Армянский боец французского Сопротивления

Первым осенним днем 1906 года в скромном домике садовника Геворка Манушяна из маленького городка Агияман, живописно раскинувшегося у истоков библейской реки Евфрат, родился мальчик. Чудесный отцовский сад, требовавший стольких забот и труда, с ранних лет вдохнул в маленького Мисака обостренное чувство любви к родной земле, и на первых порах жизнь представала перед ребенком во всей своей безграничной прелести. Уже в семь лет он сочинял стихи, по-детски наивно воспевая красоту цветущей природы.

Увы, ребяческой безмятежности было суждено длиться совсем недолго. На восьмилетнего ребенка обрушилась трагедия Первой мировой войны. Оттоманские турки – союзники кайзера Вильгельма - врывались в мирные армянские города и села, неумолимо сея смерть и разрушения, и светлые воды Евфрата окрасились кровью. Отец Мисака ушел в горы, но и там его настигла смерть от турецкого ятагана. Добрая заботливая мать умерла от голода, а стены родного дома сгинули в аду пожарищ. Длинные караваны беженцев потянулись на Восток, к сирийской границе. Всеобщий поток боли и страдания подхватил и Мисака вместе с его уцелевшими братьями и сестрами. В Сирии детей разлучила горькая участь сиротства, и маленький Мисак со своим старшим братом попадает в армянский национальный приют. Пролетели безрадостные годы приютского детства. От повзрослевшего Мисака жизнь ежедневно требовала борьбы за кров и хлеб. Но жестокая будничность не убила в нем поэтического взгляда на мир. Он много читает, книги Виктора Гюго и Шарля Бодлера зачитаны им до дыр, а родина великих французов представляется обителью свободы и подлинного искусства. Манушян мечтает попасть в эту страну, и в 1925 году девятнадцатилетний юноша вместе с группой армянских беженцев впервые ступает на французскую землю. Вскоре он направляется в город своей мечты - Париж. Благодаря прочитанному, бульвары и проспекты столицы кажутся ему на удивление хорошо знакомыми. Довольно скоро один из цехов автомобильного гиганта «Ситроен» становится местом дневных трудов Манушяна, а вечерами, в маленькой мансарде по улице Плянт, читались книги и рождались поэтические строки. Одной из самых знаменательных встреч своей жизни он считал знакомство с Аветиком Исаакяном. Живой классик с симпатией отнесся к талантливому юноше и одобрил его поэтические опыты.

А в 1930 году в Париже по инициативе Мисака Манушяна родилось «Товарищество французско-армянских новейших писателей», трибуной которого стал журнал «Занг» («Колокол»). Его демократическая направленность привлекала многих больших писателей. Вот и Ромен Роллан посчитал страницы «Занга» достойными для своих публикаций.

Весна 1934 года. На вечере, устроенном комитетом помощи Армении, много приглашенных. Среди них трудно разглядеть маленькую хрупкую девушку, но Манушян сразу заметил ее. В широко раскрытых светлых глазах он сразу распознал родственную душу. Ее звали Мелине Асатриян, и судьба ее напоминала судьбу самого Мисака. Она родилась в Турции, в детстве лишилась родителей и вместе с другими сиротами попала в Париж. С этого дня он писал ей письма, много писем, но, увы, сохраниться суждено было только одному, последнему, полному неумирающей любви.

Коммунистические идеи, взбудоражившие Европу, нашли живой отклик у Манушяна и многих из его окружения. Ночами Мисак усердно штудирует классиков марксизма, обещавших трудящимся всеобщее благоденствие, ни минуты не сомневаясь в правдивости их трудов. Да разве могло быть иначе, когда бедствия обездоленных были ему так близки и понятны. А тем временем на мирную жизнь неумолимо надвигалась катастрофа фашизма.

Третьего сентября, в день объявления войны, парижская полиция арестовала Мисака Манушяна и многих других коммунистов, разбросав их по тюрьмам. Кому-то удалось уйти в глубокое подполье, другие сражались на фронтах. Мисак был заключен в знаменитую тюрьму Сантэ. Тогда же были уничтожены многие его рукописи. «Этот период, - писал в те дни Мисак, - пробный камень для проверки нашей веры. Это испытание, которое уточнит позицию каждого в отношении Франции и Родины, в отношении сегодняшних и завтрашних событий». Через три месяца тюремного заключения Манушяна перебросили в Нормандию, в гарнизон города Колепо, где он, будучи прекрасным спортсменом, исполнял обязанности инструктора физкультуры. А, между тем, французские полки отступали по всему фронту и вскоре без боя сдали Париж. Мелине, потеряв какие-либо следы мужа, ушла в подполье, поддерживая связь между руководством партии и низовыми ячейками.

