«Сентябрьские тезисы» Михаила Саакашвили

«Возрождение» Саакашвили произошло после того, как в течение примерно полутора лет, то есть с конца 2008 года официальный Тбилиси находился в мягкой «опале» на Западе. В прошлом году Михаил Саакашвили не нанес ни одного официального визита в страны ЕС или в США. Все его встречи с западными лидерами были неформальными, непродолжительными по времени и по сути бессодержательными. Так комментируя оживление грузинской внешней политики, известный эксперт, близкий к официальной власти Грузии Гия Нодия пришел к следующему выводу: «Ничего подобного не было давно. На фоне последних двух лет, когда количество официальных визитов в Тбилиси явно сократилось, это можно назвать «дипломатическим прорывом»». В самом деле, от перечисления инициатив, встреч и переговоров Саакашвили в 2010 году прямо-таки рябит в глазах. Участие в Лиссабонском саммите, выступление в Европейском парламенте, заявление о строительстве конфедерации с Азербайджаном. Только в июле 2010 года Тбилиси посетил американский госсекретарь, а также два главы МИД стран Европейского союза. Такой «прорыв» нетрудно объяснить. Ему весьма способствовал последовательный ряд неудач грузинской оппозиции, которая победила сама себя, превратив Саакашвили в безальтернативного лидера. Свою роль в выходе грузинского президента из тени сыграл и Афганистан, в котором глава Грузии готов оказывать помощь США в гораздо большей мере, чем даже ближайшие союзники Вашингтона по НАТО.

Однако на фоне всей этой геополитической мозаики особый интерес вызывает северокавказское направление грузинской дипломатии. Во-первых, потому что оно известно хуже, а во-вторых, в силу того, что ранее Тбилиси не слишком преуспевал на Северном Кавказе. Начнем с того, что исторически отношения Грузии с северокавказскими народами нельзя было назвать добрососедскими. Чеченские и дагестанские набеги разоряли грузинские земли не меньше, чем казачьи станицы Кавказской линии. Вспомним хотя бы знаменитые рейды Шамиля 1850-х годов в Алазанскую долину. Грузинский политический класс долгое время был активным проводником российской имперской политики, а сами грузины воспринимались, как младшие партнеры русских на Кавказе.

Но с того времени много воды утекло. На место имперского дискурса пришел этнический национализм, который не раз в течение прошлого столетия противопоставлял Грузию и Россию (и под маской СССР, и после снятия этой маски). Тем не менее, с Северным Кавказом дела у Грузии не ладились. Причин тому несколько. Первая – это агрессивная националистическая политика Звиада Гамсахурдиа и в меньшей степени Эдуарда Шеварднадзе. Она была направлена на многие народы внутри Грузии, которые имели традиционно значительные связи с Северным Кавказом. Это - осетины, дагестанские народы (в первую очередь аварцы, проживающие в Кахетии), абхазы (являющиеся частью абхазо-адыгского мира). Все это создавало негативный имидж Грузии, а также толкало представителей северокавказских движений к противостоянию Тбилиси. Как следствие, активное вовлечение добровольцев с Северного Кавказа в грузино-осетинский и особенно грузино-абхазский конфликты.

Ситуация немного изменилась после начала первой чеченской антисепаратистской кампании. Поворот в отношениях Грузии с Чечней произошел после того, как абхазские лидеры отказались принять участие в военных действиях против России. Этот шаг сблизил Тбилиси и тогдашний сепаратистский Грозный. Пиком грузино-чеченской «дружбы» на том этапе стал неудачный рейд известного полевого командира Руслана Гелаева на Абхазию (Гульрипшский район) при поддержке грузинских спецслужб в 2001 году. Вскоре после этого «дружбе» пришел конец, так как выяснилось, что боевики из Чечни не готовы считаться с внутригрузинскими законами, но стремились играть свою игру. Развернувшееся же активное партнерство Тбилиси с США и с НАТО (программа «Обучи и оснасти») делало и вовсе нежелательной дружбу с такими персонажами, как террорист Гелаев. Более того, после событий 2001-2002 гг. пограничники и таможенники Грузии стали гораздо жестче относиться к выходцам с Северного Кавказа, пересекающим границу, чем к выходцам из Москвы или Санкт-Петербурга.

