Современные вызовы Армении и перспективы их решения

Армения занимает особое место в регионе Южного Кавказа. Геополитическое расположение Третьей республики весьма уязвимо из-за отсутствия выхода к морю, пространственной связи с Россией и странами Европы, конфликтного характера отношений с Азербайджаном по карабахскому вопросу и не менее сложных отношений с Турцией, разновекторности внешнеполитических стратегий с соседней Грузией, пока что продолжающейся международной изоляции Ирана и, наконец, обострения отношений стран Запада во главе с США с Россией.

Вместе с тем, геополитическое положение современной Армении имеет перспективные возможности, поскольку Армения преимущественно моноэтническое государство, лишенное каких-либо серьезных внутренних политических проблем этнического сепаратизма. Более того, Армения имеет нерешенные спорные территориальные вопросы с соседним Азербайджаном, Турцией и Грузией, что, так или иначе, привлекает внимание ведущих государств к армянскому вопросу в контексте региональной политики на Южном Кавказе и Ближнем Востоке (Малой Азии). Территориальное соседство и формат политико-экономических отношений с Ираном позволяют надеяться, что Армения в обозримой перспективе вслед за расконсервацией Ирана может стать одним из транзитных путей по поставкам иранских энергетических ресурсов (газа и нефти) на мировые рынки стран Запада. Региональное сотрудничество Еревана с Пекином также может рассматривать Армению в качестве одного из альтернативных маршрутов китайского трансграничного проекта «Шелковый путь». Стратегическое партнерство с Россией, активное участие Армении в серьезных международных организациях, несомненно, способствуют росту авторитета и возможностей Армении по развитию международного сотрудничества с ведущими внешними акторами.

Наконец, Армения имеет представительную диаспору во многих странах мира, которая оказывает активное содействие интересам исторической родины, располагает солидными экономическими, финансовыми, политическими, информационными, научными, кадровыми и иными возможностями, выступает единственным надежным внешним союзником национального государства.

В современный период и обозримой перспективе главными геополитическими вызовами и угрозами для интересов армянского государства выступают возможность возобновления активных боевых действий в зоне карабахского конфликта и антиармянская политика Турции по вопросу ликвидации последствий геноцида армян.

Тема Карабаха присутствует во внутренней и внешней повестке Армении. Фактически ни один серьезный кандидат на пост главы армянского государства не может обойти стороной вопрос карабахского урегулирования. Учитывая объективный факт, что, кроме Армении, у Карабаха нет других естественных и стратегических союзников, Карабах для Армении это также вопрос экономического развития, обеспечения обороны и безопасности.

В чем же заключается суть угроз возобновления карабахского конфликта для интересов Армении и армянского народа в целом? Здесь не надо особо рассуждать, поскольку азербайджанская сторона не идет ни на какие компромиссы и, поверив в собственные экономические преимущества и военное превосходство, требует освобождения армянскими вооруженными силами занятых территорий, образующих пояс безопасности вокруг Нагорно-Карабахской Республики, а также возвращения самого Карабаха под юрисдикцию Баку. Единственный так называемый компромисс по-азербайджански – это декларация предоставления Нагорному Карабаху некой «широкой автономии». Такой подход не может устроить Степанакерт, Ереван и мировое армянство, поскольку на протяжении 70 лет советской власти Азербайджан показал карабахским армянам все прелести так называемой «широкой автономии».

Кто начал военную агрессию против Нагорного Карабаха осенью 1991 года, ведь боевые действия разворачивались не в Баку, не в Мингечауре и даже не в Гяндже, которая и при советской власти оставалась наполовину армянским городом? Кто обстреливал из всех возможных видов вооружения мирных жителей Степанакерта и близлежащих армянских сел Нагорного Карабаха в 1990–1991 гг.? Наконец, в чем вина армян Карабаха, что они вынуждены были, защищая свой дом, разбить азербайджанские войска?

