетним детям – это «почерк» совсем других персонажей, испытывающих к армянскому народу открытую враждебность. Проще говоря, такое преступление русского солдата на армянской земле было абсолютно за рамками рационального осмысления. Отсюда и все эмоции, и последовавшие за ними требования о незамедлительной выдаче убийцы в руки армянского правосудия.
Чрезвычайное происшествие показало, что отношения двух союзников выдержали испытание, но остаются «реактивными» по своей природе. Для недопущения подобных инцидентов необходимо действовать на опережение, используя механизмы координации совместных действий. Что мы имеем по прошествии многих дней с 12 января? Только по факту случившегося был сформирован совместный рабочий орган Следственных комитетов двух стран. Только когда накалилась обстановка, в страну поспешили с визитом депутаты Госдумы. И только после убийства принято решение об ужесточении порядка отбора российских военнослужащих для прохождения службы на 102-й базе. Что это, если не «реактивность» в двусторонних отношениях, когда должно произойти нечто неординарное, чтобы были сделаны оргвыводы, наказаны виновные и прозвучали заверения в готовности наладить совместную работу?
Будут правы те, кто скажет, что ни в одной межгосударственной связке невозможно исключить подобные происшествия. Даже между такими стратегическими партнерами, какими являются США и Израиль, периодически всплывают «казусы». Но здесь необходимо важное уточнение. В американо-израильской связке, при всей обнаружившейся в ней в последнее время напряженности, все же действуют разветвленные, разносторонние и достаточно углубленные механизмы кооперации по широкому кругу вопросов. В особенности – в сфере безопасности. Свою роль здесь играют не столько сильные позиции израильского лобби в Вашингтоне, сколько сформированные на их основе различные общественные комитеты, форумы, советы и тому подобные двусторонние площадки общения двух стратегических партнеров не только во властных кабинетах.
Армяно-российские отношения за последние годы «ушли» именно в кабинеты власти, в лучшем случае – в их кулуары. Но для общества они видны «на просвет». Что делают политики и какие плоды от этой деятельности потом пожинают рядовые граждане – армянское общество узнает по факту. За исключением редких случаев, серьезной работы на общественном уровне, помимо «диаспорального церемониала» некоторых армянских организаций в Москве и российских структур в Ереване, не ведется. Устраивать роскошные церемонии наподобие фестивалей песни и пляски «Ташир» в Москве или проводить поэтические вечера в ереванском офисе Россотрудничества – все это меньше всего может посодействовать созданию серьезной общественной платформы взаимодействия стратегических партнеров. Пора понять, что Валерии Пермяковы на вечера поэзии не ходят, а конкурсы «Ташир» и другие схожие тусовочные мероприятия московских армян придают отношениям двух стран «обывательский» характер.
Если все решения в армяно-российских отношениях принимаются только чиновниками, а общественные структуры не подпускаются к этой «священной корове» межгосударственных связей – налицо очевидная уязвимость партнерства, которое нарекли стратегическим. Как минимум из-за возможности повторения в будущем новых инцидентов. В первые дни после убийства в Гюмри в передовицах армянских изданий всплыло имя Грачьи Арутюняна, отбывающего срок в России за преступление, совершенное в июле 2013 года в Москве. Арутюнян был и остается гражданином Армении, но отбывает срок в российской колонии. По всей видимости, наиболее острым вопросом, который взбудоражил армянскую общественность до того предела, что последовали столкновения с полицией, является именно место отбывания наказания российским военнослужащим-призывником.
Армянские государственные мужи могут сколь угодно ухищряться в выдвижении «компромиссных» идей о том, что следственные органы двух стран возбудили два производства, а значит, Пермяков подпадает в том числе и под юрисдикцию Армении. Но когда в отношении этого лица будет вынесен приговор, то встанет вопрос места отбывания срока. Что тогда власть имущие «креативщики» в Ереване предъявят своей общественности, имея на руках «прецедент» с Арутюняном?!
Мы остановились на этом сравнительном анализе столь подробно, ибо он в миниатюре отображает всю имеющуюся диспропорцию в тех отношениях, где исключительные позиции занимают чиновники. Никакой дискуссии в двусторонних общественных институтах, которая могла бы наставить власти двух стран, а где-то и принудить к справедливости, нет. Ее и не может быть по очень простой причине – таких институтов предъявления власти общественного «счета» стратегические отношения Армении и России не произвели на свет. Можно ли себе представить, что если бы нечто, даже по касательной близкое к тому, что произошло в Гюмри, случилось на одной из стационарных или мобильных точек военного присутствия США в Израиле, то «общественники» двух стран не подняли бы голос? И не просто бы протрубили во всеуслышание, а принудили бы власти к справедливому решению.
