Отвечает армянское радио
Не знаю, о чем мечтали русский изобретатель Александр Попов и итальянский Гульельмо Маркони в 90-е годы 19-го столетия, но вряд ли о тех временах, когда по радио станут больше петь и зазывать народ в торговые лавки, нежели вести серьезный разговор со слушателем. Тем не менее, времена эти наступили не только на радио, и нам, недобитым «динозаврам», остается ловить те каналы и волны, длинные и короткие, что по ошибке или недоразумению пока еще содержат крупицы угасающей мысли. Вообще-то я «динозавр» вдвойне, поскольку вдобавок продолжаю искать еще и островки русскоязычия в Армении.
Волны длинные и короткие
Что приоритетным для независимой страны является собственный язык, ни у кого не вызывает сомнения. Спорят о необходимости иностранного языка: какой и в каких дозах. Негативные ассоциации, связанные с бывшей империей, сказались, к сожалению, и на отношении к ее языку и культуре. Хотя, казалось бы, одно к другому отношения не должно иметь. Одни считают, что следует открыть несколько русских, английских и французских школ, другие – что делать этого нельзя ни в коем случае, а надо повышать уровень преподавания (в том числе и иностранных языков) в школах армянских. Третьи, робко включаясь в дискуссию, спрашивают: нельзя ли вести работу и в том, и в другом направлении? Нельзя, отвечают им, потому что народ будет всеми способами толкать своих детей в школы «престижные» во вред национальным, как это было в советские времена. В этом опасении, надо признать, есть свой резон. Напомню, что школ, в которых базовым являлся русский язык, в Ереване было почти втрое меньше, чем армянских, однако учащиеся первых составляли чуть не сорок процентов от общего числа школьников. И хотя в русских школах изучение армянского языка и литературы было обязательным, выпускники этих школ относились к собственному языку и культуре несколько отстраненно, считая себя продвинутой, элитной частью населения. Литература (в том числе научная) издавалась большей частью на русском, и диапазон информации у русскоязычных специалистов был, прямо скажем, значительно шире. С другой стороны - и это существенно, - как только появлялась профессиональная необходимость говорить или писать на армянском, они, русскоязычные, овладевали им быстро и в лучшем виде. Что показало время. Могу привести целый список известных сегодня в республике деятелей культуры, актеров театра и кино, звезд телевидения, получивших в свое время русское образование. О чем их поклонники не подозревают. Да и сами они эту веху в своей биографии не слишком афишируют. Не хочу вклиниваться в абсурдный спор о том, нужен ли армянам хороший русский язык. Сознаю, что избежать субъективно-эмоционального отношения к теме мне не удастся. Да и сторонников у меня за последние двадцать лет значительно поубавилось.
Замечу только, что в Эстонии, например, где национальное самосознание еще в брежневские годы было противопоставлено понятию «советский человек», в той самой Эстонии, которая сегодня стала полноправной частью Европы, по сей день издается литература на русском языке. Русскоязычные члены Союза эстонских писателей и гонораров получают побольше, чем армяноязычные писатели на своей родине. А ведь Эстония не связана с Россией так, как Армения, нет многотысячной эстонской диаспоры на бескрайних российских просторах, эстонцы в последнее время вообще избегают поездок в Москву. Нет у них к тому же недружелюбных соседей, с которыми надо держать ухо востро. Вместе с тем и иностранные языки они знают лучше нас, потому что не стоят в бесконечных очередях за визами у железных решеток посольств, а берут билет и летят, куда пожелают, общаясь с населением Европы напрямую. Известно, что язык гораздо проще освоить практически, нежели теоретически. Школьная программа мало что дает, если нет соответствующей среды и язык не на слуху.
Разговорным русским в недавнем прошлом владело все население Армении, включая жителей отдаленных сел, именно потому, что он был на слуху в течение многих десятков лет. Как альтернативу русскому сегодня выдвигают английский. Глупо отрицать необходимость английского, равно как и французского, к которому ваш покорный слуга неравнодушен. Непонятно только, почему непременно нужна альтернатива. Лично я мечтал бы о тех временах, когда всякий образованный армянин читал бы Достоевского на русском, Фолкнера на английском, а Дюма на французском. Но эти времена видятся в туманной перспективе, а пока что читающих даже на родном языке кот наплакал.