Учитывая, что Бишкекское перемирие 1994 г. не есть мирный договор по вопросу Нагорного Карабаха, следует ожидать возобновления войны. Как могут Армения и Арцах противостоять этой главной угрозе? Понятно, что нужна активная внешняя политика, соответствующая информационная и пропагандистская деятельность государственных структур, гражданского общества и диаспоральных институтов. Но одними разговорами и статьями проблему не решить. Главное средство противодействия – это надежные и боеспособные вооруженные силы и органы безопасности. В навязанной гонке вооружений армянской стороне следует обеспечить надежный паритет, если не перевес. Все рассуждения о том, что Азербайджан активно вооружается и реформирует армию, имея финансовые возможности, не могут служить оправданием для отставания. Современный рынок вооружений ограничивается не только Израилем, Турцией, Пакистаном и Россией. Если Азербайджан в этих направлениях наладил устойчивое партнерство, то и Армения способна модернизировать свое военно-техническое партнерство с той же Россией, Китаем, Ираном, Грецией, Францией и другими странами мира. Тем более, российская сторона поставляет Армении не менее боеспособное вооружение.

В новой войне Армия обороны НКР не имеет права потерпеть поражение. Боевые действия, так или иначе, выйдут за рамки современной диспозиции сил и изменят границы статус-кво либо в сторону расширения на восток, либо сокращения на запад. К сожалению, новый конфликт приведет к новым жертвам и потерям. Армения вынуждена будет признать НКР, а быть может, и включить ее в свой состав. С очередной победой Армии обороны НКР возможно и новое геополитическое образование на Южном Кавказе, а точнее, возрождение Горной Армянской Республики 1920–1921 гг. Новые границы Нагорной Армении могут быть изменены как на западном, так и восточном направлениях. Статус-кво новообразования может включать на востоке выход к водным рубежам, на западе – к Нахичевани. Это, естественно, изменит конфигурацию региона.

Перемирие в мае 1994 г. не только спасло Азербайджан от полного поражения и развала государственности, но и оказалось не совсем выгодным для армянской стороны. Дело в том, что победоносную Армию обороны НКР внешние силы и власти тогдашней Армении остановили на марше и не допустили занятия выгодных для театра военных действий позиций и выхода к естественным оперативно-стратегическим рубежам (то есть к водному бассейну р. Кура). То обстоятельство, что карабахская армия смогла освободить и взять под контроль высокогорный Кельбаджарский район с выходом на Омар, позволило не только расширить пространственную связь с Арменией, но и обеспечить безопасность Лачинского транспортного коридора с севера и получить контроль в высокогорной местности. И этот выход стал возможным благодаря таланту и командному дару генерала Самвела Бабаяна, сумевшего вопреки позиции Левона Тер-Петросяна, предательству командира 5-й бригады и блокированию Горисского полка все же выдвинуть Шушинский полк и подавить огневое сопротивление противника. Политическое руководство Армении тогда неоднократно (видимо, по настоятельной просьбе российского президента Б.Н. Ельцина с подачи азербайджанского лидера Г.А. Алиева, быть может, и других заинтересованных внешних акторов) требовало от карабахцев возврата Кельбаджарского района, мол, Армению обвинят в аннексии (кстати, побежденный Азербайджан постоянно об этом говорит, подразумевая под аннексией как зону безопасности, так и территорию бывшей НКАО). Но, к счастью, такого возврата не произошло, и именно этот фактор прикрывает сегодня Мардакертский район на северо-западе и обеспечивает эффективность и безопасность транспортного коридора НКР с Арменией. Однако президент Л. Тер-Петросян в конце апреля 1994 г. освободил от должности заместителя министра обороны Армении по вооружению, прекратил поставки вооружения и ГСМ Армии обороны НКР с тем, чтобы генерал Самвел Бабаян не развил наступление в направлении Мирбашир – р. Кура. И именно эта остановка армии привела сегодня к невыгодным условиям безопасности статус-кво, что нужно исправить.

Политики ведут переговоры до тех пор, пока есть возможность достижения компромисса – соглашения. Когда исчерпаны все аргументы и наступает бесповоротный тупик в переговорном процессе, начинается военный конфликт, то есть политика силы. И здесь в права вступает армия, а не дипломаты. Война имеет свои законы, и победа является главной целью армии. Однако победа невозможна, если армия не выходит к естественным рубежам, способным обеспечить надежный мир и безопасность и убеждающим противника в тщетности возобновления нового конфликта, что в свою очередь принуждает последнего к заключению не перемирия, а мира с признанием прав победителя. В Армении же балом командовал не стратег, а академический профессор по античной и средневековой истории. Результат – угроза возобновления боевых действий.

