Армия надежды: Aрмянской армии исполнилось 22 года
В новейшей армянской истории судьба страны неразрывно связана с армией и напрямую зависит от крепости духа ее солдат. С первых дней независимости боеспособность Вооруженных сил Третьей республики стала основополагающим фактором внешнеполитического курса Армении, вне зависимости от смены лидеров государства. Твердую надежду на сохранение мира пока гарантируют только парни в окопах.
В Армении к призыву на военную службу относятся с тревогой, но армию как явление в целом заслуженно уважают все. С суровых блокадных времен как-то естественно сложилось, что за столом никогда не забывается тост за тех, кто на боевом посту. И это уже не дань моде в советском стиле «за тех, кто в море» или «в сапогах». Эта традиция – сознательная необходимость, выстраданная временем. За 22 года армянская армия не только отражала внешнюю агрессию в Арцахе и на рубежах республики, но и не раз стабилизировала внутриполитическую ситуацию в стране. Бывало, прямым вмешательством, как в 1996-м, во время беспорядков после президентских выборов, когда на улицах Еревана стояла бронетехника, а Театральная площадь была оцеплена автоматчиками. Или же самим фактом своего существования, как это случилось накануне парламентских выборов в 1999-м. Тогда, напомню, произошла настоящая политическая сенсация: непримиримо соперничавшие год назад на президентских выборах «республиканцы» Вазгена Саркисяна и «народники» Карена Демирчяна объединились в единый предвыборный блок.
Что же повлияло на такое решение? Соратники вернувшегося в политику Демирчяна тогда подчеркивали, что эпоха правления Карена Серобовича была ознаменована активным строительством, а Вазген Саркисян – единственный в новом правительстве созидатель, сумевший в условиях разрушительного курса властей построить настоящую национальную армию.
Любопытно, что задолго до правового решения о ее создании в Армении и Арцахе де-факто уже существовала «целая дивизия» армий. Военизированные формирования «Армия независимости», «Армия освобождения», «Армянская национальная армия», не говоря уже об «Армянской секретной армии освобождения Армении» (АСАЛА) представляли собой самостоятельные идейные организации с неподконтрольными властям лидерами. Процесс реорганизации разрозненных отрядов самообороны проходил не бескровно. Одно из самых резонансных событий, оборвавшее жизни депутата парламента и командира ополчения, произошло в августе 1990-го недалеко от той улицы, по которой в свое время в Ереван вошла Красная армия…
У армян служить в Советской армии было всегда в почете. Но получить военное образование в республике, к сожалению, было невозможно. Двадцать c лишним лет назад автор этих строк был в первом «эшелоне» выпускников армянских вузов, которые получили дипломы не после выпускных экзаменов, а лишь по завершении последовавших за ними военных сборов. В Армении в эпоху СССР не было военных училищ. С подачи новообразованного Министерства обороны власти приняли волевое решение: компенсировать дефицит младшего командного состава армии вчерашними студентами.
В войсках в ту пору взводами и ротами командовали пожилые отставные майоры и подполковники, прапорщики или просто энтузиасты военного дела из народа. После сборов нас ожидал приказ о присвоении лейтенантского звания и призыв на два года. Это был первый массовый выпуск офицеров запаса армянской армии. На месячных сборах при кафедре ЕГУ мы, будущие командиры мотострелковых подразделений, изучали теорию в классах, занимались строевой подготовкой, тренировались надевать ОЗК и часами готовили единственный БМП, чтобы сделать круг по учебному полю. Помню, как с забавной жестикуляцией каждый раз комментировал свою возню с двигателем наш старенький русский преподаватель: «Сейчас зар-р-рядим аккумулятор, и в бой!». А еще учились бегать в атаку с деревянными автоматами и кидали камни вместо гранат, потому что все имущество кафедры, которое можно было приспособить к боевым действиям, давно отправили в войска. Штурмовать позиции условного противника приходилось в футболках и джинсах. На кафедре имелись только старенькие комбинезоны, которые выдавали в дни занятий по вождению БМП. Поэтому после выхода в поле и очередного броска с бутафорским «калашом» наперевес мы всем взводом рассаживались на валунах и с возмущением отрывали колючки, обильно прилипавшие во время бега к модным в ту пору белым носкам. Принимать присягу тоже пришлось в гражданском. Между тем вооруженные люди в камуфляже тогда были привычным явлением для Еревана. С той поры в память врезался один эпизод. На нашей улице в одном из подвальных помещений располагался бар. Туда заходили только свои. И вот однажды, когда мы привычно заняли все места, в дверях показался нетрезвый боец лет тридцати в стильной военной форме, с остроносым лицом и элегантно закрученными вверх рыжими усами. Поняв, что здесь не совсем располагающая для него обстановка, он замешкался и попытался уйти. Но хозяин заведения учтиво пригласил его к барной стойке и угостил рюмкой коньяка.