Надо ли рушить старое, чтобы строить новое? Или лучше все же достраивать и совершенствовать то, что наработано. Это, как мне кажется, наиболее важный сегодня для всего постсоветского пространства вопрос. С ним сталкиваешься на каждом шагу. Надо ли сносить старый город, чтобы строить новый, одну систему образования решительно менять на другую, отказываться от одного языка, чтобы изучать другой. Общество потребления, в которое мы вступили с невиданным энтузиазмом, приемлет ценности материальные, сиюминутные. Они имеют больший резонанс, охватывают и воодушевляют большее количество людей, нежели ценности апробированные, «долгоиграющие». Это похоже на эффект радиоволн. Длинные волны быстро поглощаются ионосферой, и по мере удаления от передатчика их интенсивность уменьшается, а короткие волны распространяются на большие расстояния даже при малой мощности передатчика, ну, а ультракороткие вовсе распространяются прямолинейно и легко огибают всякие препятствия. Не стану погружаться в дебри радиофизики, в которой и сам я не большой знаток, – просто подвожу читателя к заявленной теме.
Островок
Речь об островках русскоязычия. Их немного, но они есть. Русское радио – один из них. Существуют «Русское радио» и «Радио-Ван», первое носит преимущественно развлекательный характер, по второму, также изобилующему музыкой и рекламой, тем не менее, можно услышать осмысленную русскую речь. Генеральным директором, стоящим у истоков этих радиостанций, является женщина, хорошо известная в культурной среде столицы. Зовут ее Шушан Аревшатян. Родилась в Одессе, в семилетнем возрасте переехала вместе с родителями в Ереван, окончила русскую школу, филологический факультет Ереванского университета, защищала в Москве диссертацию на тему «Психология восприятия устной речи» и, вернувшись в Ереван в 1998 году, взялась восстанавливать в республике русский эфир в не самые благоприятные для этого времена.
Шушан Аревшатян: «Русское радио» – это, по существу, тот коммерческий локомотив, который тащит за собой все остальное. Главное для нас – это, конечно, «Радио-Ван». За 12 лет у нас выросли замечательные кадры, молодые, свободно мыслящие люди, профессионалы в своем деле. Они не оторвались от своих корней и своей культуры, но русская культура им не менее близка. Внутренняя политика последнего времени привела к тому, что русский в Армении стали забывать. По республике закрыли 337 русских школ, оставили только пару школ для детей военных. Молодежь уже практически не говорит по-русски. В столице осталось всего два книжных магазина.
– Я насчитал их четыре.
– Пусть четыре. Все равно мизер. Вспомните, раньше почти на каждой улице можно было обнаружить один, а то и два таких магазина. Не говоря уже о ценах: мало кто может позволить себе купить новую литературу, поступающую из Москвы. Положение удручающее. Ко всему прибавилось и то, что Россия, как дружественная страна, не делает ничего для того, чтобы русский язык в Армении пропагандировался. Если американцы, англичане или французы всеми правдами и неправдами участвуют в пропаганде своего языка и культуры – завлекают, платят, дарят, приглашают, – то посольство России этим вопросом вообще не занимается. Речь даже не о материальной поддержке. Когда мы обратились к ним с просьбой посодействовать тому, чтобы наши радиожурналисты за наш же счет прошли практику на государственных радиостанциях России, они нам в этом отказали. А другие пошли нам навстречу. Например, Би-Би-Си…
– Тоже неплохо. Я время от времени ловлю на FM вашу сто третью волну, но каждый раз слышу песни или рекламу.
– Не в то время суток ловите. Вам надо ознакомиться с вещательной сеткой. Мы получали множество престижных призов, в том числе только приз Александра Попова восемь раз. Не за песни же. Есть постоянные передачи на социальные темы, передачи про Армению, ее историю и культуру. Был у нас уникальный проект – двенадцать программ, представляющих страну: «Арарат», «Ковры», «Вино», «Аршил Горки», «Леонид Енгибаров», «Сергей Параджанов», «Арам Хачатурян», «Геноцид»… Это, по сути, тридцатиминутные документальные фильмы. Если на звук, оригинально смонтированный, добавить картинки, то получится кино. То есть мы шли от обратного: не собирать картинку, а под нее саунд, а наоборот, картинку наложить на готовый текст и музыку. Развитие этого проекта обещало быть крайне интересным, но без финансирования такую работу мы потянуть не могли. Когда мы представили эти программы в Израиле и они с нашего разрешения разошлись по всем русскоязычным радиостанциям мира, я приехала и сказала нашему министру культуры: «Вы нас столько лет гнобили за то, что мы вещаем на русском языке. А как, интересно, мы могли бы донести этот маленький пласт нашей истории и культуры мировому сообществу на армянском?» Вопрос был риторический, и ответа на него, естественно, не последовало.