Сегодня можно встретить немало рассуждений о позиции ведущих и региональных государств по вопросу возобновления карабахского конфликта. Некоторые полагают, что Россия вряд ли станет вступать в конфликт с Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха, а быть может, своими поставками вооружения Азербайджану более чем на 5 млрд долл., а также заинтересованностью в энергетической сфере и фактом развития партнерских отношений с Турцией скорее окажет политическую поддержку притязаниям Баку на Карабах.

В частности, в настоящее время муссируется версия, что Москва оказывает давление на Ереван в плане вывода армянских войск и передачи под контроль Баку некоторых районов, входящих в зону безопасности вокруг НКР, но при этом не обсуждается статус независимости НКР от Азербайджана. В качестве подтверждения этой версии отмечаются московские переговоры главы МИД России Сергея Лаврова с азербайджанским коллегой Эльмаром Мамедъяровым, заявление Лаврова о приоритетности урегулирования карабахского вопроса в российской внешней политике (правда, с некой оговоркой о сложности этого процесса), а также бакинская встреча президента РФ В.В. Путина с президентами Турции и Азербайджана Р. Эрдоганом и И. Алиевым.

Понятно, что для форсирования прокладки «Турецкого потока» Москва не может не вести переговоров и не выслушивать условия турецкой стороны (видимо, включая и карабахский вопрос). Однако что дает Еревану и Степанакерту молчаливое следование за указаниями Москвы по теме передачи занятых по праву войны районов Баку, если не обсуждается при этом статус независимости Нагорного Карабаха и даже не рассматривается вопрос обмена территориями? Например, передача занятых части Агдамского и Джебраильского районов при возвращении НКР Шаумяновского района и Геташенского подрайона, что было бы равнозначно в данной ситуации.

Армения уважает посредническую миссию и роль России в карабахском урегулировании, официальная позиция которой до недавнего времени сводилась к готовности гарантировать условия мира, который устроит обе конфликтующие стороны. Но могут ли устраивать Ереван и Степанакерт условия односторонних уступок с угрозой последующей потери Карабаха в пользу Азербайджана и тюркской доминанты? К чему же сегодня при условии победы в карабахской войне 1991–1994 гг. армянам соглашаться на такие уступки? Да и почему в Москве, Анкаре и Баку полагают, что такой исход карабахского урегулирования может устроить региональные интересы того же Вашингтона или Парижа, которые вместе с Москвой являются посредниками в Минской группе ОБСЕ, а также Тегерана, который вряд ли согласится с поражением Армении?

Иными словами, по версии скептиков, Россия готова разорвать отношения с Арменией, чтобы ублажить Азербайджан и Турцию, своими руками оказать содействие расширению пантюркистской стратегии на Кавказе и в Центральной Азии, а также усилить угрозу тюркского сепаратизма Ирану. Такое давление на Ереван может привести к возобновлению военного конфликта в Карабахе, поскольку армяно-российские противоречия по урегулированию карабахского вопроса будут не просто раздражать российское руководство, но подтолкнут Баку к новой войне с надеждой на военно-политическую поддержку не только Анкары, но и Москвы.

Нынешняя рокировка руководящих кадров в армянском оборонном ведомстве, то есть назначение министра обороны НКР генерал-лейтенанта Мовсеса Акопяна на должность заместителя начальника Генштаба ВС Армении, а генерал-лейтенанта Левона Мнацаканяна – военным министром в Карабах, может свидетельствовать о начале подготовки к боевым действиям, степень угрозы которых после Европейских игр в Баку возрастает.

Понятно, что если Россия откажется от военной и политической поддержки Армении, которая вынуждена будет пойти на признание НКР и вступить в войну с Азербайджаном, то все армяно-российские договоры военного и стратегического партнерства (включая нахождение российской военной базы, участие в ОДКБ и ЕАЭС) окажутся в копилке истории. Русские, не получив ожидаемого перевеса на Южном Кавказе, создадут себе новую угрозу на Северном Кавказе. А впрочем, это уже станет проблемой самой России. Армения, вслед за Грузией, вынуждена будет изменить стратегический вектор своей внешней политики.

Если результатом армяно-российского стратегического партнерства может стать потеря Карабаха при содействии союзника и бесперспективность вопроса ликвидации последствий геноцида, то чего армянам опасаться Турции, быть может, самой простой альтернативой станет союз с той же Турцией и ее младшим братом Азербайджаном без всяких посредников? Но такая перспектива пока что не может быть политической реальностью армянской внешней политики.

