Грузины

Слово «Грузия» понимается в двояком смысле: широком – общенародном и узком – научном. Грузин – тот, кто говорит по-грузински. Грузин – тот, кто живет в Грузии. Но отсюда вовсе не следует, что Грузия – та страна, в которой говорят по-грузински. По-грузински говорят и имеретины, и мингрельцы, и гурийцы, и аджарцы, и лазы, и хевсуры, и тушины, и пшавы. Но все эти народности, принадлежа к одной основной нации, имеют свои особые родины и осуществляют как бы особые географические области.

Грузинские народы главным образом занимали и занимают полосу земли на Кавказском перешейке между Великим и Малым Кавказским хребтом, от Русского (Черного) до Каспийского моря.

Согласно этнологической классификации, установленной для кавказских народов Л.П. Загурским (1827 – 1891), русским лингвистом и этнографом, распределение численности народов «картлийского племени» на Кавказе (по состоянию на 1886?г.) выглядит следующим образом («Кавказский календарь на 1900 год». Тифлис, 1899): грузины (т. е. собственно корень картлийского племени) – 385.681 душа обоего пола, имеретины – 423.201, мингрельцы – 213.030, гурийцы – 76.095, аджарцы – 59.516, сванеты – 14.035, пшавы – 9155, енгилойцы – 8827, хевсуры – 6560, тушины – 5624, лазы – 1781. По тому же Загурскому, соотношение между грузинами и армянами в губерниях Кавказского края соответственно составляет: Тифлисской – 663.717 и 193.610 чел., Кутаисской – 12.432 и 16.399, Эриванской – 33 и 375.700, Елисаветпольской – 186 и 258.324, Бакинской – 11 и 55.159 чел.

Психиатр и публицист Павел Иванович Ковалевский в своем труде «Кавказ» (Санкт-Петербург, 1914) пишет:

«Грузины роста среднего, прекрасно сложены, сухощавы, стройны и гибки. Волосы темные или черные, нередко курчавые. Нос прямой, часто с горбинкой и немножко с загнутым концом. Глаза карие, голубые и зеленоватые. Лицо смуглое, иногда с европейским оттенком. Женщины стройны, гибки, грациозны, с прекрасными глазами, бровями и ресницами. Лицо нежное, продолговатое, овальное. Нос продолговатый с горбинкой. Цвет лица светлее мужского, матово-бледный, губы розовые, зубы белые, как перлы. Замечательно то, что голубоглазые грузины ниже ростом, чем черные».

Грузины веселы, общительны, болтливы и беззаботны. Своим милым обращением они вызывают симпатии. Они слишком откровенны, легковерны и часто легкомысленны, добродушны, впечатлительны, гостеприимны… К отрицательным качествам нужно отнести: лень, недостаточные энергию и предприимчивость, неустойчивость, отсутствие выдержки, плохую работоспособность, легкомысленное и поверхностное отношение к делу и неспособность сосредоточиться на глубине вопроса и дела. Они очень любят веселую разгульную жизнь, пение, музыку, танцы, болтовню, внешнюю шумиху и мишуру и способны спустить в один раз все то, что заработали тяжелым долгим трудом.

Из «Очерков Кавказа» (Санкт-Петербург, 1887) писателя и этнографа Евгения Львовича Маркова:

«Кто не видал молодых грузинок, тот не знает, что значит человеческий глаз, до какой обворожительности может довести его красота. Самый симпатичный глаз европейской красавицы покажется бледным, тусклым и холодным перед глазами хорошенькой грузинки. Чудный разрез этих огромных, широко раскрытых глаз, пустая, глубокая, как бархат, мягкая чернота их диска, почти не оставляющего места своему белку, длинные черные ресницы, оттеняющие его сверху и снизу изящными отгибами своих густых и тонких стрел, и, наконец, в тени этих ресниц – волшебный блеск и сверкающая свежесть глазных влаг, проливающих своей упругой и прозрачной выпуклостью, будто поверхность какого-то таинственного черного озера, – все это производит на непривычного наблюдателя обаятельное впечатление».

Одежда мужчин: хлопчатобумажная цветная и ситцевый бешмет, застегнутый на груди множеством мелких пуговиц. Поверх этого надевается чоха с откидными рукавами, у каждого грузина перетянута талия поясом и на поясе кинжал. Внизу суконные шаровары, стянутые шнурками с кисточками, на ногах цветные кожаные чевяки. На голове черная папаха. Сверху бурка.

Женщины носят хлопчатобумажную или шелковую рубашку и панталоны, перетянутые шелковым поясом, сверху яркого цвета платье, опоясанное цветной лентой, поверх этого еще накидку. На голове у них низенькая бархатная шапочка, украшенная драгоценными камнями, из-под которой сзади спускается тюлевая косынка. Лицо окаймляется черными подвязанными локонами. Пожилые женщины сверху надевают чадру.

