«Фритьоф Нансен. Одна только воля»

Организованная им знаменитая экспедиция на корабле «Фрам» (1893-1896) не достигла Северного полюса, но Нансен совершил первый переход на лыжах через льды Гренландии. В 1913 году он доплыл до устья Енисея, путешествовал по Восточной Сибири и Дальнему Востоку и был избран почетным членом Петербургской академии наук. Нобелевскую премию мира, присужденную ему за многолетние усилия по оказанию помощи пострадавшим от войн, Нансен отдал на устройство в СССР двух показательных сельскохозяйственных станций. В годы страшного голода в Поволжье привозил в Россию поезда с зерном. Он был Верховным комиссаром Лиги Наций по делам военнопленных. Придуманные им нансеновские паспорта вернули многим, в том числе армянским беженцам, спасшимся от геноцида, и русским эмигрантам, бежавшим от революции, право на нормальную человеческую жизнь.

В книгу вошли уникальные материалы и фотографии, рассказывающие о жизни Фритьофа Нансена.

Предлагаем вниманию отрывок из книги «Фритьоф Нансен. Одна только воля» о пересечении Нансеном и его сподвижниками ледникового щита Гренландии.

Нансеновский принцип «Отступать нельзя» сыграл свою роль и после того, как члены экспедиции добрались до ледникового щита внутренней части острова. Лед был неровный, и путешественники проходили за один день не более 10—20 километров. Если бы они добрались до ледникового щита раньше, то, по словам Нансена, «лед был бы более твердым и ровным», теперь же все время шел снег, «мелкий и сухой, как пыль, превращавшийся при сильном ветре в настоящий буран».

В конце концов начался спуск, и Нансен и его спутники решили поставить парус на нарты. Это было непросто, однако после ряда неудачных попыток они справились с этой задачей. Следующая трудность не заставила себя ждать — ближе к побережью спуски стали круче, а во льду появились опасные трещины. Вот что пишет об этом Нансен: «Порой мы чувствовали, как лыжные палки как бы проваливались в пустоту. Сначала трещины во льду были небольшими, и нарты их перескакивали. Затем трещины стали шире; вдруг я увидел впереди темную и широкую пропасть. Я остановился, осторожно приблизился к ней по скользкому льду, на котором уже почти не было снега, и заглянул вниз в глубокую и темную лощину. По другую сторону было видно множество трещин — они шли как темно-синие полосы перпендикулярно нашему курсу».

Эта запись была сделана 19 сентября, довольно поздно вечером. Если бы не полнолуние, тьма была бы кромешной.

Это один из многих случаев в жизни Нансена, когда он был на волосок от смерти. Положение было настолько серьезным, что пришлось остановиться и поставить палатку. Члены экспедиции знали, что западное побережье совсем близко. На следующее утро они увидели Готхоб-фьорд, однако не представляли, как до него добраться. Кроме того, они оказались несколько дальше на север, чем планировали — Нансен определил по высоте солнца, что они находятся на широте 64° 14'.

«...Мы отправились в путь с твердым намерением достичь суши в этот же день», — пишет Нансен 24 сентября. Под «сушей» в данном случае имеется в виду земля, не покрытая льдом. В этот день они оставили позади себя ледник, взвалили на спину тяжелую поклажу и впервые после того, как начали подъем, почувствовали запах травы, вереска и мха. «Как здесь приятно пахнет, совсем как на оленьих пастбищах Финнмарка!» — восхищенно воскликнул Равна.

Экспедиция спустилась вниз к фьорду Амералик. Здесь Бальто и Свердруп начали строить лодку, используя для шпангоутов ивовые ветки. Из этих же веток был сделан и водонепроницаемый пол палатки, на который однажды пролился весь суп, когда они еще были на леднике. Тогда они подняли пол палатки, взявшись за углы, и вылили суп обратно в котелок, добавив побольше специй. «Ни капельки супа не пролилось, — рассказывал об этом Нансен в своих выступлениях, — однако такой способ приготовления пищи вряд ли годится для европейских салонов».

