Стойкие духом
Польский плен – французское Сопротивление – советский ГУЛАГ
В апреле 1956 года на стол члена Президиума ЦК КПСС, заместителя председателя Совета Министров СССР А. И. Микояна легло письмо Германа Баумана, учителя из Черниговской области: участливая душа предлагала план реабилитации советских граждан из бывших военнопленных Второй мировой войны: «Пройдя сквозь страшные мучения и страдания, многие из них вернулись после освобождения на Родину с горячим желанием честным трудом загладить свою вину перед Родиной. С тех пор прошло более 10 лет. За это время получили амнистии бывшие полицаи и т. п. предатели, но по отношению к бывшим военнопленным проводится по-прежнему политика дискриминации».
Сетуя на акт несправедливости, автор письма предлагает «реабилитировать бывших военнопленных в печати, снять с них страшное обвинение в измене Родине; вернуть бывшим военнопленным права советских граждан», ибо им, как и ему, «закрыт путь в партию, к научной работе, к общественной деятельности».
Перечитав письмо узника концлагерей Польши, Германии и Голландии, Анастас Иванович в левом верхнем углу обращения синим карандашом помечал: «ЦК КПСС. Считаю нужным обсудить поставленный в этом письме вопрос. А. Микоян 12/IV».
Неделю спустя, 19 апреля, под грифом «Строго секретно» появляется Постановление Президиума ЦК КПСС «О бывших военнопленных» и создается комиссия во главе с маршалом Г. К. Жуковым, которой поручается «с учетом обмена мнениями на заседании Президиума ЦК разобраться в положении вернувшихся из плена военнослужащих Советской Армии и лиц, не находящихся на службе в армии, и свои предложения внести в ЦК КПСС».
Комиссия готовит «Справку о количестве военнослужащих Советской Армии, находившихся в плену в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», в которой отмечается, что «по неполным и весьма противоречивым данным, возвратившиеся из плена направлялись: на пополнение действующих частей Советской Армии – 1.055.925 чел.; в лагеря НКВД – 339.618 чел.; на укомплектование рабочих батальонов для работы в промышленности – 608.095 чел.».
В другой справке той же комиссии – уже от 7 мая 1956 года – «Некоторые примеры необоснованного привлечения к судебной ответственности военнослужащих, находившихся в плену» читаем:
«Капитан Петросян Б. К., подполковник Казарян А. А., майор Минасян Д. Е., майор Ягджян С. А., капитан Титанян Л. М., все осуждены 22.07.1949 г. к 25 годам ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь. – Г. М.) каждый за то, что, будучи плененными немцами и находясь в лагерях военнопленных, в разное время изменили Родине – поступали на службу в немецкую армию.
Материалами дела и дополнительной проверкой, проведенной Главной военной прокуратурой, установлено, что расследование по делу Казаряна, Петросяна и других было проведено необъективно, с обвинительным уклоном и грубым нарушением прав обвиняемых в процессе следствия.
Дополнительной проверкой установлено, что партизанские отряды, созданные из легионеров на юге Франции, и в особенности отряд под руководством Петросяна и Титаняна, летом 1944 г. вели бои с немцами и освободили ряд городов и населенных пунктов Франции. О боевых действиях партизанских отрядов Петросяна и других было широко известно французской общественности, и это неоднократно отмечалось в органе ЦК Французской компартии газете «Юманите».
В сентябре 1944 г. на базе боевых партизанских отрядов в г. Ним был создан 1-й советский партизанский полк. К моменту формирования полка немцы уже были выбиты с юга Франции и полк занимался сбором и отправкой в Советский Союз оказавшихся во Франции советских граждан. Всего полком было отправлено из Франции до 30 тысяч советских граждан.
За активное участие в освобождение юга Франции от немецких оккупантов совместно с французскими партизанами, французским правительством в 1945 г. 1-й советский батальон, которым командовал Петросян, и полк в целом были награждены боевыми французскими знаменами и орденами. Более 300 человек личного состава полка, в том числе и командование полка, награждено орденами и медалями.
Помимо правительственных наград полку были вручены знамена от коммунистических организаций города Лиона и от партизан Франции. Из материалов дополнительной проверки усматривается, что о деятельности партизанского полка во Франции было известно Генеральному Консулу СССР в Париже, а позже советской военной миссии во Франции. Полку оказывалось необходимое содействие и помощь.
Правительство Франции разрешило 1-му советскому партизанскому полку выезд на Родину с вооружением. Знамена и награды полка и батальона сданы на хранение в Музей Советской Армии, а вооружение и имущество – Советскому командованию.