– Кто будешь, защитник родины? – с уважением обратился он к бойцу.
– Я сасунец, – тихо, но гордо ответил тот.
Эти искренние слова меня впечатлили. Было бы неудивительно, если бы боец ответил, что он из такой-то части города и зовут его так-то. Но нет, он подчеркнул, не откуда он, а откуда его корни. И произнес это в настоящем времени. Такой ответ означал, что линия фронта не ограничивается рубежами Арцаха и современной Армении. Война в его сознании охватывает всю историческую армянскую территорию, и он, став солдатом, несет ответственность перед памятью своих предков. Его ответ дал объяснение многому, что меня окружало. Я неожиданно прочувствовал переживания, которые на генном уровне передаются от поколения к поколению со времен величайшей трагедии в судьбе армянского народа. И пока родители нарекают своих детей именами Сасун, Немрут, Ани, Марут, Арарат, в них продолжает жить дух тех краев, откуда родом их прадеды, и они искренне верят, что когда-нибудь их правнуки вернутся туда навсегда…
В этом году исполняется 20 лет перемирию в карабахской войне. Один из северных участков нашей обороны с тех пор называется Ехникнер. Это единственная небольшая территория бывшего Шаумянского района НКР, которую контролируют армянские войска. Там нет населенных пунктов – только леса и горы. Рубеж назван в честь одноименного партизанского отряда, действовавшего в этой местности с лета 1992-го. Именно шаумянским партизанам удалось выровнять линию фронта так, чтобы к моменту перемирия эта территория оказалась не в тылу врага. Служить на позициях Ехникнер считается испытанием не из легких. Кто там бывал на боевом дежурстве, пользуется уважением в армейской среде. С позиций хорошо различимы контуры покинутого Гюлистана…
«Ехникнер» в переводе с армянского «лани». О происхождении названия отряда мне недавно в Москве (по случаю знакомства) рассказал один из его первых бойцов. Николай Петросян из села Гахтут входил в число командиров сил самообороны Шаумянского района. По сути, он стал пионером армянской армии. Именно из добровольцев, воевавших уже не первый год, формировались ее боевые порядки. Оказалось, что такое название отряду дали тяжелые условия партизанского быта.
- Когда мы вынужденно оставили район и вышли к селу Атерк, то приняли решение сформировать партизанский отряд и вернуться обратно, в предгорье Мравского хребта, – вспоминает Николай. – Нас перебросили на двух вертолетах с небольшим запасом муки и коньяка. Мы совершали вылазки, искали в лесах и переправляли к своим заблудившихся беженцев, хоронили тела умерших в пути... Продовольствия хватило ненадолго. Тогда один из наших ушел на охоту и к вечеру вернулся с тушей лани на шее. Так мы и добывали себе пропитание, отчего и получили прозвище – лани.
Николай сильно сожалеет о том, что после двух месяцев, проведенных в тылу врага, он, приехав на побывку к родным, отклонил предложение командования возглавить очередной формирующийся полк национальной армии в Ереване. Говорит, слишком тяжко тогда на психику давила беженская участь семьи и понимание того, что полное и скорое освобождение родного района в ближайшей перспективе невозможно.
Сейчас он живет в Москве. Бывшему партизану в новых реалиях пригодились прежние навыки. По специальности Николай инженер-механизатор. До войны работал в совхозе, занимался содержанием и ремонтом дорог. Теперь кладет асфальт в Подмосковье. Превращает землю в дорогу. Николай говорит, что, покуда наши бойцы твердо стоят на позициях Ехникнер, на малой части его потерянной родины, армянская армия крепит в нем веру и дарит надежду, что когда-нибудь дорога жизни снова приведет его к родному дому.
Дмитрий Писаренко
Оставьте свои комментарии