№4 (291) апрель 2017 г.

Юрий Скуратов: Прокуратура была одним из институтов, которые способствовали сохранению российской государственности

Просмотров: 15117

О роли прокуратуры в государстве, третейском правосудии как новом российском правовом тренде, судебной реформе, юридическом образовании, правовых аспектах решения карабахского вопроса, путях снятия блокады Армении газете «Ноев Ковчег» рассказал Юрий Скуратов, действительный государственный советник юстиции Российской Федерации, председатель Национального совета саморегулируемых организаций третейских арбитров и судей, доктор юридических наук, профессор.

– Юрий Ильич, расскажите о деятельности Национального совета саморегулируемых организаций третейских арбитров и судей, который Вы возглавляете.

– Во всем мире третейское правосудие является важным дополнением к системе государственной юстиции, государственных судов. В России это правовое направление только начинает развиваться, правда, не так интенсивно, как хотелось бы бизнесу и государству. Для рыночных отношений третейство – большое положительное явление, его преимущества очевидны, потому что дела рассматриваются очень быстро, в отличие от государственных судов, сама процедура проста и демократична, стороны спора могут влиять на состав судей, что исключается в государственном арбитраже.

В России третейство изначально было развито слабо. По нашим подсчетам, сегодня в третейских судах рассматривается только от 1% до 1,5% хозяйственных споров всех субъектов. Практически все дела рассматриваются в государственных арбитражных судах, хотя недовольство ими в силу коррумпированности и затяжного характера процедуры значительное. Объективные предпосылки для развития третейства в России налицо, и государство предусмотрело в законодательстве внедрение в правовой процесс саморегулирования. И мы создали Национальный совет саморегулируемых организаций третейских арбитров и судей, провели ряд учредительных конференций, основали организации практически во всех федеральных округах.

Цель состояла в том, чтобы создать условия для квалифицированного развития системы третейского правосудия. Программа была достаточно обширной, но, к сожалению, был принят новый закон об арбитраже и третейском правосудии, который слабо поддержал начало саморегулирования, и на фоне недостатков, которые имелись в системе третейства, началось внедрение государственного регулирования. В настоящее время процесс создания третейских судов крайне осложнен. Раньше их в стране насчитывалось около 800, сегодня государство планирует оставить 10-15. А те, кто получит право осуществлять функции третейства, должны будут утверждаться специальным правительственным распоряжением. Но мы намерены найти в новой системе более жесткого правового регулирования свое место.

– Если гражданин хочет, чтобы его дело рассматривалось в третейском суде, а оно находится в государственном арбитражном, куда ему следует обратиться?

– Если дело рассматривается государственным судом, то обращаться в третейский суд уже поздно. Этот вопрос надо урегулировать на стадии заключения договора, в котором стороны сразу же допускают третейскую оговорку: в случае возникновения конфликтной ситуации спор будет рассматриваться в том или ином третейском суде. В дальнейшем если стороны с решением третейского суда согласны, то оно исполняется добровольно, если же одна из сторон возражает, то тогда выигравшая сторона должна обратиться в государственный суд, который выдаст исполнительный лист. Преимущество такого судебного процесса в том, что судьями выступают граждане, а исполнительное решение обеспечивается принудительной силой государства. Но государство проверяет обоснованность того или иного решения третейского суда. Кроме того, существует процедура обжалования решения третейского суда.

– В третейском суде разрешаются только экономические споры?

– Да, это сфера гражданского хозяйственного оборота. И если одна из сторон – государство, третейский суд не вправе рассматривать дело.

– На посту генерального прокурора России в 1995-2000 годах Вы противостояли, один из немногих, беззаконию, инициировали расследование деятельности крупных чиновников, подозревавшихся в махинациях с облигациями ГКО и других правонарушениях. И один в поле воин?

– Все же один в поле не воин, хотя пословица абсолютно верная. Один может сделать многое, при этом исход будет понятен, на этом «поле сражения» он погибнет. Но попытаться сделать что-то можно. Моя история это подтвердила, хотя не могу сказать, что был совсем один. За мной была довольно мощная система, которая меня ценила, уважала и поддерживала. Но воевать с государственной машиной, лично с президентом Ельциным, который был коррумпирован, с его окружением оказалось непросто. Результат этой борьбы был известен заранее. Но, как написал классик, «безумству храбрых поем мы песню».