Что может получить Россия от такого давления и решения – потерю Армении и (или) вступление Азербайджана (а быть может, и Турции) в ЕАЭС? Иными словами, цена Карабаха – участие Азербайджана в ЕАЭС. Звучит заманчиво, но нереально, поскольку, во-первых, вряд ли Баку с Анкарой ограничатся одним-двумя районами из зоны безопасности НКР, а потребуют весь Карабах; во-вторых, вряд ли Азербайджан откажется от трансанатолийского газового проекта в пользу России при молчаливом согласии Запада; в-третьих, сложно предположить, что Иран согласится на монополию азербайджанского транзита своих энергетических ресурсов на рынки Запада.

Россия может не вступить в карабахскую войну, да к тому же армяне сами способны воевать. Но Россия, исходя из своих же геополитических интересов, должна продолжать военно-техническое партнерство с Арменией, противостоять вступлению Турции в данный конфликт, блокировать в Совете Безопасности ООН антиармянские резолюции. Во всяком случае, армянская сторона должна быть готова к двум вариантам позиции России, но ни в одном случае не имеет права на поражение.

Станут ли США и ведущие страны Европы поддерживать очередную агрессию Азербайджана против Нагорного Карабаха? Понятно, что здесь многое зависит от поведения России, то, что русским хорошо, как правило, англосаксам наоборот. Однако вряд ли Вашингтон, Париж, Берлин и Лондон сегодня станут монолитным союзником Баку против Степанакерта и Еревана. Запад вряд ли будет усиливать Турцию за счет Армении, ибо армянский вопрос представляет совершенно иной потенциал в западной региональной стратегии ХХI века. Военное вмешательство США в карабахский конфликт на стороне Азербайджана вряд ли допустимо, единственным согласием на такой процесс может стать допущение Турции в данный конфликт. Однако это приведет к усложнению положения НАТО, поскольку если иметь в виду историю турецкой военной аннексии Северного Кипра, то Кипр не являлся страной НАТО или Варшавского договора, Армения же член ОДКБ, за ней тень и военная сила России. В случае же однозначной поддержки Россией действий Азербайджана Запад скорее воспользуется моментом для разрыва армяно-российского стратегического союза и продолжит свое движение на Восток через Грузию и Армению.

Представить, что Китай станет оказывать военную поддержку Азербайджану в современной геополитической ситуации – это скорее бред, чем реальность даже для бывалой азербайджанской пропаганды. Недавний визит в Ереван специального посланника МИД Китая Джао Сиди и переговоры в МИД Армении свидетельствуют об обратном.

Остается Иран, которому крайне невыгодно поражение Армении и усиление тюркских Азербайджана с Турцией. Означает ли это, что персы готовы будут помочь карабахской армии – сложно сказать. Но Тегеран, при всей официальной дистанционности, будет тщательно отслеживать ситуацию и постарается не допустить серьезного изменения статус-кво Арцаха. Нельзя исключить, что в случае ухода России из Армении эту геополитическую нишу попытается занять Иран при одобрении Запада. Иран также может стать провайдером связи Армении и Китая.

Все эти рассуждения остаются все же авторскими рассуждениями, и ничего более. На мой взгляд, армянская внешняя и оборонная политика учитывают все возможные перспективные варианты, но делают ставку на укрепление армянского государства и его обороноспособности. Современная Армения с Карабахом и без него остается пока что слишком небольшим и уязвимым с военно-стратегической точки зрения государством, соответственно не имеет права на военное поражение.

Генштаб ВС Армении и Главный штаб Армии обороны НКР располагают данными о потенциале и оперативно-тактических возможностях Азербайджана. Армянское командование должно рассчитывать прежде всего на свои силы, развивать вооружение, обеспечить оптимальную перегруппировку сил, наладить эффективную стратегическую и тактическую разведку, проявить военное искусство и добиться новой победы. Есть все основания считать, что армянская армия вновь возьмет верх, и именно это сдерживает противника, его союзников и партнеров.

В своем интервью Владимиру Познеру президент Армении Серж Саргсян высказал надежду, что в том же российском Генштабе хорошо просчитали, к чему может привести новый военный конфликт в Карабахе и с российской, и без российской военной помощи. Понятно, что русский Генштаб, так же как и другие штабы иностранных армий, просчитывают не политические результаты и решения, а военно-стратегические. Посыл С. Саргсяна – в том, что не следует питать иллюзий о поражении армянской стороны.