В 2010 году концепция радикально изменилась. В марте под эгидой известного американского фонда «Джеймстаун» (а также при участии университета Ильи Чавчавадзе, это – личный образовательный проект Михаила Саакашвили) в Тбилиси была организована конференция по «черкесскому вопросу». По итогам этого форума было принято обращение к парламенту Грузии с просьбой о признании «геноцида адыгов» на территории Закубанья и Причерноморья в 1860-1870-х годах. Впрочем, данная инициатива уже упала на подготовленную почву, поскольку еще до конференции в национальном парламенте Грузии уже была создана межфракционная группа по связям с республиками Северного Кавказа. Наряду с признанием «геноцида черкесов», «кавказская» межфракционная группа рассматривает также и возможность признания другого «геноцида» – чеченцев и ингушей. Вот как описывает эту ситуацию председатель парламентского комитета по связям с соотечественниками Нугзар Циклаури: «Мы несколько раз встречались с проживающими в Грузии, Европе и США чеченцами и ингушами. На заседании парламентского комитета состоялось обсуждение научного заключения в связи с «геноцидом вайнахов» (общее название чеченцев и ингушей – С.М.). Надеюсь, в ближайшее время этот вопрос приобретет еще большую динамичность». Наверное, к парламентским инициативам можно было бы отнестись и без особого алармизма. В конце концов, в постсоветских республиках роль законодательной власти в формировании основ и приоритетов внешней политики не так высока. Грузия – здесь не исключение. Однако мнение министра внутренних дел Грузинского государства Вано Мерабишвили (в неофициальной иерархии – это второй после Саакашвили человек в стране), озвученное им публично, имеет неизмеримо больший вес. Так, на вопрос «Готовится в парламенте признание геноцида черкесов?» он без обиняков ответил: «Да, готовится».

Вторая конференция по «черкесской проблеме» прошла в Тбилиси в ноябре 2010 года. В отличие от первой, главной темой форума был бойкот Олимпиады 2014 года в Сочи (эта земля считается землей убыхов, на которой произошло последнее сражение полувековой Кавказской войны). Сразу же после конференции в парламенте Грузии была создана группа по оценке перспектив участия в сочинской Олимпиаде (скорее всего, речь идет о подготовке ее бойкота).

Впрочем, одними конференциями дело не ограничилось. 23 сентября 2010 года с трибуны ООН Михаил Саакашвили заявил об идее «единого Кавказа», свободного от разного рода «внешних вмешательств». Нетрудно догадаться, о чем говорил глава Грузинского государства. В развитие его «сентябрьских тезисов» внешняя политика Грузии совершила новый нетривиальный поворот. 11 октября 2010 года эта республика Южного Кавказа ввела новые визовые нормы для жителей северокавказских республик России. Они получили право в течение 30 календарных дней находиться на территории Грузии без визы.

На это решение официального Тбилиси можно реагировать по-разному в зависимости, как говорится, от угла обозрения. С одной стороны, в этом решении можно увидеть конструктивное начало. Вне зависимости от мотивации такого решения (о нем мы поговорим чуть ниже отдельно) открытие Грузии для российских граждан, проживающих в приграничных регионах, может способствовать разблокированию тупиков, в которых отношения между Москвой и Тбилиси оказались после «пятидневной войны» 2008 года. В настоящее время однократную визу россияне (до 11 октября, включая и жителей Северного Кавказа) получали либо в тбилисском или батумском аэропорту (в зависимости от места их передвижения), либо на открытом прошлой весной КПП «Казбеги – Верхний Ларс» (он находится на Военно-Грузинской дороге недалеко от Владикавказа). В случае же с многократной визой граждане РФ должны обращаться в секцию грузинских интересов при посольстве Швейцарии. То же самое посольство занимается выдачей виз для грузинских граждан, приезжающих в Россию (в пунктах транспортных коммуникаций РФ одноразовые визы, в отличие от Грузии, не выдаются). Таким образом, в октябре 2010 года для некоторых категорий россиян процедура пребывания на грузинской территории существенно упростилась, следовательно, продолжился курс на некоторое расширение двусторонних отношений. Ранее шагами в этом направлении были авиарейсы между Тбилиси и Москвой, а также уже упомянутое открытие КПП на североосетинском участке российской границы.

