Членство в ШОС выгодно как странам-участницам, так и Ирану

Минувший год, казалось бы, принес позитивные подвижки. Так, иранскому руководству вроде бы удается достаточно успешно вести диалог с Западом, во многом нивелировать негативные последствия международной изоляции. В стране произошли значительные позитивные изменения. В условиях низких цен на энергоносители удалось сбить темпы инфляции, восстановлено более половины досанкционных поставок нефти в страны Европы, дополнительные возможности обрели иностранные инвесторы и местный бизнес.

Однако крупных инвестиций в Иран, вопреки ожиданиям, как не было, так и нет; об отмене многих ограничений не может быть и речи, а неопределенный характер многих положений «Совместного всеобъемлющего плана действий» позволит Западу в любой момент резко ужесточить позицию (например, после президентских выборов в США). Драматическое развитие ситуации на Ближнем Востоке, стремящаяся в бесконечность война в Сирии, заметная эскалация гонки вооружений в регионе Персидского залива, наконец, сложная, чреватая непредсказуемыми последствиями ситуация по южному периметру российских границ – все это делает еще более актуальным вопрос о формировании региональной системы безопасности на Евразийском континенте. Именно этому были посвящены, в частности, недавний Ташкентский саммит Шанхайской организации сотрудничества, ряд иных встреч высокого уровня.

Выступая в Ташкенте, президент России Владимир Путин подчеркнул, что после снятия санкций не осталось препятствий для начала процедуры членства Ирана в ШОС. Вместе с тем очевидно, что обсуждение данного вопроса не всегда идет гладко. Соответствующий вывод сделали некоторые наблюдатели в том числе по ходу переговоров в Ташкенте. Впрочем, согласно официальным источникам, на второй день заседания, 24 июня, министр иностранных дел Ирана Джавад Зариф покинул зал вовсе не в знак протеста, а для того, чтобы совершить религиозный обряд.

Казалось бы, очевидно, что без полноценного участия в ШОС и иных региональных объединениях Исламской Республики Иран пространство общей безопасности и экономического развития будет, как минимум, неполным. По словам востоковеда Жомарта Жениса, «членство Ирана в ШОС выгодно как странам-участницам, так и самому Ирану. ШОС для Ирана может стать территорией, ответственной за экономические интересы. По сравнению с такими странами, как Афганистан, Иран имеет заслуживающие внимания ШОС инфраструктуру и логистику». Несмотря на то, что в организацию входят страны с различной культурой и религией, ШОС полностью соответствует параметрам Ирана во внутренней и внешней политике. Еще до международных санкций Тегеран успел заключить с Пекином долгосрочные соглашения по освоению самых крупных источников энергии.

Достижение согласия по так называемой «иранской ядерной проблеме» открыло путь к постепенному снятию экономических санкций против страны, подтвердило заведомую абсурдность попыток ее дипломатической изоляции. В частности, Москва и Тегеран приступили к реализации заключенных еще несколько лет назад соглашений военно-технического характера, включая поставку Ирану ряда эффективных систем вооружений оборонительного характера. Напомним, контракт на поставку в Иран пяти дивизионов С-300 почти на миллиард долларов был заключен еще в 2007 году, однако после введения в отношении Ирана санкций СБ ООН выполнение сделки было приостановлено. Иран подал в Международный арбитражный суд иск против России на 4 млрд долл. В апреле прошлого года, после заключения «ядерной сделки», запрет на поставки был снят. Новый контракт был подписан 9 ноября 2015 года. В январе 2016 года иск Ирана был отозван; впоследствии основная его часть была полностью урегулирована, а в апреле в интернете появились фото- и видеосъемки российской техники, предположительно в провинции Гилян. Согласно имеющейся в СМИ информации, было поставлено два дивизиона С-300ПМУ2 «Фаворит», каждый из которых представляет собой один зенитный ракетный комплекс с полным набором входящих в систему специальных машин. Министр обороны ИРИ Х. Дехган заявил, что российская техника будет размещена на базе ПВО Корпуса стражей исламской революции «Хатам аль-Анбия». Также Иран намерен начать производство собственных аналогов С-300 «Бавар-373», способных работать одновременно по нескольким целям, что открывает дополнительные возможности к сотрудничеству с российскими предприятиями.