Лодка получилась очень маленькой — 2,56 м длиной, 1,42 м шириной и 0,61 м от киля до верхней части надводного борта; ее даже назвали мини-лодкой. Свердруп, научившийся грести на лодке еще в дошкольном возрасте, сказал, что меньшей лодки ему не приходилось видеть. Весла сделали из бамбуковых лыжных палок, а лопасти весел — из парусины, растянутой на расщепленных ивовых прутьях. Поскольку в лодке с трудом умещалось только два человека, Нансен и Свердруп сели в нее и направились в сторону Готхоба, а остальные четверо остались ждать.

Здесь начинается карьера Нансена-этнолога, и в своей книге «На лыжах через Гренландию» он пишет об эскимосах совершенно в иных тонах, чем это стало принято столетие спустя. Проплыв на лодке несколько дней, Нансен и Свердруп добрались до пролива перед Готхобом и решили идти туда пешком. «...Множество эскимосов, особенно старых женщин, вышли из своих домов и столпились перед нами, громко говоря и жестикулируя. Подобные жесты мы уже видели на восточном побережье острова. Мы почти не чувствовали разницы между населением восточной и западной части: такая же уродливая внешность, такая же благожелательность на блестящих от жира лицах», — писал Нансен. Спустя несколько лет он признавался в одном из писем, что не в состоянии выносить уродливых людей.

Однако среди эскимосов вдруг появился человек с иной наружностью – он был худее и бледнее остальных. Когда Нансен представился, тот сразу же сказал: «Кто бы мог подумать!» А затем добавил: «Разрешите поздравить вас с докторской степенью».

Нансен покинул Христианию задолго до того, как завершились формальности в связи с присуждением ему докторской степени. Было уже 3 октября, и последнее судно покинуло Готхоб несколько месяцев тому назад. Шансов добраться до Ивигтута и успеть на английское судно «Фокс», которое должно было выйти оттуда через две недели, было очень мало. Не оставалось ничего иного, как зимовать в Гренландии. Нансен написал письмо государственному советнику Гамелю, а Свердруп — отцу, и они послали двух эскимосов на каяке на юг, в Ивигтут. Поскольку «Фокс» из-за плохой погоды на сутки задержался, эскимосы успели к отплытию и отдали письма. Капитан «Фокса» все же решил не рисковать и не идти в Готхоб за членами экспедиции: если бы судно вмерзло в лед, то зимовать пришлось бы 40 человекам и запасов провизии могло бы не хватить.

Шести членам экспедиции, однако, еды хватало, и они не стеснялись. Свердруп очень удивил Нансена тем, что каждый раз ел дважды — сначала там, где жил сам, а потом в доме, где квартировал Нансен. «Так продолжалось три дня, а затем его желудок не выдержал, и ему пришлось полдня пролежать в постели. Впрочем, прошло довольно много времени, прежде чем мы почувствовали себя по-настоящему сытыми и стали есть как нормальные люди», — пишет Нансен.

Во время зимовки члены экспедиции ходили на охоту, изучали образ жизни эскимосов. Свердруп даже немного выучил их язык, что весьма пригодилось ему 10—12 лет спустя, когда он возглавлял другую экспедицию на судне «Фрам» — на севере Канады, к западу от Гренландии.

Свердруп также первым научился управлять лодкой эскимосов — каяком. Нансен хвалит его за это в своей книге о Гренландии, а о себе пишет: «Что касается меня, то я потратил большую часть зимы на изучение своеобразного быта эскимосов. Я жил с ними в их хижинах, знакомился с их промыслом и обычаями и изучал их трудный язык...» Впоследствии Нансен получил диплом от датского полярного исследователя и эксперта по Гренландии Кнуда Расмуссена, в котором говорилось, что он очень хорошо изучил язык аборигенов.