Кое-что сделать удалось, и не только в плане уголовных дел. Прокуратура, которая в то время была более здоровой и располагала гораздо большими возможностями, внесла немалый вклад и в другую сферу: я не побоюсь сказать, что вместе с коллегами мы способствовали сохранению российской государственности, которая трещала по всем швам. Такой важный государственный орган, как ФСБ, находился тогда в ущербном состоянии, ведомство подверглось мощному удару в связи с попытками разрушить российские спецслужбы, они были угнетены психологически, была потеряна агентурная сеть. Сегодня ФСБ вернуло былые позиции, и результаты работы видны. Я могу говорить об этом, потому что два года проработал в этих структурах, занимался аналитикой и считаю этот опыт полезным и очень ценным. Было обескровлено и МВД, которое противостояло уличной преступности, обеспечивало общественный порядок, но работу по сохранению государственности в условиях, когда президента это не волновало, не вело. Чего стоит абсолютно порочный тезис президента «Берите суверенитета, сколько проглотите»! Мы подготовили 8 проектов обращения президента в Конституционный суд по поводу несоответствия Конституции России ряда законодательных актов, и ни один из них подписан не был.

Российская государственность пережила тогда тяжелейший кризис, и прокуратура была одним из институтов, которые способствовали ее сохранению, поддержанию и укреплению. И конечно, прокуратура вела борьбу с коррупцией, хотя ее масштабы были гораздо скромнее, чем нынешние. Кстати, сегодня прокуратуру существенно урезали в ее правах, после того как следствие было выделено в отдельную структуру. Прокуратура стала похожа на акулу, у которой вырвали зубы, в мое время это был мощный орган, который мог поставить на место любого.

– Несмотря на то, что прокуратура, как Вы сказали, сегодня похожа на «акулу без зубов», адвокаты жалуются на то, что доказать невиновность гражданина, если прокуратура возбудила против него уголовное дело, очень трудно. Что нужно менять, чтобы адвокатура могла реально влиять на расследование, быть на равных с прокуратурой, как это предписано законом?

– Давайте уточним, это сравнение я употребил, сравнивая две системы – прокуратуру в мою бытность и прокуратуру нынешнюю. Кроме того, надо учитывать, что прокуратура сегодня, согласно проведенной судебной реформе, лишена права возбуждать уголовные дела. Я считаю это ошибкой, потому что главный орган поддержания уголовно-правового преследования лишен этого права.

Адвокаты справедливо отмечают, что сегодня крайне мало оправдательных приговоров. Но следует говорить не столько о прокуратуре, сколько обо всей уголовно-правовой системе, а это и следствие, и прокуратура, и суд. Прокуратура – только одно из звеньев этого монстра, который сегодня создан.

В чем причина того, о чем Вы сказали? В том, что судьи, как правило, не имеют реальной независимости. Они находятся под мощным давлением и прокуратуры, и следствия, и сегодня в особенности. В отличие от западного ведения уголовных дел, в нашей стране следствие носит более длительный и тщательный характер, многое решается именно на этой стадии, и вероятность оправдательного приговора во много раз меньше. Почему? Во-первых, суд верит органам обвинения, следствию. Во-вторых, судьи зачастую не принимают самостоятельных решений, они звучат в суде так, как их подготовило обвинение.

– Состоялась ли российская судебная реформа? Какие проблемы в сфере правосудия, по Вашему мнению, сохраняются?

– К сожалению, сохранился обвинительный уклон, традиции прошлого живучи, а динамика их изменений слабая.

То, что было намечено судебной реформой, отчасти реализовано – улучшение материальных условий деятельности суда, условий их работы, предоставление юридических гарантий, пенсионное обеспечение, внедрение открытости на электронных носителях (в интернете можно прочитать судебное решение). Но, к сожалению, не решен самый главный вопрос – коррумпированность судей, а она очень высока, особенно в системе арбитражных судов. Не решен также и другой важный вопрос – телефонное право.

– Что имеется в виду под «телефонным правом»?

– Возьмем, например, налоговое дело, в котором затронуты интересы государства. По сути, имеется негласное указание о том, что в крупных налоговых спорах государство проигрывать не должно. В московских судах у инвесторов, контрагентов правительства города, практически нет шансов победить в суде, а с приходом Сергея Собянина многие контракты пересматривались. Это и есть «телефонное право», я лично с ним столкнулся, когда меня лишили возможности участвовать в избирательной кампании.

Если вернуться к вопросу о роли защиты в сегодняшней правовой системе, следует отметить, что адвокат в условиях провозглашения принципа состязательности не стал равно-

влиятельной стороной судебного процесса. Причины разные, в том числе известное недоверие суда к адвокатам, оказывающим возмездные услуги, зачастую они компрометируют себя сами, используя не юридические аргументы. Да и адвокаты в суде слушают вполуха, но очень внимательно в прокуратуре и следствии.

Надо отметить, что определенные меры для выравнивания ситуации предприняты. Сегодня предусмотрена ответственность за игнорирование запроса адвоката, ужесточены сроки ответов на эти запросы. Согласно реформе, адвокат сам вправе собирать доказательства и представлять их в суде. Обеспечен еще ряд гарантий адвокатской деятельности: адвокат вступает в процесс не с согласия следователя, а уведомляет его о вступлении в процесс. Ситуация меняется, но очень медленно.