Представляется, что никакие подводные камни региональной интеграции Ирана не могут служить препятствием к развитию многоуровневых и взаимовыгодных связей Российской Федерации и ее союзников по ЕАЭС с их южным соседом. Российско-иранский товарооборот, характеризовавшийся последние годы, мягко говоря, невысокими показателями, имеет неплохую тенденцию к росту и, возможно, приблизится в 2016 году к отметке 2 миллиарда долларов. Президент Роухани заявляет, что приветствует тесные связи с соседними странами, призывая бизнесменов воспользоваться хорошей возможностью для экспорта отечественной сельскохозяйственной продукции в соседние государства, в том числе в Россию. Действительно, иранские фрукты и овощи могут сыграть определенную роль в российском импортозамещении, в то время как российско-турецкие отношения, несмотря на частичную нормализацию, вряд ли вернутся на прежний уровень. С другой стороны, Иран импортирует значительное количество российской пшеницы – 1,5 миллиона тонн в прошлом иранском году (с 21 марта 2015 г. по 20 марта 2016 г.). Однако ключевое значение играет сотрудничество в высокотехнологичных отраслях, и прежде всего в атомной сфере. По сообщению «Росатома», стороны достигли серьезного прогресса в согласовании контракта на предпроектные исследования по перепрофилированию иранского объекта в Фордо. Также, по сообщению главы Организации по атомной энергии Ирана Али Акбара Салехи, иранские и российские специалисты работают над получением стабильных изотопов, необходимых для развития в стране мирной атомной программы. В этой связи напомним, что Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) не нашло подтверждений проводимой Ираном после 2009 года работы над пресловутой «ядерной бомбой».

Таким образом, в условиях роста напряженности на западных границах России, турбулентных процессов на Ближнем Востоке и в Центральной Азии иранское направление внешней политики России становится все более заметным. Наши страны стоят перед общими вызовами и угрозами: в то время как Россия подвергается массированному давлению со стороны Запада, частичное снятие с Ирана американских и европейских санкций вовсе не означает отказа внешних сил от подрывной деятельности в отношении этой страны: скорее, речь идет о смене тактики. Реализация отдельных коммерческих сделок сопровождается искусственными препятствиями, в том числе и путем расширения американских санкций на сотрудничающие с Ираном российские предприятия, обвиняемые в поставках в Иран «технологий или оборудования, которые могут быть использованы при производстве оружия массового уничтожения и ракетной техники». Пропагандистским фоном по-прежнему выступает так называемая «аналитика» немецких и прочих спецслужб, утверждающих о наличии неких «неопровержимых доказательств» того, что «Иран всеми способами пытается заполучить материалы, необходимые для создания ядерных боеголовок и пусковых установок». Более того, механизмы давления на Иран приобретают новые грани, и можно предположить, что участившиеся визиты в Иран представителей различных западных фирм и смежных структур могут иметь самые разные цели и задачи.

В июне 2017 года предстоят выборы президента страны, оказывающего серьезное влияние как на внутреннюю, так и на внешнюю политику страны (притом что по ключевым вопросам последнее слово остается за Рахбаром – духовным лидером Исламской Республики). Вообще, политическая система Ирана имеет достаточно сложный характер, что придает ей дополнительную устойчивость и дополнительные возможности по согласованию различных сегментов общества и элит, среди которых иногда условно (именно условно!) выделяют «реформаторов» и «консерваторов». В реальности же иранские лидеры – прежде всего прагматики, руководствующиеся национальными интересами страны. «Западник» Роухани заметно укрепил стратегическое партнерство Ирана с Россией и Китаем, но при этом ни в чем не уступил диктату США, отмечает востоковед-иранист Николай Бобкин. «Реформист» остался верен своему обещанию во всем придерживаться умеренного курса, сумев сохранить в стране мир и гражданское согласие. «Либерал» ни в чем не поставил под сомнение основные принципы государственности Исламской Республики. В конце мая начал работать парламент нового состава. По итогам февральских парламентских выборов сторонники правительства Роухани получили почти половину мест, в то время как условные «консерваторы» – чуть менее трети. При этом в нынешнем составе меджлиса пятая часть мест принадлежит независимым кандидатам, от голосов которых будет зависеть очень много.

