Москва армянская
Москва начала XX века помнит братьев Тарасовых не только как видных членов Первой купеческой гильдии Белокаменной, но и как владельцев роскошных особняков в Скатертном, Хлебном переулках и на улице Спиридоновка.
Скатертный переулок. Хлебный переулок. Улица Спиридоновка
продолжение. Начало в №10, 13, 15, 17,2013
История «Товарищества мануфактур братьев Тарасовых» восходит к середине XIX века. Семейное дело по торговле сукном заложил в Армавире выходец из черкесских армян Аслан Торосян, начав с небольшой торговой лавки. Со слов выдающегося французского писателя-академика Анри Труайя, правнука Аслана, царские чиновники, русифицировав фамилию, превратили их в Тарасовых.
Пятеро сыновей Аслана – Иван, Александр, Лазарь, Гавриил и Михаил – помогали отцу в его трудах. Круг торговых интересов семьи постоянно ширился, и в скором времени Тарасовы уже имели торговые точки в Екатеринодаре, занимаясь еще и разведением лошадей, овец и прочего скота. Породистые лошади Тарасовых имели широкий спрос и за пределами империи. Снискав себе известность честнейшего человека, Аслан Тарасов был избран армавирским почетным судьей. Когда дела пошли в гору, братья в 1886 году основали в Армавире ватную фабрику, разбросав сеть магазинов и крупных складов по Армавиру, Екатеринодару, Ставрополю, Симферополю и Астрахани.
«Товарищество мануфактур братьев Тарасовых» было учреждено в 1899 году в Армавире на основе «Торгового дома братьев Тарасовых», имевшего четыре крупных предприятия, которые торговали по купеческим свидетельствам 1-го класса. В 1902-м, получив на выставке, устроенной Кубанским экономическим обществом, золотую медаль, трое из братьев Тарасовых – Александр, Гавриил и Михаил – перебрались в Москву.
В своей «Москве купеческой» Павел Барыкин приводит воспоминания известного московского коллекционера Петра Щукина: «В начале братья Тарасовы жили весьма скромно; ездили по железной дороге в третьем классе, возили с собой мешки с сухарями из черного хлеба, которыми питались дорогой, носили зимой потертые бараньи шубы, но потом они разбогатели, и мы увидели их в собольих шубах с бобровыми воротниками».
То ли Щукин лукавит, то ли Тарасовы умело маскировали свой капитал, пытаясь органично вписаться в московскую торговую среду. Как бы то ни было, но братья снимали скромные квартиры в доходных домах, а правление их «Товарищества» обосновалось на Старой площади в доме 8 (ныне там размещается администрация президента РФ).
Прибыли «Товарищества» из года в год росли, и братья задумались о постройке собственных особняков.
ДОМА В СКАТЕРТНОМ ПЕРЕУЛКЕ
Скатертный переулок пролег от Мерзляковского переулка до Поварской улицы в районе Арбата. Слобода, возникшая в XVIII веке, получила свое название от обживших эти места скатертников, отвечавших за сервировку столовым бельем и посудой на царском столе. На месте Скатертной слободы, где шили, вышивали и стирали узорчатые льняные скатерти и другое белье, и возникла Скатертная улица, переименованная позже в Скатертный переулок.
На этой земле, купив два участка, Александр Тарасов заказал для себя архитекторам В.П. Войникову и М.Г. Гейслеру построить по особняку. И оба дома встали: двухэтажный угловой в 1905 году по Скатертному переулку, дом 4, стр. 2 (по Медвежьему переулку значится он под № 2, стр. 1), и трехэтажный в 1907-м по Скатертному переулку, дом № 6.
К слову сказать, на месте дома 6 стоял особняк инженера В.Г. Шухова, автора знаменитой Шуховской башни.
* * *
В этом доме на углу Скатертного и Медвежьего переулков в семье сына Александра Тарасова – Аслана и его жены Лидии – появился на свет мальчик Леон, нареченный на русский манер Львом. Имя это на черкесском и означает Аслан. Мальчику дали имя отца и прадеда, обладавших львиной хваткой. Он был младшим из трех детей: сестра Ольга была старше его на девять лет, брат Александр – на четыре года. Но прославил род Тарасовых именно он, Леон. Мир его узнает как знаменитость – Анри Труайя.
«Я русский армянин, воспринявший только русскую культуру», – став уже маститым писателем, признается он. Как и скажет: «Я полюбил Францию задолго до того, как узнал ее». Образованием Леона занимались мать Лидия Васильевна и гувернантка-француженка, словно предвидевшая его будущее.
Под порывами свирепых ветров Октябрьской революции сорвалась с места и семья Тарасовых. Готовясь к превратностям судьбы, Лидия Васильевна второпях зашивала в подкладку детских пальто семейные драгоценности. «О! Это было захватывающее бегство через всю Россию!» – спустя много лет опишет эти ужасы Анри Труайя в биографической книге «Моя столь длинная дорога».