Много говорится о том, что местные сторонники евроатлантической партии использовали подвернувшийся случай для политизации вопроса. Это на самом деле так. Между тем, главным «политизатором» трагедии в Гюмри своей абсолютно невнятной позицией в первые часы и дни после 12 января стали именно армянские власти. Как оказалось, они намного успешнее справляются с подавлением протестных настроений собственных граждан, чем с поимкой одного беглого убийцы. Последний был в бегах около суток. Задержание его местными органами правопорядка сняло бы многие дальнейшие проблемы, как минимум имиджевого характера. Это показало бы, что армянские власти еще в состоянии предпринимать самостоятельные действия без оглядки на кого-либо. В республике один из самых высоких на постсоветском пространстве уровень раскрываемости тяжких преступлений. Здесь пробравшихся в ларьки воришек по горячим следам находят за считаные часы. А тут, видишь ли, не могли на своей территории, на ограниченном участке оперативно-розыскных мероприятий задержать убийцу семерых людей, который оставил все вещдоки на месте преступления. Как говорится, если ты хочешь быть «вассалом», то тебя вряд ли кто удержит от этого порыва. Но это был не тот случай, когда надо было идти по этой крайне ущербной дороге…
И пока местные власти застыли в оцепенении, ожидая «реакции из Москвы», рядовые граждане, независимо от их политических предпочтений, вышли на улицы и показали, что в этой стране не все обращены в «вассалитет». Самое интересное, что Россия и не особо желает видеть своего единственного последовательного партнера в Закавказье в роли «вассала». Но местным чинам намного легче действовать именно в этой системе координат. Армяно-российские отношения не обременены общественными структурами, миссия которых, помимо прочего, заключается в «выпускании пара из котла». Это значит, что они сильно разбалансированы, преобладающий в них военно-политический крен просто не в состоянии в оперативном режиме давать решения экстренным случаям. Власти по определению не могут следить за всем, что происходит пусть даже в самых тесных отношениях граждан двух стран.
Это дело общественных структур – объяснять и конкретными примерами показывать, что, к примеру, 102-я база под Гюмри является не «рассадником преступности» и не фактором давления Москвы на Ереван.
На взгляд многих в Армении, своя доля упущений лежит и персонально на российском руководстве. На страницы армянской прессы попали не только очевидные «диспропорции справедливости» вокруг дела Грачьи Арутюняна и военнослужащего 102-й базы. Была бы весьма к месту моральная поддержка Еревана не только из Москвы, но и из других столиц Евразийского экономического союза. Между стартом членства Армении в ЕАЭС и гюмрийской трагедией прошло 10 дней, но даже если бы закавказская республика еще только довольствовалась статусом кандидата в евразийский блок, от Минска и Астаны слова поддержки на высшем политическом уровне были бы как нельзя кстати. В конце концов, мы партнеры и по ОДКБ, если даже эта данность для некоторых постсоветских «вождей» перекрывается целесообразностью поддержания тесных связей с Азербайджаном.
Думается, трагедия в Гюмри была подходящим случаем для России, дабы приступить к «насаждению» солидарности в рядах ЕАЭС и ОДКБ. Когда создаешь под своей эгидой союз, то будь добр и будь готов к установлению твердой рукой уз солидарности. Устраивать «марш единства», как это было в Париже 11 января, при этом не обязательно. Такой «марш» можно было организовать хотя бы на уровне перекрестного телефонного общения глав государств, с таким воодушевлением приступивших к построению нового наднационального объединения народов. Союз с номинальными партнерами никому не нужен. Возникает целый ряд вопросов, которые было бы весьма полезно обсудить именно на уровне серьезных общественных институтов, действующих на евразийском пространстве интеграции. Например, такой: к чему участие Армении в ЕАЭС, если все взаимодействие республики в этом объединении фактически сводится к двусторонним связям с Россией? Оказывается, собратья по евразийскому содружеству не утруждают себя даже моральной поддержкой партнера. По всей видимости, там на ведущих позициях те же политики, которым намного комфортнее статус «подопечного» России…
Михаил Агаджанян
Оставьте свои комментарии