В целом политический ландшафт благоприятствует эффективной координации действий всех ветвей власти страны, однако в контексте приближающейся президентской избирательной кампании нельзя не вспомнить о так называемой «зеленой революции» 2007 года с ее откровенной попыткой расшатать внутриполитическую стабильность в стране. Сегодня к этому могут добавиться угрозы иного плана. Одному из иранских лидеров приписывают высказывание: «Если враг попытается захватить Сирию или Хузестан, Сирия будет нашим приоритетом. Если Сирия будет потеряна, мы не сможем удержать Тегеран».?О Хузестане – богатой нефтью юго-западной провинции Ирана – чуть ниже, а пока вновь напомним, что Тегеран совместно с официальным Дамаском и другими просирийскими силами ведет активные действия против экстремистских, террористических группировок на Ближнем Востоке, получающих неприкрытую поддержку со стороны ряда региональных игроков и стран западного мира, неся при этом значительные потери. Согласно заявлениям официальных лиц, с начала террористической интервенции в Сирию (которую иногда не совсем корректно именуют «гражданской войной») погибли более 700 иранцев. Однако в реальности, по-видимому, это число уже гораздо больше, хотя бы потому, что некоторые военнослужащие могли поехать в Сирию в качестве добровольцев. Ощутимые потери в мае и июне, в период активизации деятельности террористов, в частности захват ими пункта Хан-Туман в южном Алеппо, спровоцировали в Иране достаточно оживленную дискуссию. При этом и условные «либералы», и «консерваторы» выступают за усиление региональных позиций страны, расходясь при этом в путях достижения соответствующих целей и задач (в частности, в Сирии). По мере приближения к президентским выборам, а особенно в случае новых неудач в Сирии, конечно, данная дискуссия может приобрести дополнительные грани. Тем более что главари запрещенных в России террористических группировок «Джебхат ан-Нусра», «Исламское государство» и иже с ними открыто называют Иран среди своих основных противников, и похоже, речь идет не только о заявлениях.

Тревожной чертой последних месяцев стал рост на территории Ирана числа вооруженных столкновений с этноконфессиональной подоплекой. Так, 13 июня подразделения иранской полиции уничтожили несколько боевиков радикальной группировки «Джейш аль-Адль» в провинции Систан-Белуджистан, имевших при себе значительное количество взрывчатых материалов. Упомянутая группировка действует в районах традиционного проживания белуджей близ границы с Пакистаном; она была создана в 2012 году и де-факто является преемницей разгромленной иранскими силами безопасности суннитской группировки «Джундалла» («Воины Аллаха»), известной своими связями с саудовскими и западными спецслужбами. Ситуацию осложняют обычные в этом районе перестрелки с контрабандистами, наркоторговцами и представителями более мелких террористических группировок, прикрывающихся этнорелигиозными лозунгами.