Эмигрантские тропы Тарасовых пролегли из Новороссийска через Константинополь, Венецию во Францию, в Париж, где в 1920-м они и осели. Зашитые в детскую одежду дальновидной Лидией Васильевной бриллианты таяли с каждым днем, что, однако, не помешало семье дать детям вполне приличное образование. Леон ушел с головой в юриспруденцию, чтобы обеспечить семье стабильный достаток. Проклюнулся в Леоне и писательский дар, подмеченный матерью еще в детстве.
В 1938 году, в канун Второй мировой, Анри Труайя издает роман «Паук». «Он покоробил одних своей резкостью, другие хвалили его за необычность», – воспоминал автор. Этот роман возвестил о триумфе молодого писателя: ему была присуждена Гонкуровская премия – престижнейшая из литературных премий Франции и мира.
Многогранный талант Анри Труайя вызвал к жизни не только книги на французские темы, но и целую библиотеку биографических романов, посвященных русской духовности. Из-под его пера вышли эссе-биографии о Достоевском, Толстом, Лермонтове, Пушкине, Чехове, Тургеневе…
В 1959 году друзья из Академии наук Франции, на пике литературной славы Анри Труайя, убедили его выставить свою кандидатуру на избрание академиком. «Я не колебался. Сын эмигрантов, я не имел права отказываться от чести, которую мне предлагали самые крупные писатели приютившей меня страны… Думал я также и о радости родителей, если я буду избран. Какое утешение для них за все горести изгнания! Я был избран абсолютным большинством голосов при двух против», – напишет в своем дневнике писатель.
Анри Труайя, ставший одним из сорока «бессмертных» (так величают членов французской академии), пребудет в этом качестве целых полвека. Редчайший случай в истории науки Франции.
Закончил свой жизненный путь 96-летний Анри Труайя в 2007 году. Президент Франции Жак Ширак в прощальном слове назвал великого писателя «гигантом французской изящной словесности».
ХЛЕБНЫЙ ПЕРЕУЛОК, 21/4
Городская усадьба Михаила Тарасова, состоящая из особняка и двух изящного вида строений, встала на пересечении Хлебного и Малого Ржевского переулков. Полагают, что возвели весь комплекс в 1909 – 1910 годах архитекторы М.Ф. Гейслер и К.А. Грейнер. Однако Михаил Гейслер не числил себя архитектором: ему больше импонировало, что он владелец солидной строительной конторы, которая, судя по документам тех лет, принимала участие лишь в возведении фундамента и стен, подлинным же автором проекта особняка являлся Карл Грейнер.
Выдержанный в неоклассическом стиле особняк отличали декоративная орнаментика, навеянная мотивами графики «Мира искусства», объединения художников-авангардистов. Неоклассическую стилистику выдавали гладь стен, волнообразная фактура заполнения подоконных филенок второго этажа, сопряженная с «густым» ампиром декора карнизов и тонкими поясками, «бусами», гирляндами.
Главный, кирпичной кладки, дом городской усадьбы о двух этажах, частью трех – с подвалом и антресолями, сохранил на фасаде изначальную композицию и декоративную отделку. Фасад особняка украшают балконы, а террасу южного дворового фасада поддерживают спаренные колонны ионического ордера.
Ласкает глаз многообразие «животного мира» особняка. Так, грифоны призваны были символизировать власть над небом и землей, силу, бдительность и гордыню. В декор фасада вписаны еще и лебедь, бараньи головы, а местами – то ли орлы, то ли соколы. Скорее орлы, судя по лохмам перьев вокруг когтей. Скромные фигуры атлантов прячутся в стене и ничего не поддерживают, что характерно для архитектуры модерна.
Из оценочной описи особняка за 1914 год следует, что Михаил Тарасов, хозяин дома, занимал подвал и 12 комнат первого этажа. Второй и третий этажи арендовал у него некий господин Бер. Дом и сегодня имеет два входа: парадный вел из Малого Ржевского переулка в квартиру домовладельца, а из Хлебного к себе мог попасть арендатор.
После Октябрьского переворота 1917 года усадьба была отдана под Комиссариат по польским делам в составе Наркомата по делам национальностей. Позже здания эти занимали детский дом и, после, бельгийская миссия.
«СКАЗКА БЫЛЫХ ВРЕМЕН»
Когда активно стали застраивать Патриаршие пруды, решил там обустроиться и Гавриил Тарасов. В 1908 году он заказал архитектору И.В. Жолтовскому поднять для него особняк в традициях итальянского Ренессанса.