Определением Военной Коллегии Верховного Суда от 30 июля 1955 г. приговор в отношении Минасяна, Казаряна, Ягджяна, Петросяна и Титаняна отменен и дело производством прекращено».
* * *
Справка эта навела меня на мысль проследить жизненный путь советских воинов-армян, партизанивших во Франции и оказавшихся в ГУЛАГе.
В своих мемуарах уроженец Батуми Ваган Вартанян пишет, что война застала его в звании майора и должности начальника штаба дивизии, которая в результате стремительных бросков вермахта в районе Гродно оказалась отрезанной от своих. Целый месяц в одиночку пробирался он на восток, миновал Гомель, Минск, и тем не менее был задержан немецким патрулем, заключен в лагерь в Барановичах, откуда в апреле 1942 года был перемещен в лагерь военнопленных в местечко Беняминово, в десяти километрах от Варшавы.
В лагере том содержалось примерно 20 тысяч пленных военнослужащих Красной Армии из нерусских. Из них немецкое командование формировало национальные части – для броска против СССР. Вся эта масса измученных солдат и офицеров – армян, грузин, азербайджанцев, туркмен, казахов и узбеков – страдала от жесточайшего голода. Кормили пленных дохлой кониной и «хлебом», в котором опилок было больше, чем муки.
Мысль о побеге свербила им мозг днем и ночью. В конце мая в лагере была сколочена Антифашистская подпольная партизанская организация (АППО). В ее руководящий орган – Центральное бюро (ЦБ) – возглавляемый майором Красной Армии Степаном Ягджяном, вошли офицеры Ваган Вартанян, Александр Казарян, Аветис Карапетян, Давид Минасян, Бардух Петросян и Левон Титанян. В целях конспирации организация была разбита на группки и каждый знал только «связку» своих. К разочарованию подпольщиков, в середине августа немцы лагерь расформировали: армян перевели в Демблин, грузин – в Милау, азербайджанцев – в Лагионово. В Беняминове оставили только казахов, туркмен и узбеков.
В местечке Пулавы, неподалеку от демблинского лагеря, немцы создали учебно-формировочный пункт и стали насильственно сколачивать армянский легион. За отказ вступить в него наказывали и кое-кого, для острастки, даже расстреляли.
Часть подпольщиков, оказавшихся в Пулавах, по решению ЦБ АППО заняла там все командные посты. Там же возникло подпольное бюро во главе с Ягджяном (члены бюро Вартанян и Карапетян). Ту же подрывную работу в Демблине вели Минасян и Казарян. Для связи армяне придумали: пароль – «Масис», отзыв – «Арарат».
В Пулавах к середине февраля 1943 года апповцам удалось связаться с польскими партизанами. Вместе стали готовить массовый побег. Но затея провалилась. Над подпольщиками нависла смертельная угроза. Заподозрив неладное, немцы арестовали пятнадцать членов организации. Попались и члены подпольного бюро – Степан Ягджян, Ваган Вартанян и Аветис Карапетян. Допрашивали дней двадцать, но за отсутствием прямых улик большую часть арестованных, включая Ягджяна, освободили. Суду предали семерых – Аветиса Карапетяна, Вагана Вартаняна, Барегама Мкртычяна, Артема Бабаяна, Ованеса Бошикяна, Александра Вартаняна и Рубена Данеляна. Да и судили их как военнослужащих вермахта. На суде держались все мужественно и стойко.
Приговоренный к смертной казни Аветис Карапетян кровью написал на стене камеры: «Армяне! Армения останется свободной только при советском строе. Боритесь за советскую власть!» На его счастье, казнь заменили пожизненной каторгой. Что до Вагана Вартаняна, то отбывать срок отправили его в Голландию – на торфяные разработки.
На смену выбывшим членам бюро пришли новые – Левон Титанян и Бардух Петросян.
Казарян с Минасяном, оставшиеся в Демблине, стали готовить побег двадцати двух политработников из новоприбывших, в большинстве своем грузин. Когда стало ясно, что осуществить его не удастся, решились включить их в состав рабочего батальона, используемого на строительных работах за пределами лагеря. Но немцы были начеку. Тогда подпольщики, рискуя жизнью, обменяли номерки этих 22-х обреченных на номерки пленных из рабочего батальона, и те, оказавшись за пределами лагеря, сбежали. Случилось это 22 апреля 1943 года.