Также в середине июня «Арабское движение за освобождение Ахваза» (АДОА) атаковало нефтепровод, ведущий из богатой энергетическими запасами юго-западной провинции Хузестан в Тегеран. В качестве доказательства действующие с 2005 года в «арабском» районе Ирана боевики разместили видео в интернете. Ранее АДОА заявляло о себе в январе 2016 года, и вряд ли активизация группировки является простой случайностью. Хотя местное арабы Хузестана (около 2 % населения Ирана) не выделяются какой-либо склонностью к вооруженным выступлениям, однако в марте 2015 года их попытались воспламенить по «тунисской модели» – после самосожжения некоего торговца фруктами, якобы по причине произвола полиции. Несмотря на попытки информационной раскрутки данного эпизода, очередной «жасминовой революции» не получилось; однако это вовсе не означает, что соответствующие попытки не будут предприниматься вновь, уже в более радикальных формах. Провоцирование смуты в ключевой нефтеносной провинции Ирана с последующим обрушением экспорта является важной задачей не только для «заливных» монархий, но и для их американских союзников (несмотря на тактические размолвки Вашингтона с тем же Эр-Риядом). В этой связи уместно напомнить высказывание директора Научной сети ООН по поиску решений для устойчивого развития Джеффри Сакса о гибридной войне Саудовской Аравии против Ирана, которая распространяется не только на Сирию, но и на Йемен и Бахрейн, а также на любые области, где сунниты соприкасаются с шиитами.

Наконец, 15 июня на северо-западе Ирана, также вблизи границы с Ираком (но уже на северном ее участке), произошли столкновения подразделений Корпуса стражей исламской революции со сторонниками Партии свободной жизни Курдистана (ПСЖК); имели место жертвы с обеих сторон. Скорее всего, сторонники ПСЖК вернулись в Ирак, который они используют в качестве тыловой базы. Аналогичная стычка имела место в одном из городов с курдским населением также 13 июня. Некогда ПСЖК считалась иранским филиалом Рабочей партии Курдистана, однако, вполне возможно, теперь она (и не только она) ведет игру в интересах сил, сделавших ставку на ослабление Ирана и раздувание конфликтов по периметру его границ. 11 июля официальный представитель Демократической партии Иранского Курдистана Кава Бахрами заявил: его организация не сотрудничает с Саудовской Аравией, но готова к соответствующим контактам. Немногим ранее в ходе состоявшихся в начале июля во Франции антииранских акций (включая конференцию некоего «Национального совета сопротивления Ирана») бывший начальник саудовской разведки принц Турки ибн Фейсала заявил, что надеется на «падение режима» в Тегеране по образцу восстаний так называемой «арабской весны»…

Таким образом, в регионе ведется сложная игра, в которой не последнее место отводится охваченному этноконфессиональной смутой Ираку. Странный разгром террористами «Исламского государства» в приграничье с Ираком и Иорданией отряда так называемой «новой сирийской армии», поддерживаемой американскими и британскими спецназовцами, может свидетельствовать о дальнейшей эскалации напряженности в регионе. Судя по всему, к террористам в который уже раз попало много современного оружия, которое может проявить себя где угодно. Потенциально речь может идти в том числе и о химическом оружии; в этой связи обратим внимание на адресованный Анкаре призыв заместителя министра иностранных дел Ирана пересмотреть политику поддержки терроризма. Ранее российская сторона обнародовала информацию, согласно которой недавние химические атаки террористов в Ираке были выполнены взрывчатыми веществами, имевшими турецкое происхождение. С учетом географической близости Кавказа к Турции, данная проблема может быть актуальна для Армении, Грузии, да и для Азербайджана тоже.

Угроза со стороны поддерживаемого извне международного терроризма является актуальной для всех стран, объединенных в рамках как Шанхайской организации сотрудничества (Ереван и Баку имеют там статус партнеров по диалогу), так и двух- и многосторонних соглашений. В февральской публикации мы отмечали, что перспективные экономические проекты, транспортные коммуникации и инфраструктурные объекты зачастую становятся мишенями террористических атак со стороны группировок, обслуживающих те или иные интересы. На 2017 год планируется запуск железнодорожного перехода на границе Ирана с Азербайджаном, в районе Астары. Несмотря на то, что по содержанию и объему торгово-экономических связей с Ираном армянская сторона заметно уступает восточному соседу, официальный Ереван выступил с идеей создания зоны свободной торговли между Евразийским экономическим союзом и Ираном. Соответствующее исследование стартовало в конце 2015 года, о чем объявили 23 декабря в Тегеране министр по торговле Евразийской экономической комиссии Андрей Слепнев и министр промышленности, рудников и торговли Ирана Мохаммад Реза Нематзаде. Стороны выразили уверенность, что ЗСТ создаст дополнительные условия для прокладки транспортных коридоров в направлении Индии, Пакистана, Ирака, а также формирования евразийского транспортного коридора «Север – Юг».