Мы проводим массу журналистских расследований, порой по таким фактам, о которых мало кто знает и в самой Армении. Вот вы, например, знаете, что рукотворный лик Христа находится в Генуе и авторами его были армяне? Мало кому в мире об этом известно, а Ватикану и православию такая информация невыгодна. Но это факт. Лик находится в маленькой церковке Святого Бенедикта армян-католиков, и два человека обслуживают эту часовенку, всеми способами пытаясь сохранить бесценную реликвию. У нас есть что рассказать миру. Не только передачи делаем, но пишем статьи и помещаем их на наших блогах.
– С блогами я ознакомился. Это действительно выход на массовую аудиторию. А радиослушателей в Армении у вас много?
– Представьте себе, мы популярны. Настолько популярны, что Комиссия по телевидению и радиовещанию Армении запретила нам вещание в регионах.
– То есть как запретила?
– Очень просто. Гораздо спокойнее, когда жители регионов смотрят отупляющие сериалы и слушают отфильтрованную информацию. Известно: чем меньше люди думают, тем легче ими манипулировать. Нас не слышно в Ванадзоре и Гюмри. Закон запрещает нам ставить мощные передатчики. Вот почему пришлось искать выход в Интернете, в режиме онлайн. Сейчас осваиваем своеобразную площадку, где объединены журналистика, радиожурналистика и тележурналистика. Проще говоря, на основе помещенного в Интернете текста делается радиосюжет, а затем к нему добавляется картинка. Наши журналисты практиковались почти во всех европейских странах. Грантов мы не получали, государственной поддержки не было, а Россия, как я уже сказала, предпочла оставаться в стороне. Нам просто шли навстречу те организации, к которым мы обращались за помощью. Команда у нас легко обучаемая, начиная с меня и кончая молодыми нашими коллегами. Радио вообще игра командная, и я должна без преувеличения сказать, что у нас образец того, как должна работать команда.
Мы проводим также социальные акции, ненавязчиво привлекая к ним большое количество людей. Вот, к примеру, только что я подписала макет открытки, которую мы будем рассылать партнерам и друзьям. В чем суть. Организации часто тратят впустую деньги на выпуск фирменных календарей, блокнотов, рекламных проспектов и прочей презентационной ерунды. Опыт показывает, что большая часть этой макулатуры уходит в корзину. Не станете же вы вешать на стену десять календарей? То есть это, как правило, деньги, пущенные на ветер. По отдельности, может, и небольшие, но в сумме немалые. Не лучше ли собрать их и передать в фонд помощи детям, больным лейкемией? Ну, а логотипы этих компаний, помещенные на сайте или где-то еще, станут визуализацией их вклада. Казалось бы, мелочь, но таких мелочей, к которым мы обращаемся бесконечное количество раз, много. Пытались снести летний кинотеатр «Москва» и построить на его месте церковь. История известная, вы о ней писали. Мы подняли людей, собрали подписи, и это дело, в конце концов, остановили. Есть масса людей и организаций, лишенных коммуникативного рупора, но имеющих наболевшие проблемы. Мы всегда готовы стать их рупором без оглядок на цензуру, на то, что можно, а что нельзя. Благодаря нашим выступлениям осудили педофила, директора детского дома. Случай произошел почти двадцать лет назад, тогда дело замяли, а после наших эфиров его возобновили. Порой добиваемся своего, и не выходя в эфир. Важен результат. Был такой случай. Женщина, вдова погибшего в Карабахе воина-добровольца, открыла маленькое дело (должны же люди как-то в этих условиях выживать): привезла детские машины, нашла удобную площадку и устроила мини-парк для детишек. Катает их за сто драмов. Доход от аттракциона небольшой, но концы с концами сводит. Бумаги в порядке, налоги платит. Участковый милиционер, некий уродливый лейтенант, потребовал с нее пятнадцать тысяч драмов в месяц за то, что позволяет ей занимать эту площадку, и она ему исправно платила. Она не стала даже жаловаться, просто рассказала нам об этом. Мы связались с этим участковым и предупредили, что, если он будет и дальше заниматься сбором незаконных налогов, мы подготовим передачу и пустим ее в эфир. Женщину оставили в покое. Что вы улыбаетесь?..
– Я подумал, что этот лейтенант тоже, наверное, кому-то платит или уже заплатил, чтобы курировать квартал.
– И что же, сидеть сложа руки? Значит, надо идти по цепочке. Хочу сказать, что мы по-своему строим эту страну. Насколько хорошо получается - другой вопрос. Важно, что мы на своем уровне делаем все возможное. Делаем, прежде всего, для себя. Если бы я была уверена, что в нашей стране ничего нельзя изменить, я бы первая стала паковать чемоданы, тем более что есть лестные предложения по работе.
