Степан Исаакян-Серебряков: Кража

– Значит, птичка улетел, говорите? – Начальник милиции широко и радостно улыбнулся, обнажая ряды крупных белоснежных зубов с несколькими золотыми коронками.

– Я в заявлении все указал, – сухо повторил я. – Это не просто птичка. Это попугай. Попугай ара.

– Ара? – Начальник милиции на миг застыл в радостном изумлении. – Ара? – еще раз повторил он, как бы не веря тому, что услышал. – Если не ошибаюсь, по-грузински ара – это нет. И вот птичка бил и нет. – Он вновь радостно заулыбался, продемонстрировав пострадавшей стороне недюжинное знание восточных языков. По всему было видно, что это дело он не воспринимает всерьез и тянет время, чтобы от меня отвязаться.

– Повторяю, – я начал терять терпение. – Это дорогая птица, попугай, работает у меня в аттракционе. Ее украли.

– Ай-яй-яй, – зацокал языком милиционер и, склонившись к бумаге, неожиданно довольно громко замурлыкал песенку: – Один клетка попугай сидит, другим клетка ему мат. Она ему лубит, она ему мат, она ему хочет крепко обнимат... – Оборвав пение, он серьезно сказал: – Дорогой! У нас столько работы, мы задыхаемся. А ты с птицей. Вот если это был кастум, палто и так далее, было бы совсем другое дело.

Я чувствовал, что требовались какие–то иные аргументы.

– Как по–вашему, – спросил я, – сколько может стоить костюм вместе с пальто, туфлями и шубой вашей жены?

Я не знал, была ли у жены начальника Бакинского районного отделения милиции шуба, но намеренно включил ее в перечисленный список. С одной стороны, это действительно дорогая вещь, с другой – наличие такой дорогой вещи незримо поднимает и сам статус милиционера, его вес увеличивается в его собственных глазах. Совершив некий мыслительный процесс, начальник милиции произнес значительно:

– Ада, целых три тысячи рублей! – Тогда это была внушительная сумма.

Я сделал паузу, которая, по его мнению, должна была означать, что я оценил сумму и не просто оценил, а понял, с чем я пожаловал к нему: исчезнувший попугай – тьфу! – по сравнению с шубой его жены.

– А мой попугай, – сказал я как можно спокойнее, – стоит семь тысяч рублей. – Я почувствовал, что он мне не верит. Очень уж разительной была разница между суммой, в которую он оценил туалет своей жены, и украденным попугаем. – И, между прочим, – добавил я, несколько понизив голос, – это государственная собственность. Если не верите, могу показать документы.

Некоторое время начальник милиции сидел молча, затем, глубоко вздохнув, воскликнул:

– Ада, целых две лошади!

Найденное сопоставление оказалось решающим и заставило его на дело взглянуть по–другому. Еще раз повторив вслух обнаруженный им эквивалент, он начал писать протокол.

Утром ко мне пришел встревоженный ассистент и повел к клетке, где обычно находился большой попугай ара. Клетка была пуста, дужка замка перепилена. Яснее и быть не могло – попугая украли. Мне стало не по себе. Этот заморский красавец участвовал в аттракционе. Его усаживали на зебру, используя специальную подставку, и на фоне черно–белой полосатой лошадки этот разноцветный попугай, переливающийся всеми цветами радуги, смотрелся очень эффектно. И вот злоумышленники похитили эту дорогую птицу. Цена, которую я назвал начальнику районного отделения милиции, была ничуть не преувеличена. Чтобы подстраховаться, ибо, честно говоря, особой надежды на местных пинкертонов у меня не было, я позвонил заместителю министра внутренних дел Азербайджана, с которым меня познакомил директор цирка, когда высокопоставленный чиновник пришел к нам на представление. Позже мы с ним не раз встречались.

Выслушав меня, замминистра пообещал прислать своего сотрудника и ободрил, сказав, что все будет хорошо.

Вечером в цирк прибежал взволнованный начальник райотдела милиции.

– Зачем беспокоить товарища полковника? – запинаясь, заговорил он. – Мы сами справимся.

– Мне скоро уезжать, времени нет, а помощь замминистра не помешает, – сказал я.

– Нам время не надо, – горячо запротестовал он. – Завтра, крайний срок послезавтра птичка будет здесь. Ты посмотри, – добавил он с прежним удивлением, – один попугай две лошади стоит.

В проходной меня неожиданно остановил сторож, который дежурил в ночь кражи. Тогда еще я спрашивал его, не слыхал ли он какой-нибудь шум. Было странно, что и собаки не подавали голоса. Он все отрицал, правда, признался, что в какой-то момент уснул, но спал недолго. Неожиданно он стал меня увещевать:

– Э, дорогой, зачем жаловаться, зачем все эти неприятности? Кто–то пошутил. Вернут тебе птицу, не волнуйся.

Такая убежденность сторожа в том, что птица будет возвращена, показалась мне подозрительной. Вначале он все отрицал, теперь все изменилось.

Несколько позже Шура и Ксения сказали, что видели, как на него кричал милиционер, а он что–то лепетал в ответ, но понять разговора они не могли, так как не знали азербайджанского языка.

Ночью меня разбудил стук в дверь.

– Вам посылка, – услышал я из–за двери голос дежурной цирковой гостиницы, где мы жили.

– Какая посылка в три часа ночи?

– Не знаю, просили вам передать. Поставили на пороге и ушли. Вот только что.

Я открыл дверь. Дежурная стояла, держа в руках большую картонную коробку. Я взял коробку, сердце мое забилось: там что–то было. Я осторожно открыл ее и увидел своего красавца. Взял в руки, осмотрел. Он был целым и невредимым. Я опустил его на пол и он как ни в чем не бывало не спеша затопал по комнате. Я вздохнул с облегчением.

Репутация бакинской милиции, которая сумела так быстро обнаружить пропажу, была спасена. Как я и предполагал, в краже был замешан сторож.

А что же попугай? Он перенес все перипетии достойно и, как подобает настоящему артисту, каждый вечер под аплодисменты зрителей гордо гарцевал на зебре, победно сверкая глазами.