Еще в конце января в Ереване было объявлено о планах Армении и Ирана проложить новый международный транспортный коридор на пути из Индии до Европы. Кроме того, армянская сторона предложила изменить имеющиеся планы по строительству железной дороги, связавшей бы Армению с южным соседом. Теперь следующие в Европу и Россию грузы с Ближнего Востока предполагается автотранспортом доставлять в Ерасх (Араратская область Армении, на границе с Нахичеваном), откуда уже по железной дороге они следовали бы в грузинский порт Поти. Близ Ерасха, в 300 километрах от границы с Ираном, построен грузовой терминал «Армаш», призванный содействовать восстановлению транзитного потенциала Республики Армения с использованием инфраструктуры Южно-Кавказской железной дороги.

12–13 июля в Софии состоялась встреча представителей Армении, Болгарии, Грузии, Греции и Ирана, посвященная созданию транспортного коридора, призванного соединить Персидский залив с Черным морем. В случае успеха проекта соответствующей автомагистрали Армения и Грузия превратятся в важные транзитные территории, что скажется на их экономическом развитии, а в случае с Арменией – в значительной степени прорвет ее блокаду, отмечает иранист Антон Евстратов. Иран же получит дополнительный путь экспорта своих товаров в Европу, минуя потенциально нестабильный турецкий транзит.

Также укрепляется армяно-иранское сотрудничество и в сфере энергетики. Так, иранская экспортная газовая компания заявила о соглашении с Арменией о трехкратном увеличении экспорта газа. Иран заинтересован в наращивании объемов поставок природного газа в Армению, исходя в том числе из необходимости обеспечить свои северные провинции электроэнергией, поставляемой в обмен на газ с Ереванской и Разданской ТЭС. Ранее стороны договорились об увеличении объема обмена электроэнергией. По словам главы Национальной экспортной газовой компании Ирана Алиреза Камели, в настоящее время экспорт газа в Армению составляет один миллион кубометров в день: «Обе стороны в настоящее время готовят необходимую инфраструктуру для повышения обмена природного газа». Помимо этого, иранская компания Sunir начала строить между селом Шинуайр и Сисианом подстанцию для 400-киловольтовой ЛЭП Иран – Армения. Согласно имеющимся планам, линию должны поставить под напряжение в 2018 году, что позволит усилить мощность электроэнергетической системы на южном направлении с нынешних 350 до 1200 МВт. Соглашение о строительстве подписали в августе 2015 года Министерство энергетики и природных ресурсов Армении и Банк развития экспорта Ирана. Общая стоимость проекта составляет 107,9 млн евро, 77% из которых предоставит иранский банк, 23% – основной подрядчик, компания Sunir. Некоторая стабилизация ситуации в армянской энергетике открывает дополнительные возможности, в том числе с учетом членства Армении в Евразийском экономическом союзе. Развитию двусторонних контактов Ирана и Армении будет способствовать соглашение об отмене визового режима между двумя государствами, подписанное 6 июня министрами иностранных дел двух стран.

Укрепление экономических связей Ирана с Россией, странами Кавказа и Центральной Азии должно быть подкреплено совместными усилиями в сфере безопасности. И в этой связи расширение взаимодействия Ирана с государствами, входящими в Шанхайскую организацию сотрудничества, по-прежнему сохраняет актуальность, прежде всего исходя из необходимости противодействия подпитываемому извне трансграничному терроризму.

Андрей Арешев