В своей книге о Жолтовском Г.Д. Ощепков пишет:
«Общую композицию этого дома мастер задумал выполнить в полном соответствии с палаццо Тьене, выстроенным Палладио в Виченце, но совершенно изменив при этом его пропорции. Об отношениях так называемого «золотого сечения» он знал в то время еще очень мало. Зато он помнил, что при изучении Дворца дожей в Венеции ему очень понравилось пропорциональное соотношение его верхней и нижней частей. По произведенному тогда в натуре промеру И.В. Жолтовский установил, что нижняя часть этого дворца на 1/13 больше по высоте, чем его верхняя часть. Палаццо Тьене, наоборот, имеет небольшую нижнюю и большую верхнюю часть. Для вновь проектируемого дома Тарасова зодчий принял пропорциональные отношения венецианского Дворца дожей. Аналогичные изменения пропорциональных соотношений он внес и в остальные элементы здания».
Переступить порог своего роскошного дворца Гавриилу Аслановичу не привелось: в 1911-м его не стало. Достроили дом его сыновья Георгий и Саркис Тарасовы.
На фронтоне особняка, выходящего фасадом на Спиридоновку, и по сей день красуется надпись на латыни «GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI» («Гавриил Тарасов сделал лета Господня»). Увы, цифирь с датой строительства утрачена.
Парадный фасад особняка отличали монументальность и массивность. Облицовка первого этажа имитирует гранит, второго – мрамор. Потолок и фризы парадных комнат расписаны художниками Евгением Лансере, Игнатием Нивинским и Викентием Трофимовым. Они же выполнили фрески в стиле известных произведений Пинтуриккио, Тинторетто, Тициана и Джулио Романо.
В ежегоднике «Московский архитектурный мир» за 1912 год особняк Гавриила Тарасова с внутренним двором назван «сказкой былых времен». Тогда же Московская городская управа владение оценила, в прямом смысле слова, по достоинству. Результатом такой оценки стала баснословная пошлина на наследство. Сумму эту, ссылаясь на хвалебные отзывы архитектурных журналов, чиновники объясняли наличием богатых художественных росписей интерьеров. Сыновья Гавриила Тарасова подали в управу протест о несогласии с непомерно высокой пошлиной на наследство: «…постройки нашего владения, правда, могут быть отнесены некоторым образом к богатым, но это богатство условно, конечно, постройка будет богатой, если она сложена из дикого камня, гранита, но та же постройка, сложенная из простого кирпича, которому посредством бетона придан вид дикого камня, будет иметь уже другой характер, т.е. не богатый… Внутренняя отделка этих особняков также обычная, исключая плафон потолка, расписанного художником, но и эта отделка совсем не так и дорога, что мы можем подтвердить счетами». Однако считаться с ними никто не стал, и наследникам пришлось внести пошлину в городскую казну сполна.
Пока сыновья Гавриила Тарасова тягались с управой, к власти пришли большевики. А этим уже не до наследников было. После революции и до 1937 года особняк занимал Верховный суд страны. Ныне в «московском дворце дожей» разместился Институт Африки.
* * *
Знать бы, изъявил ли предприниматель Артем Тарасов, правнук Гавриила Тарасова, желание вернуть себе семейное достояние?!
Артем Михайлович, выдвинутый в годы перестройки в вице-президенты Союза объединенных кооперативов СССР, вошел в историю как первый легальный советский миллионер: будучи членом КПСС, он за январь 1989 года с зарплаты руководителя кооператива «Техника» в 3 миллиона рублей внес членский взнос (3% от дохода) в размере 90.000 рублей, чем всколыхнул все советское общество. Напомним, что в то время средняя зарплата по стране составляла 120 рублей. Этот скандал привел к принятию властями принципиально нового закона о кооперации.
Если предки Артема покинули Россию после Октябрьской заварухи, то ему пришлось эмигрировать уже в новые времена, в 1991-м. Из Лондона он, чуть ли не с трапа самолета, принял участие в выборах в Госдуму РФ и победил в Центральном округе Москвы. По окончании срока депутатской неприкосновенности наскоки на него возобновились, и он вновь убыл в эмиграцию. Домой, но отнюдь не в особняк на Спиридоновке, воротился внучатый племянник Анри Труайя в 2003-м, выпустив через год в издательстве «Вагриус» автобиографическую книгу «Миллионер: исповедь первого капиталиста новой России».
* * *
На армянском участке Ваганьковского кладбища Москвы есть приметная могила. В ней захоронен человек, не давший загаснуть факелу Мельпомены в Московском художественном театре: когда МХТ оказался на мели, любитель искусства московский миллионер Николай Лазаревич Тарасов, двоюродный брат Анри Труайя, пожертвовал на спасение театра чуть ли не все свое состояние.
Он же вместе с Никитой Балеевым стоял у истоков рождения известного арт-кабаре «Летучая мышь». Снимая целый этаж роскошных апартаментов по Большой Дмитровке, дом 9, Тарасов не преминул выделить другу Никите Балееву несколько комнат.
«Баловень жизни, изящный юноша с бархатными глазами на красивом матовом лице» – так писал о Николае Тарасове театровед Николай Эфрос – из-за несчастной любви воскресным утром 31 октября 1910 года застрелился. А было-то ему всего 28! Но это уже другая история.
Марина и Гамлет Мирзояны
Оставьте свои комментарии