Антиармянская политика Турции и отказ от признания геноцида армян фактически являются основной и перманентной геополитической угрозой для Армении. Можно сказать, что карабахский вопрос и тема Турции связаны между собой и исторически, и политически. Не секрет, что именно турки в мае-сентябре 1918 г. на своих штыках создали Азербайджанскую Демократическую Республику; что именно турки настраивали мусаватистов против армян и Карабаха в частности в надежде получить транспортный коридор через Нахичевань, Зангезур и Карабах к бассейну реки Кура и далее к Баку; что именно турки в 1920–1921 гг. настояли в диалоге с большевиками на передаче Нахичевани и Нагорного Карабаха в состав Советского Азербайджана на правах автономии. Что изменилось с того времени после распада СССР и образования трех независимых государств в Закавказье? В региональной политике Турции вновь восстановилась пантюркистская доминанта на Баку с изоляцией и маргинализацией Армении.

Турция продолжает проазербайджанскую политику давления на Армению и международные силы по карабахскому вопросу, оказывает военную, военно-техническую, информационную, экономическую и политическую поддержку Баку, продолжает транспортную блокаду Армении и выдвигает Еревану в качестве условия восстановления дипломатических отношений и открытия границ вывод армянских войск и возвращение Карабаха Азербайджану. Не секрет, что Турция пытается стать одним из главных посредников в карабахском переговорном процессе в рамках Минской группы ОБСЕ, но не находит поддержки США, Франции и России. Эта политика будет продолжаться до тех пор, пока не будет очередного поражения Баку.

Для достижения военного и политического успеха в Арцахе Армении важно справиться с другими вызовами и угрозами. Прежде всего, верховная политическая власть в Армении должна быть дееспособной и сильной, силовые ведомства могут иметь только вертикальное подчинение. Республика, находящаяся перед угрозой военного конфликта, не может позволить себе ослабление вертикали власти под песни демократического словоблудия, ибо такая политика способна привести к поражению и свержению власти с элементами восточного экстремизма.

Политическая система современной Армении очевидно несовершенна. Политические партии пока далеки от реальной конкуренции. Депутатский корпус в парламенте изобилует не столько политиками, осознающими сущность политики и власти, сколько коммерсантами разных калибров, озабоченных задачей сохранения и приумножения собственного богатства, но никак не народного.

Из этого следует, что когда политик в демократическом (или формально демократическом) обществе определяет главной целью продление времени своей власти, то ему, а вместе с ним и обществу грозит серьезный кризис и поражение. При всем уважении к заслугам и личности Сержа Саргсяна вряд ли сегодня модернизация политической системы Армении находится в прямой зависимости от формы власти, то есть от перехода президентской модели к парламентскому управлению. Современное политическое поле Армении достаточно рыхлое, нуждается в последовательной реформе в сторону укрепления политических партий, развития между ними конкуренции, очищения от коррупционной составляющей, усиления применения права.

Сегодня для Армении вряд ли израильская модель станет реальностью, ибо там есть сильные законы, конкурентные партии и отлажен механизм политического и экономического взаимодействия с диаспорой. Быть может, когда-нибудь и Армения к этому придет, но лучше бы после урегулирования карабахского вопроса и ликвидации последствий геноцида. Армении нужен дееспособный, патриотичный и авторитетный лидер, возможно, из числа военных.

Сегодня одним из главных внутренних вызовов армянского государства и общества является проблема коррупции, сращивание государственного аппарата с бизнесом. Следствием этого явления становится рост экономических преступлений, нарушение прав человека, стремительное сокращение рабочих мест, масштабное увеличение трудовой и политической миграции, низкий уровень внешних инвестиций, монополизация бизнеса, фактическое отсутствие малого и среднего бизнеса, резкое социальное расслоение в обществе, демографическая стагнация.

Армении необходима политическая воля и концептуальная государственная программа борьбы с коррупцией, решительного изменения ситуации в пользу резкой минимизации данного явления в органах власти и управления. Здесь не могут быть оправданием ссылки на экономический кризис, транспортную блокаду, отсутствие денег, наличие подобной ситуации во многих, если не во всех, странах постсоветского пространства и т.д. Наоборот, кризис и блокада в армянском случае должны мобилизовать ресурсы государства и общества для противодействия коррупции, иначе нечего будет развивать и блокировать. Отсутствие или недостаток у государства денег для организации борьбы с коррупцией также не может служить аргументом, поскольку объект борьбы является весьма и весьма состоятельным благодаря незаконно нажитым имуществу и средствам. Итоги же борьбы с коррупцией должны привести к конфискации этих незаконно нажитых средств в пользу государства, в том числе и на нужды правоохранительных органов и спецслужб. Утешать же себя наличием подобной проблемы в других странах – это отговорки самих коррупционеров и непрофессиональных политиков. У других государств нет проблемы Карабаха и геноцида, у них нет и такой древней многотысячелетней истории, как у армян.