Однако октябрьская инициатива официальных грузинских властей имела и другие элементы, которые не позволяют предаваться безудержному оптимизму. Не будем забывать, что после «пятидневной войны» 2008 года Тбилиси получил самую чувствительную после распада Советского Союза национальную травму. В этих условиях страна с небольшими ресурсами пытается найти точки воздействия на Россию. Эта задача облегчается тем, что такие «проблемные узлы» имеются по другую сторону Кавказского хребта, где РФ противостоит исламскому радикализму и значительно ослабленному, но не элиминированному вовсе этническому национализму. Тот же 2010 год не открыл новых страниц, но усилил старые опасные тенденции. Речь идет о росте конфликтов между русским населением РФ и выходцами из республик Северного Кавказа. Как следствие, стремление Грузии активизировать северокавказское направление внешней политики. На сегодняшний день в национальном парламенте страны уже есть межфракционная контактная группа по Северному Кавказу, которая является главным лоббистом признания «геноцида» северокавказских народов. Кроме депутатского формата, организовано также вещание русскоязычного канала «Первый кавказский», ориентированного на регионы российского Кавказа. Даже до «пятидневной войны» в Тбилиси никогда не скрывали того, что хотели бы воспрепятствовать проведению зимней Олимпиады в Сочи в 2014 году. С точки зрения многих грузинских политиков и экспертов (как оппозиционных, так и сторонников власти) проведение зимних Олимпийских игр на известном российском курорте сделает уход Абхазии необратимым. Между тем, такая политика имеет определенные ограничители для самой же Грузии. Слишком большая открытость для жителей Северного Кавказа создает и новые болевые точки для Грузии, ведь помимо мирных обывателей в регион могут устремиться и радикальные экстремисты (в особенности исламисты), в то время как в некоторых регионах страны для них есть подготовленная почва (Панкиси, Квемо Картли). Вряд ли в Грузии не знают, что на картах так называемого «Кавказского Эмирата» и их земли обозначены, как «захваченные кяфирами и муртадами». И вряд ли от крайней визовой либерализации будет в восторге стратегический партнер Тбилиси Баку, готовый, в отличие от Грузии, к серьезной кооперации с РФ по вопросам безопасности. Второй аспект касается надежд на пробуждение этнического национализма на Северном Кавказе. Реализация данного сценария также больно ударит по Грузии. Даже если мы представим себе укрепление националистического тренда (который, конечно же, повредит российским интересам на Северном Кавказе), то он не несет в себе доброго начала для Тбилиси. Возьмем хотя бы тот факт, что в исторических балкарских районах проживает лишь 40% балкарцев, а значит, возможный «раздел» Кабардино-Балкарии может стать серьезным вызовом и для соседней Грузии. Притом просто в силу физических масштабов этот вызов будет намного более опасным, чем для большой России, которой теоретически «есть куда отступать». И, конечно же, не будем забывать о тесных связях многих северокавказских движений с Абхазией и Южной Осетией, а также об их совместном опыте выступлений против Грузии в начале 1990-х гг.

Таким образом, попытки Тбилиси утвердиться на Северном Кавказе и превратить северокавказские народы в инструмент своего реванша за Абхазию и Южную Осетию нельзя рассматривать, как стратегически выигрышный ход. Тактически это может принести удачу, а в расчете на перспективу успех видится проблематичным. Однако в любом случае расширение трансграничных контактов (особенно гуманитарных и социально-экономических) чрезвычайно важно для общего оздоровления российско-грузинских отношений. В этой связи Северный Кавказ мог бы стать не инструментом геополитической борьбы, а мостиком межнационального и межгосударственного диалога с Южным Кавказом. Впрочем, для этого так много предстоит поработать всем государствам и движениям Большого Кавказа.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»