К началу октября, когда за колючей проволокой в Демблине оставалось всего 115 пленных, по большей части стариков и инвалидов, лагерь ликвидировали, переведя всех в Пулавы. А там уже все было готово к восстанию. Подпольщики собирались разгромить учебно-формировочный пункт армянского легиона и уйти к партизанам. Но случилось так, что в середине октября учебный пункт под усиленной охраной был переброшен во Францию, в город Манд.
Казаряну и Ягджяну, владевшему французским, бюро поручило установить связь с движением французского Сопротивления, а Петросян, находившийся в учебном подразделении, начал подготовку боевых групп. В то же время Минасян наладил контакт с батальоном в пригороде Манда, Титанян же держал связь с другими армянскими легионерами на юге Франции. В ноябре, связавшись с французским Сопротивлением, члены АППО через Мисака Манушяна, руководителя одной из групп движения, установили контакт с армянской секцией Французской компартии.
К июлю 1944-го боевые группы в учебно-формировочном пункте и батальонах были готовы атаковать почту, телеграф, железнодорожную станцию, банк и тюрьму в городе Манд.
Из воспоминаний Александра Казаряна:
«Утром 4 июля немцы почему-то всполошились: меня и Минасяна повели к начальнику учебно-формировочного пункта, бывшему царскому офицеру майору Протариусу.
– Нам донесли, что вы связаны с французскими партизанами, – начал майор.
– Это ложь и навет, никаких партизан мы не знаем, – возмутились мы.
– Проверим! – пригрозил майор и отпустил нас».
Унтер-офицер, знакомый Казаряна, чех по национальности, предупредил его, что грядет жестокая расправа над военнопленными-организаторами восстания. Он же сказал, что заложил их некто Каримян, который и передал немцам список из 32-х активистов.
Из воспоминаний Александра Казаряна:
«Медлить нельзя было ни минуты… Получив согласие штаба ФТПФ (Вольные стрелки и французские партизаны – военная организация Сопротивления. – Г. М.), моя группа из 17-ти человек вышла из лагеря при полном вооружении, как и группа Петросяна в 35 человек… Встретившись ночью с французскими партизанами, вместе с ними мы вошли в город Пон-де-Монсер. Наутро все советские военнопленные с оружием в руках выстроились вместе с французскими патриотами, принимая присягу на верность движению Сопротивления».
Вся тяжесть подпольной работы в учебном пункте легла на плечи врача Георгия Акопджаняна и преподавателя Акопа Акопяна. С ведома командования французских партизан был создан самостоятельный советский партизанский отряд. Командиром его был назначен Петросян, комиссаром – Титанян. Казарян и Минасян были военными советниками ФТПФ департаментов Гар и Лозер. Позже Казаряна назначили командовать интернациональным партизанским батальоном. В комиссары ему был придан Минасян. В соединение вошли алжирская, польская, итальянская и немецкая роты. Спустя время сформирован был и второй партизанский батальон, политкомиссаром которого стал офицер Оганян. От имени Военного комитета советских партизан юга Франции в лагеря военнопленных передавались воззвания на русском, армянском, грузинском и азербайджанском языках. Они призывали вырваться из фашистской неволи и примкнуть к общей борьбе. Узники лагерей, сбегая группами и в одиночку, вливались как во французские, так и советские партизанские отряды. Земля Франции уже горела под ногами у оккупантов. Акопджанян и Акопян, что ни день, помогали людям бежать из учебного центра города Манд. Беглецов принимали к себе Казарян и Минасян. Но вскоре, выданные провокаторами, Акопджанян и Акопян были расстреляны. Партизанское кольцо вокруг Манда сжималось. Старшие чины немецкого командования на самолете бежали в Германию.
Из воспоминаний Александра Казаряна:
«В начале августа 1944 года колонна пленных под охраной немецких конвоиров вышла из города Манд. Впереди колонны фашистские охранники гнали 16 заложников со связанными руками. Пленных предупредили, что при малейшей попытке к бегству заложники все до одного будут расстреляны.
Мрачная колонна достигла города Вильфора. Казалось, что надежды на спасение нет. И тут из-за домов загремели выстрелы. Партизаны атаковали конвой и освободили пленных, которые тут же влились в отряды Петросяна и Оганяна».
Уже 22 августа приказом командования движения Сопротивления был сформирован 1-й советский партизанский полк под командованием Александра Казаряна. Начальником штаба стал Давид Минасян, а заместителями командира полка: по политической части – Левон Титанян, по строевой – Бардух Петросян. Ему же доверили 1-й батальон.