– На посту генерального прокурора РФ приходилось ли Вам взаимодействовать с армянскими коллегами?

– Конечно. У нас был инструмент такого взаимодействия, который к моему приходу в Генпрокуратуру в 1995 году был предан забвению и который я возродил – Координационный совет генеральных прокуроров стран СНГ. Все четыре года моего пребывания на посту генерального прокурора я являлся председателем этого совета.

Мы активно взаимодействовали, в том числе и с Генеральной прокуратурой Армении, многие вопросы законодательного характера помогали решать личные контакты, понимание, содействие в конкретных делах. У меня остались самые хорошие впечатления о сотрудничестве с армянскими коллегами. Я всегда тепло вспоминаю Агвана Гарниковича Овсепяна, который сегодня возглавляет Следственный комитет Армении, мы поддерживаем контакты и с ним, и со многими его коллегами.

Преступники хорошо знали, что в Армении им не укрыться. И такие, как Станкевич, который сегодня мелькает на экранах телевизоров в качестве эксперта, бежали в Польшу, например. В свое время прокуратура обвиняла Станкевича в получении взятки, но Польша отказала нам в его выдаче, и дело было прекращено за истечением срока давности. Бежали от правосудия и в США, но не в Армению. Также и армянская сторона всегда могла на нас положиться.

– Как, на Ваш взгляд, можно решить карабахский конфликт с юридической точки зрения?

– Карабахская проблема наглядно продемонстрировала непрочность Союза. Конечно, в свое время некоторые вопросы были решены неправильно. Можно было сразу повысить статус Карабаха до уровня автономной республики и предоставить армянам, жителям этой области, гарантии автономности, чтобы избежать неправомерного вмешательства, предвзятой кадровой политики, соответствующим образом решать проблемы материального обеспечения и не создавать условий для открытого конфликта. Но правовую возможность в свое время упустили.

Я считаю первоочередной задачей поиск правовых и юридических инструментов решения вопроса. Решать вопрос на полях сражений нельзя, как и доводить до этого. Один из вариантов – проведение мирных переговоров с Азербайджаном и возвращение ему районов так называемой буферной зоны, занятых сегодня армянской стороной. А взамен получить признание независимости Карабаха.

– Некоторые политологи считают, что Карабах с радостью присоединился бы к России…

– Это вопрос к населению Карабаха. Мне думается, что такое решение в определенной мере успокоило бы и западную общественность. В Карабахе созданы все условия для проведения референдума, есть возможность пригласить в качестве наблюдателей мировые институты. Главное, чтобы этот конфликт не стал «долгоиграющим», не скатывался к войне, не сказывался на условиях жизни людей.

– Армения, стратегический союзник России, находится в экономической блокаде, что нужно предпринять, по Вашему мнению, чтобы снять ее, в том числе и с точки зрения международного права?

– Ситуация сложная, но не безнадежная. Для ее изменения надо использовать все рычаги, в том числе исторический. Мировое сообщество хорошо знает, как пострадал армянский народ, пережив геноцид. Кстати в Фонде содействия развитию правовых технологий XXI века, который я возглавляю, мы издали на собственные средства на русском языке «Черную книгу» о турецких преступлениях конца XIX века и геноциде армян в Османской империи в 1915 году. И Союз армян России наградил вице-президента фонда Манукяна и меня высшей наградой. Факт геноцида признан, это та основа, о которой нельзя забывать, следует обратиться к международно-правовым документам и уже на их основе решать проблемы сегодняшнего дня. «Исторический фундамент» армянского народа очень мощный, и он имеет влияние на мировое сообщество.

Еще один важный ресурс – сильная армянская диаспора, она оказывает влияние на позиции многих государств.

Нужно задействовать также «российские рычаги» двусторонних отношений России и Турции, несмотря на то, что армянская тема для турок болезненна.

Благоприятно может сказаться на решении вопроса и нормализация российско-иранских отношений, Иран заинтересован в укреплении сотрудничества с Арменией.

Отдельный вопрос – Грузия. Я вообще не понимаю грузинскую сторону, ведь в составе СССР эта республика была одной из самых благополучных. Россия поставляла Грузии пшеницу, лес, цемент, причем по внутрисоюзным ценам, а грузинские мандарины покупала по рыночным. Откуда появились антироссийские настроения, почему грузинская интеллигенция, которая всегда была связана с Россией, выступила их катализатором? В результате противостояния с Россией Грузия потеряла Осетию и Абхазию. Но Грузия допустила самую большую ошибку, порвав с Россией. Америка – далеко, да и у нее самой свои собственные проблемы. А Россия рядом, и, как говорится, хороший сосед лучше, чем дальний родственник, хотя Америка Грузии родственником не является. Конечно, в отношениях с Грузией и российская сторона допустила определенные ошибки. Отрадно, что нормализация российско-грузинских отношений наметилась, это также положительно скажется на решении вопроса блокады.