Вскоре с отступающими остатками французской армии Манушян оказался на юге, в неоккупированной зоне. А когда и они были распущены, поступил работать слесарем на завод. Но все мысли его были в Париже, рядом с Мелине, о которой он так долго ничего не слышал. Наконец, долгожданная весточка нашла его, и Мисак, рискуя жизнью, двинулся в Париж. Он тайно пересек границу двух зон и обнял свою жену на одном из заброшенных чердаков Монмартра.

Днем и ночью, переходя от одной явки к другой, Манушян собирал своих старых товарищей по журналу «Занг» и формировал интернациональный отряд Сопротивления. Однако не все бывшие единомышленники сохранили верность предвоенным идеалам. Известно, страх часто толкает на предательство. Может быть, именно это обстоятельство стало причиной того, что 22 июня 1941 года, в день вторжения гитлеровцев на территорию СССР, на одной из конспиративных явок Мисак Манушян попадает в лапы гестапо. В лагерных бараках концлагеря Компьен, в страшной атмосфере глумления и смерти, родилась подпольная организация, председателем которой стал врач-француз, а секретарем – Манушян. Через много лет в большом письме к Мелине доктор поделился своими впечатлениями о Мисаке: «… с каждым новым разговором я поражался чистоте и бескорыстию его души, непоколебимой верности и преданности делу, чувству самопожертвования. У него был мужественный и непреклонный характер…». Вообще, сокамерниками Манушяна оказались поистине замечательные люди – философы, поэты, адвокат, архитектор. Не случайно тюремщики назвали их сообщество «Камерой мыслителей». Как-то этим людям довелось стать свидетелями настоящего героизма преданной Мелине. Она не только отыскала место заключения своего супруга, но еще умудрялась каждый день приходить к застенкам и вступать с заключенными в переговоры. Однажды, когда она условным сигналом вызывала Мисака, ее увидели с вышки. Сразу со всех сторожевых башен ударили пулеметы. Отважная женщина упала на землю, но, к счастью, все обошлось… А потом был побег, и, конечно, Мелине сыграла важную роль в его организации.

По инициативе и под руководством Манушяна рождается французско-армянский национальный фронт, очень скоро принявший поистине интернациональный характер. Уничтожение коменданта Парижа, генерала фон Шаумбурга, организатора массовых расстрелов, стало одной из самых ярких его операций. Осенью 1943 года, после поражения немецкой армии под Сталинградом, в Париже ужесточилась борьба против бойцов Сопротивления. Манушяну приходилось скрываться; среди друзей, прятавших его, была и семья Шарля Азнавура. Гестапо не дремало, засылая в партизанские отряды хорошо подготовленных провокаторов. Хватило их и для группы Манушяна. В октябре-ноябре 1943 года Мисак и его ближайшие соратники были арестованы. Однако оккупантам было недостаточно физического истребления партизан, им хотелось преподнести движение Сопротивления как чуждое французам явление, берущее свое начало в среде иностранцев-иммигрантов. Двадцать три партизана должны были предстать перед судом вовсе не как французские патриоты, а как преступные элементы. Французам, принявшим вражескую версию, Мисак гордо отвечал: «По крови – я армянин, по достоинству же - более француз, чем вы».

21 февраля 1944 года немецкий военный трибунал вынес двадцати трем героям смертный приговор.

Среди приговоренных были и земляки Манушяна. Одного из них, Арбена Давтяна, вспоминает в своей замечательной книге «Весь Сюник» Гамлет Мирзоян: «Парижская газета «Жоховурд» в годовщину его (Давтяна) гибели написала о том, что Арбен, находившийся в гестаповских застенках, разговаривал с Шушаник Тер-Товмасян, также проходившей по делу двадцати трех. Говорил он на родном армянском: «Видит Бог, матушка, ты отсюда живой выйдешь. Это нам больше света белого не видать. На родине у меня жена с дочкой и брат с сестрой остались. Передай им, что я погиб здесь, в Париже, так и не отступив от своих идеалов».

Мелине Манушян, чудом избежавшая ареста, была приговорена к смертной казни заочно.

Никому из героев не дали последнего свидания, но почти все написали предсмертные письма своим родным и любимым. Последние строки Мисака Манушяна столь проникновенны и трогательны, что мы не можем не привести их здесь, хотя бы частично:

«Что мне сказать тебе? – обращается он к Мелине. – Во мне все неопределенно, но вместе с тем светло. Я добровольно вступил в армию освобождения и умираю на пороге Победы. Счастливы те, кто будут жить после нас и наслаждаться радостями грядущего мира и свободы».

Через несколько недель после Победы Мелине Манушян уехала в Советскую Армению. Свой долг перед Францией она выполнила, теперь ее звала земля ее отцов и дедов.

Именем Мисака Манушяна названы улицы в Париже, Марселе и других городах Франции. Посмертно он был награжден орденом Почетного легиона.