Перед описанными событиями немцы из лагеря в Манде переправили Степана Ягджяна в Италию. Но, узнав, что был он одним из организаторов подполья, затребовали обратно. По дороге Ягджяну удалось бежать, и, скитаясь по Франции, он все-таки добрался до своих. Его тут же определили к Казаряну в заместители по материально-техническому обеспечению.
Полк, насчитывающий при создании 1200 человек, в скором времени вырос до 2200 бойцов и офицеров из представителей 37 национальностей и народностей Советского Союза.
В одном только бою под деревней Ля Кальмет, где сходились магистральные дороги юга Франции, полк Казаряна истребил 200 немцев из мотомеханизированной колонны, перебрасываемой гитлеровцами на север. Особо отличались бойцы Бардуха Петросяна. После жаркого боя жители деревни похоронили на своем кладбище павших партизан – армянина Петра Вартанова 37-ми лет и русского Николая Балонина 24-х лет.
После были бои за города Ним и Алес, разгром фашистов в департаментах Гар и Лазер. Полк организовал 7 сборных пунктов для бывших военнопленных. Через них 30 тысяч советских граждан и вернулись на родину.
Из воспоминаний Александра Казаряна:
«1 мая 1945 года правительство Франции наградило 1-й советский партизанский полк боевым знаменем и орденом Военного креста с Серебряной звездой. Такой же награды был удостоен и 1-й батальон нашего полка. Кроме того, полку были вручены три Красных знамени от коммунистических организаций Марселя, Лиона и Нима. 665 воинов за мужество и отвагу были награждены французскими орденами и медалями».
* * *
Командир полка Александр Казарян, воспитанник Оренбургского авиационного училища, был удостоен орденов Франции – Боевого креста с Серебряной звездой, Боевого креста с Бронзовой звездой, Военного креста, а также медалей «Солидарность» и «За побег из плена».
Дочь Казаряна – Елена, проживающая ныне в Москве, опровергая слухи о том, что герои-партизаны были по прибытии в СССР арестованы, пишет, «что командование полка встретило с честью», что «отец даже выступал в Колонном зале Дома Союзов и был принят высшим военным руководством страны. После его направили на службу в военную школу в город Грозный».
Однако радость советских «французов» была недолгой. В 1948-м многих арестовали и в 1949-м отправили в лагеря – теперь уже в советские.
Из документа, сохранившегося в деле бывшего военнопленного Ивана Смолякова:
«Смоляков И. Ф. значится в имеющемся у нас списке так называемого «1-го советского партизанского полка» как рядовой. Легионеры-изменники, являвшиеся инициаторами создания ложного партизанского полка, арестованы МГБ Армянской ССР, из них: Казарян Александр Аркадьевич – командир полка, Минасян Давид Енокович – нач. штаба полка, Малхасян Паркев Хачатурович, Оганесян Грант Матевосович – этапированы в особый лагерь МВД СССР № 7 («Озерный» – Г. М.); Петросян Бардух Казарович – зам. ком. полка, Титанян Левон Мехакович – комиссар полка, Ягджян Степан Акопович – пом. ком. полка, Ериджанян Хачик Арутюнович, Яйлоян Анушаван Мкртычевич – этапированы в особый лагерь МВД СССР № 4 («Степной» – Г. М.)».
Выйдя на свободу, Казарян и Петросян уехали в родной Ереван. Доживи Бардух Петросян до наших дней, несомненно, порадовался бы, увидев дочь Алвард в числе депутатов Национального Собрания республики, как возрадовался бы и ее литературным успехам. Титанян, до начала войны бывший секретарем Алавердского райкома комсомола Армении, подался к себе.
Вышел я и на след Ягджяна. Помог мне в этом Д. Булышкин, выпускник радиотехнического факультета Военно-электротехнической академии связи им. С. М. Буденного:
«Ленинград. В субботу 21 мая 1941 года, сдав последний экзамен последней сессии, мы уже ехали на радиозавод в Горький – на преддипломную практику. Накануне начальник курса майор С. А. Ягджян, приземистый, розовощекий со сверкающей массивной головой, на которой граница бритого сливалась с лысиной, с невероятным кавказским акцентом, собрал нас и разъяснил, что отныне мы не студенты, а кадровые военные и, если хотим помочь фронту, надо приналечь на получение практических навыков…
Степан Акопович, донимавший нас хлопотун, не был инженером. Он окончил командный факультет нашей академии. Не были инженерами и мы, но собирались ими стать, а посему это давало повод не самым умным из нас относиться к «командникам» чуть снисходительно… И тут случилось невероятное: майор Ягджян взял, да и сдал экзамены за полный курс инженерного радиотехнического факультета. И кому? Нашим преподавателям. Да эти типы самому Семену Михайловичу Буденному, чьим именем названа наша академия, не сделали б ни малейшей поблажки, попадись он им на экзамене…»
Через семь лет судьба свела Ягджяна и Булышкина, уже в звании инженера-подполковника, в полупустом трамвайном вагоне. На Ягджяне была потертая офицерская шинель без погон. «Где вы теперь, Степан Акопович?» – сочувственно спросил бывший курсант. «Я хорошо. Тружусь тут вот в одном НИИ. А за вас я очень рад. И за звание. Молодец!» – отозвался Ягджян.