Таким образом, и политические, и дипломатические предпосылки для снятия блокады Армении есть. Армянская дипломатия должна более активно использовать все эти инструменты и возможности при поддержке России.

Но проблема блокады имеет не только внешний, но и внутренний аспект. Армении важно наращивать внешнеэкономические связи. Надо создать возможности для развития в республике малого бизнеса. Армянский народ трудолюбивый, и если не армяне, то кто на территории бывшего СССР может заняться малым бизнесом! Малый бизнес вдохнет жизнь в экономику страны.

– Если бы Вам представилась возможность начать все сначала, выбор профессии был бы неизменным?

– К своей профессии я пришел не сразу. Родился в Бурятии, в Улан-Удэ, это лесной край, рядом озеро Байкал, и первое мое желание было стать лесником, хотелось жить в тайге, среди природы. Вторым моим увлечением была химия, я хорошо ее знал, участвовал в олимпиадах. В профессию меня привела моя бабушка, она 50 лет проработала вахтером в прокуратуре Бурятии, я приходил к ней на дежурства, мне было интересно разговаривать со следователями, иногда я выезжал с ними на место происшествия, в свободное время играл в шахматы. Когда я попал в их круг, заинтересовался и самой работой. Я всегда был счастлив, что избрал именно эту профессию.

Часто думаю о том, что всю жизнь занимаюсь любимым делом, да еще и получаю за это деньги. С удовольствием вспоминаю свою работу на посту директора НИИ Генеральной прокуратуры, потому что наряду с административной составляющей была и творческая, что давало мне возможность развивать юридическую науку. Моя жена была права, когда говорила, что не стоит идти на работу в Генеральную прокуратуру…

– Вы возглавляли Генеральную прокуратуру большой страны, как Вы считаете, людям можно прощать? Вы за прощение или наказание?

– Я за то, чтобы использовать оба инструмента, и всегда говорил, что у прокурора очень много власти, но надо уметь ею пользоваться, дозированно, выборочно, осторожно, потому что мы имеем дело с людьми, причем живущими в довольно жестких условиях. Возьмем, к примеру, случай со старушкой, когда она украла у соседа продукты на 400 рублей. Как мог прокурор утвердить обвинительное заключение, направить дело в суд, когда миллиарды в стране воруют и зачастую не замечают!

По требованию закона прокурор не только сторона обвинения, он выполняет еще и важную правозащитную функцию, и я это в свое время продвигал. Прокурор должен не только наказывать преступников, поддерживать обвинение, но и защищать права граждан, которые ущемлены, защищать жертв преступлений.

Но нельзя скатываться к всепрощенчеству, это повлечет за собой разгул преступности. Нельзя скатываться и к незаконному преследованию и наказанию людей. Должен быть баланс.

– Вы счастливый человек?

– Да. При всех сложностях судьбы я получил прекрасное образование, занимался любимым делом. У меня замечательная жена, которая прошла со мной через все трудности, хорошие дети, которые состоялись, шесть любимых внуков. Есть хобби – рыбалка, охота. Люблю футбол и болею за «Ростов». Я всегда имел возможность общаться с людьми, которые мне симпатичны.

– В этом году нашей газете исполняется 20 лет, что бы Вы пожелали нашим читателям?

– Хочу выразить восхищение патриотизмом армянского народа. Я недавно ездил в Лорийский район, видел древние храмы, и там мне рассказали, что во времена иноземных нашествий в кувшинах прятали древние рукописи и закапывали в землю, чтобы спасти. Это признак величия народа. Я хочу пожелать армянскому народу хранить эти традиции, возрождать свою родину. Главное – сохранить человеческий капитал, чтобы люди не покидали свою землю. В советское время был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР 1946 года о репатриации лиц армянской национальности, и уехавшие возвращались в Армению. Надо беречь и обустраивать родную землю так, чтобы люди не уезжали.

Русской аудитории газеты хочу пожелать верить в искренность российско-армянской дружбы, знать историю наших взаимоотношений. А история наших отношений богата и позволяет понять истоки этой дружбы. У России было много братских народов, но армяне все же занимали особое место. Мы отказались от психологии «старшего брата», но должны помнить, что в трудную минуту всегда поддерживали друг друга, а друзья познаются в беде. Сообща мы должны делать все для того, чтобы беда не пришла.

«Ноев Ковчег» выполняет очень важную функцию, имеет прочную читательскую базу, ниша газеты уникальна. Желаю газете отметить по меньшей мере еще один 20-летний юбилей. Пусть каждый номер газеты с нетерпением ждут в Армении, в России и других странах, куда «доплывает» «Ноев Ковчег».

Беседу вел Григорий Анисонян

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 26 человек