Интеграции России и Абхазии быть

Это действительно интеграционный договор, предусматривающий, по крайней мере в его изначальной московской версии, относительно широкую интеграцию России и Абхазии, при которой стороны должны будут сформировать общее оборонное пространство, создать совместную вооруженную группировку, провести гармонизацию законодательства, в том числе таможенных законов Абхазии, которые должны быть приведены в соответствие с законодательством Таможенного союза, проводить согласованную внешнюю политику, открыть российско-абхазскую границу для свободного пересечения, создать единое социальное, культурное и гуманитарное пространство, в котором Россия за собственный счет обязуется увеличить заработную плату бюджетникам и пенсионерам Абхазии, довести социальные стандарты и социальные выплаты до уровня Южного федерального округа РФ, а также предоставить финансирование на иные проекты.

Говоря коротко, это некий симбиоз интеграционных блоков ОДКБ и ЕАЭС, который Россия теперь предлагает и Абхазии, но без официального вступления ее в эти организации, невозможного по причине ее ограниченной международной признанности.

В качестве официальной причины заключения более тесного договора российские власти называют усиление угрозы НАТО и планы Грузии по вступлению в эту организацию. Официальную позицию страны, естественно, нужно уважать, хотя ряд экспертов считает, что это некая удобная отговорка. В реальной ситуации Грузия бесконечно далека от вступления в НАТО, и, наверное, война 2008 года оттолкнула ее от членства в этой организации еще дальше, чем она была в 1995 г., когда Э. Шеварднадзе впервые заявил о таких планах. Но даже если представить, что это не так и каким-то странным образом НАТО сможет закрепиться на Южном Кавказе, то армия Абхазии вряд ли сможет оказать этой организации какое-либо противодействие.

В действительности же у России есть, видимо, две основные причины желать более тесной интеграции с Абхазией. Первая заключается в обострении внешнеполитической ситуации вокруг России, связанном с ухудшением отношений с Западом из-за позиции по Украине. В этих условиях Москва, как в XIX веке говорил российский канцлер Горчаков, «сосредотачивается» и стремится приблизить к себе своих друзей и сделать отношения с ними более прочными.

Вторая причина имеет экономический характер и является еще одним реверансом в сторону Абхазии и очередной попыткой России помочь абхазам создать свою экономику. Не секрет, что предыдущие попытки оказались малорезультативными, вся российская помощь, направлявшаяся в Абхазию, шла не на строительство реальной, «зарабатывающей» экономики, а тратилась на социальные нужды – зарплаты, разнообразный ремонт, строительство садиков и даже на постройку огромного, по меркам Сухума, стадиона. В этих условиях зависимость от российского бюджета была огромна, если не сказать тотальна, а тенденция сохранения такого паразитирующего положения бесконечна.

Такая ситуация не устраивала ни Москву, ни широкие круги граждан Абхазии, которые стремятся к подлинной независимости своей страны и которые с тревогой смотрели на то, что власти страны не предпринимали попыток строить собственную экономическую независимость. Кстати, фактический отказ от строительства реальной экономики был одной из основных претензий людей к прошлому президенту страны – А. Анквабу, и в том числе из-за этого он и был вынужден подать в отставку.

Новое руководство Абхазии во главе с Р. Хаджимбой объявило о планах политического и экономического реформирования страны, и в этом отношении предлагаемый Россией договор приходится как нельзя более кстати. Он открывает российско-абхазскую границу для грузов и, что очень важно, закрывает вопрос с расходами на социальные нужды, которые Москва теперь берет на себя, освобождая имеющиеся у абхазов средства на создание рабочих мест, снижая опасность социального недовольства, нередкого во время реформ.

Давайте задумаемся еще раз. Москва обязуется взять на себя оплату всей социальной сферы Абхазии, доведя ее до уровня очень зажиточного Южного федерального округа. Это беспрецедентные условия. Ни в одном интеграционном объединении подобного еще не предлагалось. Согласитесь, в ЕАЭС Россия не предлагает Армении или Белоруссии увеличить и взять на себя расходы на социалку, а в ЕС Англия или Германия не предлагают того же самого Эстонии или Латвии… Да и сам факт предложения интеграционного объединения мало кем признанной стране тоже не имеет аналогов. Что сказал бы Нагорный Карабах, если бы Россия предложила ему заключить подобный союз?

Вместе с тем, опубликованный проект документа вызвал поистине всенародные дискуссии в Абхазии и был принят не полностью благосклонно и не совсем с благодарностью. Основной причиной этого являются опасения абхазов, что усиление интеграции с Россией приведет Абхазию к потере суверенитета и к превращению в придаток России.