– То есть Вы верите, что со временем все встанет на свои места и мы еще при жизни обретем не только независимую, но и цивилизованную Армению?
– Само по себе ничего не произойдет, если не будет шевеления. Должно что-то сдвинуться в базисе, тогда и надстройка изменится. Абсолютной независимости нет, тем более для маленькой страны. Так или иначе, приходится на кого-то уповать и под кем-то ходить. Не в том задача, чтобы освободиться от всех. Независимость для меня – это, прежде всего, возможность жить в своей стране свободно, не бояться думать, творить, высказываться. Мои друзья говорят: «Если ты начнешь паковать чемоданы завтра, нам придется паковать их сегодня». На самом деле во мне много оптимизма. Не пустого, женского, мистического, а реального. Я вижу: то, что мы пытаемся исправить, исправимо. Пусть в маленьких масштабах, но исправимо. А глобально… Знаете, все собирается снизу, и это со временем обязательно приведет к переменам. Верхний этаж не может существовать независимо от нижнего. Пока внизу все спокойно, будет спокойно и наверху. Наша задача в том, чтобы не дать людям впасть в спячку, вытащить их из состояния зомбированности, чтобы они вновь научились думать. Если каждый из нас на своем месте будет решать не личные, но общие проблемы, скорее всего, какое-то полотно в результате высветится. Опять улыбаетесь? Думаете, взрослая тетка, а верит в сказки? Я действительно верю: не может эта страна и эта благодатная земля не возродиться.
Два капитана
А передачи по «Радио-Ван» мне все же удалось послушать. И даже поучаствовать в одной из них. Она называется «Два капитана» и идет в прямом эфире раз в неделю поздно вечером. Ее ведущие Арман Сагателян и Егор Глумов не просто известны, но, как я позже убедился, и любимы столичной молодежью. Егор на самом деле Гор, и он не Глумов, а Григорян. Взял такой псевдоним, чтобы подчеркнуть, во-первых, свое пристрастие к русской литературе (герой пьесы А.Н. Островского), а во-вторых, стиль и манеру вещания. Между прочим, есть на радиостанции также Лилия Брик и Максим Горький. Не скажу, что Глумов так уж глумлив, но шутить определенно любит. Ироничен, артистичен, хороший импровизатор, легко находящий нужные слова. Он же ведет утреннюю передачу «Глумово утро». Арман Сагателян ведет эфир несколько иначе, говорит не спеша, пытаясь раскрыть обсуждаемую тему шире, подробнее, глубже, и порой настолько увлекается, что Глумов, ни минуты не забывающий о радиослушателе, который не должен скучать, тут же вставляет в диалог шутливую реплику или обобщающий афоризм. Оба они, и Гор, и Арман, удачно дополняют друг друга. Нередко появляются и на телеэкранах. Арман к тому же был ведущим военно-патриотической программы, а также армянской версии телепередачи «Кто хочет стать миллионером?» В общем, я вполне мог не говорить ничего, а, сидя у третьего микрофона, слушать их диалог, но положение гостя обязывало хоть что-то сказать. Речь шла об армянской интеллигенции, о метаморфозах, что претерпела она за последние два десятилетия на родине и за ее пределами. Хотя подозреваю, что судьба интеллигенции интересна лишь самой интеллигенции. Тем не менее, были звонки от слушателей, удививших меня своей активностью в этот полуночный час, когда я лично предпочитаю не радио слушать, а лежать на диване с книгой. В общем, все обошлось. Арман подарил мне на прощание свою вышедшую недавно на русском языке повесть «Nervus vivendi» о Ереване начала девяностых и о войне в Карабахе, на которую сам он, будучи студентом-медиком, пошел добровольцем. Признаться, без особой охоты раскрыл я дома эту книгу, ожидая и боясь свойственного теме ура-патриотического, героического пафоса. Но это оказалась простая, искренняя, не приукрашенная исповедь о времени и о себе, так что прочитал я ее от начала до конца, не захлопывая книгу.
Мы вышли из студии в ночной, пока еще не объятый осенним холодом город. Впереди, на улице, возвышался яркий щит, призывающий соотечественников непременно обрести для полного счастья швейцарские часы, а в машине доносились из радио звуки музыки и чей-то бодрый голос приглашал ереванцев туда, куда они меньше всего рвутся – в загородное ночное казино. Ничего не поделаешь, реклама.
Руслан Сагабалян
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 16 человек
Оставьте свои комментарии