Потом Булышкин потерял Ягджяна из виду. К счастью, не навсегда. Однажды на развороте журнала «Огонек» он узнал в «Человеке из легенды» начальника связи 25-й кавалерийской дивизии майора Степана Ягджяна. Вычитал, что тяжелораненый, в бессознательном состоянии, он попал в плен. Что было дальше, мы уже знаем. Но и это не все: в 62 года неугомонный Ягджян с блеском защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук.
Из воспоминаний Д. Булышкина:
«Разыскали мы его в 1975-м. Не бог весть какой подвиг найти человека у себя под носом, в Ленинграде. С тех пор мы встречаемся ежегодно – восемь слушателей выпуска 1941 года и их бывший начальник курса майор Ягджян. Степан Акопович почти не изменился. Не поседел и не полысел больше, да, собственно, седеть почти нечему и лысеть некуда. Он так же в минуту раздумья крепко потирает ладошкой сверкающую плешь. Он такой же румяный с золотистым блеском в глазах и с тем же непередаваемым кавказским акцентом. За все эти годы он ни разу ни к кому не обратился даже с самой пустяшной просьбой, а ведь живет один, и ему восемьдесят – как ни крути... Но если его попросить не то что о помощи – об услуге, голову на отрез – попрется как миленький через весь город в любое время суток. Да еще с извинениями, если что не так».
Однажды сокурсникам удалось все же разговорить Степана Акоповича и узнали, что Степана, еще малышом, выкрали турки и продали арабам! По счастью, попал он к людям добрым, те определили его в школу, где он и выучился французскому, пригодившемуся в годы войны. В начале двадцатых та же добросердечная семья помогла ему попасть в Советскую Армению.
Почему он неожиданно исчез из Ленинграда в 1948-м и где провел семь муторных лет, случайно слетело с языка у Степана Акоповича, когда навестил его один из бывших питомцев. А стоял за всем банальный подход…
Следователи пришли к очевидному выводу: сдался в плен – предатель. А с предателями разговор короткий. Что тяжело ранен, что в бессознательном состоянии – это не раз уже они слышали. Так все говорят. Был побег? Допустим. Участвовал в Сопротивлении? Положим. Ордена французские – хорошо. Но сам факт сдачи в плен налицо. Куда от этого?.. Позорный факт, гражданин Ягджян… А что ранен был, не ранен – не об этом речь. Главное, что ему, сдавшемуся в плен, дают возможность искупить свою вину. Благодарить за это надо.
Молчание свое Ягджян закалил в степях Казахстана…
Судьба же Вагана Вартаняна, приговоренного немцами к каторжным работам, сложилась так. После войны он оказался в лагере союзников для перемещенных лиц. Из Румынии его этапировали в СССР в фильтровочный лагерь под Ленинабадом, в Туркмении, где он пробыл до осени 1946 года. Потом вернулся в Тбилиси – к семье. И уже оттуда перебрался в Сухуми, где пошел работать мастером на кожно-обувной комбинат.
Из воспоминаний Вагана Вартаняна:
«В Сухуми мы прожили четыре года. Туда приезжал ко мне погостить Аветис Карапетян. А в 1951 году меня снова посадили. На суде мы представили наших свидетелей: Казаряна, Минасяна, Ягджяна и др., которые были с нами в немецком лагере. Как оказалось, всем им дали по 25 лет и они мотали срок в лагерях Магадана и других. Исключительно благодаря их показаниям, приговор мне вынесли мягкий – влепили всего 15 лет».
После освобождения Вартанян отказался от восстановления в партии, а по тем временам это был больше чем вызов, и до самого выхода на пенсию работал рядовым инженером в Ереване, в республиканском управлении лесного хозяйства. Скончался в последний день 1996-го на 92-м году жизни.
Гамлет Мирзоян
Оставьте свои комментарии