Здесь необходимо заметить, что после 2008 года из-за специфичной политики Москвы, обусловленной внутренними причинами, Абхазия попала в ситуацию отрыва от реальности, когда, по крайней мере, этнический костяк этой страны горячо стремился обрести истинную независимость, в то время как сама страна практически во всем – начиная от обороны и заканчивая продовольствием – зависела от России. При этом любая попытка ущемления своей абсолютной вольности в принятии политических решений воспринималась очень болезненно и чуть ли не как стремление Москвы разрушить абхазский суверенитет, а то, что практически по всем сферам деятельности его в реальности не существует, в расчет не принималось. Это привело к широкому распространению в Абхазии ошибочного суждения о том, что безграничный суверенитет в принятии решений – это святая данность, поступаться которой ни в коем случае нельзя, а жизнь за счет России – это нечто само собой разумеющееся, на что не стоит обращать внимания.

Примерно такую же ошибку ранее совершили определенные армянские политические круги, посчитав, что Армения может заключить ассоциированное соглашение с ЕС, политически и экономически уйти на Запад, а России оставить лишь обязанность оборонять себя, почти бесплатно вооружать свои вооруженные силы и дотировать свою экономику низкими ценами на газ.

Подобные суждения привели широкие абхазские массы к похожему заблуждению, что в договоре можно оставить обязанность России взять на себя социалку и открыть границы, а все, что касается обязанностей Абхазии по делегированию определенных прав на наднациональный интеграционный уровень, либо выхолостить, либо опустить полностью.

В обществе прошла широкая дискуссия, которая свелась к реагированию именно в таком ключе, депутаты парламента составили свою версию договора, который теперь стал называться не интеграционным, а «о стратегическом союзничестве», предложили его президенту Р. Хаджимбе, и сейчас уже именно он должен выработать некий согласованный с парламентом проект договора и отослать его в Москву. Как развернется дело дальше, пока судить рано. Скорее всего, произойдет некое возвращение в реальность, оба проекта будут согласованы с нахождением компромисса, но при этом именно московская версия договора будет взята за основу.

Предложенный проект более тесной интеграции России и Абхазии вызвал острую и негативную реакцию в Тбилиси. Такая реакция была совершенно ожидаема. Любое улучшение ситуации в Абхазии, любое усиление ее связей с Россией еще дальше отталкивает ее от Грузии, что вызывает в Тбилиси резкие протесты. При реализации этого договора произойдет примерно то, что случилось с Нагорным Карабахом в результате присоединения Армении к Таможенному союзу: экономическое положение этих стран улучшится, а планы Тбилиси или Баку по их изоляции покажут свою несостоятельность. В течение многих лет одной из основных надежд грузинских сторонников реванша было то, что они задушат Абхазию в блокаде, а сами с помощью ЕС и США заживут очень богато и тогда абхазы добровольно вернутся в Грузию. Теперь же реальность подобного плана становится практически нулевой.

С другой стороны, для грузинских властей протесты против заключения этого договора – прекрасный повод укрепить свои позиции внутри грузинского электората. Поднимая информационную волну, они показывают, что тема возвращения не снята, что они на страже и блюдут интересы Грузии.

Еще более удобен этот повод на внешнем уровне. С его помощью можно еще раз актуализировать тему «оккупированных территорий», воззвать к международному сообществу, пожаловаться на «плохую Москву», которая не хочет подчиняться требованиям патронов тбилисских властей. Это еще один повод представить Грузию в виде стороны, пострадавшей от российской агрессии, и по этой причине попросить для себя новых средств и новых привилегий.

Представляется также вероятным, что усиление интеграционных связей между Россией и Абхазией может быть подано Грузией в качестве причины для того, чтобы просить Запад ускорить процесс приема Грузии в НАТО, предоставить Тбилиси статус «военного партнера США вне блока НАТО», либо попросить его принять против России экономические санкции, схожие с теми, которые ей выдвинули из-за событий на Украине, но теперь уже в связи с Абхазией и Южной Осетией.

Скорее всего, ни одна из этих надежд Тбилиси не оправдается. По крайней мере, практика показывает, что с начала 1990-х годов конфронтационные сценарии Грузии по отношению к России и к своим отколовшимся территориям не только не приводят Грузию к успеху, но даже наоборот, неуклонно сокращают возможности Тбилиси влиять на процессы в Абхазии и Южной Осетии.

Андрей Епифанцев, политолог