В борьбе с коррупцией важно, чтобы конфискация не стала синонимом экспроприации частной собственности, необходимо праворегулирование случаев незаконной приватизации в пользу государства как через национализацию, так и через организацию на правовых основаниях новой приватизации арестованного имущества (собственности). Борьба с коррупцией должна в своей основе дать толчок развитию экономики, ее структурной реформе, переводу ставки от монополизации в пользу малого и среднего бизнеса, увеличению рабочих мест и инвестиций, приостановлению потока мигрантов, повышению доверия избирателей к власти, укреплению гражданского общества, совершенствованию политической системы. Все это обеспечит модернизацию армянского общества и государства.

Борьба с коррупцией не означает обязательного жестокого наказания вроде расстрелов или больших сроков заключения. Участники оперативно-следственных бригад по факту массового расхищения государственной собственности в Узбекистане по знаменитому «хлопковому делу» нередко отмечали, что объективное расследование фактически могло привести к аресту всех звеньев партийно-советской номенклатуры, и республика временно осталась бы без руководящих работников, поскольку коррупция была тотальной и поражала всю пирамиду управления. Мы не исключаем, что такая же картина образовалась и в Армении. Здесь главное – принцип неотвратимости наказания, восстановления ущерба и налаживания конкурентной среды. Надо поломать пирамиду грабежа собственного народа, вовлекать новых, включая и молодых, людей в систему госуправления, исключить кумовство, клановость, позвоночное право. Главный принцип отбора кадров – это их знания, профессионализм, порядочность, чистоплотность, авторитет, ветеранские заслуги в карабахской войне и т.д. И таких людей, уверен, в Армении немало.

Естественно, большую роль в борьбе с коррупцией, помимо политической воли верховной власти, играет правоохранительная система. Я бы передал функцию головной организации по борьбе с коррупцией спецслужбам, внес соответствующие изменения в законодательство, повысил уровень государственной защиты сотрудников и агентуры, задействованных в этом процессе.

Важное значение имеет кадровая политика спецслужб. Учитывая небольшие размеры современной Армении, то обстоятельство, что люди достаточно известны и в органах власти, и в бизнесе, и, конечно же, в правоохранительных органах среднего и высшего звена, понятно, что нередко коррупция проникает и в систему противодействия. На мой взгляд, целесообразно без всяких внешних советников из ЦРУ, ФБР, английской разведки – СИС (как это делается в странах Балтии, Грузии и на Украине) пригласить в руководящий аппарат СНБ Армении квалифицированных сотрудников из числа армян диаспоры, которые не связаны никакими обязательствами с местной властью и бизнесом, но нацелены на укрепление исторической родины. Это усилит успех начатого дела.

Нередко в общении с представительными и статусными соотечественниками мне приходилось слышать предметную и безответственную критику властей Армении в связи со сложившейся ситуацией, иной раз некоторые собеседники позволяют себе вольности с претензией на верховную власть (мол, они знают, как поменять все к лучшему). Однако когда переходишь к конкретным вопросам политической и экономической действительности, к теме урегулирования карабахского конфликта или ликвидации последствий геноцида армян, к внешней политике – выстраиванию стратегических и тактических отношений с внешним миром и соседями в частности, а также с мировой армянской диаспорой, – то, увы, их ответы оставляют желать лучшего, носят расплывчатый, беспредметный, а порой и опасный характер.

Особенности времени и исторического сюжета всегда выдвигают новые проблемы, угрозы и вызовы перед обществом и государством. Но вместе с этим время ставит новые задачи и предоставляет новые возможности для их преодоления и выхода на новый уровень развития. Счастлив и успешен тот народ, который воспользовался новыми возможностями. Страдает же то общество, которое занимает позицию пассивного наблюдателя и смиренного исполнителя против своей воли и законных прав. Армянам пора ломать прежние стереотипы неверия в силу собственного государства.

Доктор политических наук Александр Сваранц