Пища у грузин очень ограниченная. Бедняки питаются хлебом, сыром, зеленью и фруктами. Зато если является гость, то тут они невоздержанны и в угощении не щадят ничего. В праздники вино льется рекой. Едят сидя на тахтах, поджав ноги. Зимой – вокруг огня, а летом – под деревом. Пищу берут пальцами, а нож у каждого на поясе. Вместо тарелок – виноградные листья или лаваш – тонкий лист из хлебного теста. Он служит для вытирания пальцев от жира, а потом для еды. Грузины любят пряности, почему у них во всякой пище изюм, миндаль, мед, шафран, алыча, шаптала (сушеные абрикосы), персики и пр. Распорядитель за обедом (тулумбаш) следит за исправным питьем. Пьют за присутствующих, за отсутствующих, за здоровых и больных, живых и мертвых, родившихся и имеющих родиться – и так без конца. Обед идет с пением и музыкой. Женщины не принимают участия в пирах.

Из книги военного историка, генерал-лейтенанта русской армии, члена Императорской академии наук Николая Федоровича Дубровина (1837 – 1904) «Кавказ и народы, его населяющие»:

«Каждый строится там, где ему вздумается, не обращая внимания на то, нарушит ли он удобство других, или займет дорогу. Улиц нет; проходы между домами так узки и наполнены такими рытвинами, что одиночные всадники едва продвигаются вперед. Грузины не имеют привычки очищать улиц; сор и падаль валяются на глазах всех и своим разложением заражают воздух.

Посреди плоских крыш домов возвышаются конусообразные насыпи с отверстием для выхода дыма, а вокруг них набросаны связки хвороста и терновника, идущего на топку. Дощатый курятник и плетеный кузов на сваях для кукурузы на корм птицам – необходимые пристройки к дому.

Хата (сакля) строится из плетня с двумя отделениями – одно для семейства, другое для кладовых. Сакля доступна только со стороны входа. Крыша и задние стены приходятся вровень с землей. Ее окружают приземистый колючий забор и деревья орешника, виноградника и плакучей ивы. Вход в саклю закрыт навесом, устроенным на небольших столиках, испещренных весьма часто разными узорами».

Входная дверь ведет прежде всего в «дарбази» – главную и самую большую комнату, посреди которой стоят два (а иногда и один) столба, служащие опорой всему дому.

Приемная, гостиная, кухня и сама семейная жизнь селянина сосредоточиваются в этой комнате. К потолку приделана железная цепь с крючком, на который вешается котел. В «дарбази» же разводится огонь или устраивается небольшой очаг – углубление, выложенное камнем, – служащий для приготовления пищи и согревания во время холода. Вокруг очага семья собирается обедать; здесь же она и спит. Пол в сакле земляной и неровный. Вдоль задней стены «дарбази» развешаны деревянные полки с симметрически расставленной посудой.

В противоположной входу стене сакли устроена большая ниша, в которой находится постель. Мебель составляют широкие, но низкие «тахты» (род дивана). «Тахты» поставлены вдоль одной или двух стен, покрыты разноцветными продолговатыми подушками. У третьей стены стоят сундуки, окованные железом или обтянутые кожей, и «кидобани» (деревянный ящик) для хранения хлеба. Тут же стоят кувшины для воды и другая мелкая утварь.

Грузины бывают очень недовольны, когда родится дочь. Отцу не возвещают тогда о рождении ребенка, и он, догадавшись такой невзгоде, сердится на жену, и если у него родилось несколько дочерей подряд, то огорчается не на шутку.

Рождение сына, и в особенности первого, составляет истинное удовольствие для родителей. Тотчас же дается праздник «дзеоба», то есть рождение сына. Выстрел из ружья возвещает о появлении на свет младенца мужского пола.

Крещение совершается так: новорожденного обсыпают солью с головы до ног. Уверяют, что от такого действия младенец выйдет человеком крепким, могучим и в состоянии будет, без всякого опасения, перенести все житейские бури. У грузин соль – эмблема твердости, вкуса и изобилия во всем. В колыбель младенца кладут иногда собачий зуб, потому что, по народному поверью, он ускоряет прорезывание и рост зубов младенца.

Мальчик растет на совершенной свободе, а девочка под надзором матери. Дочку, нередко на восьмом году от рождения, отдают в монастырь для изучения рукоделий и грамот. Обычай этот, как надо полагать, произошел из желания скрыть своих дочерей от персиян, ежегодно посылаемых прежде собирать хорошеньких девиц в гарем шаха. Вероятно, та же самая причина заставила грузин обручать дочь чуть ли не со дня ее рождения, в самой колыбели.

Как всегда и везде, родители хлопочут о скорейшей выдаче дочери замуж. Желание свое они приводят в исполнение при помощи свах, которых выбирают или из числа родственниц, или духовных лиц, или же, чаще всего, из близких знакомых женщин.

Переговоры о браке происходят между родителями. Покончив переговоры, жених, через своего дядю или другого родственника, посылает своей невесте «хелис-десадеби» – сахар и колечко. Родители невесты призывают священника, который читает над перстнем молитву, и отец, передавая его дочери в знак обручения, говорит, что она невеста такого-то. Молодая девушка только теперь узнает, что жребий ее брошен и что она выходит замуж.

Спустя некоторое время после сговора назначается «пирис-нахва», то есть день, в который жених в первый раз является посмотреть лицо невесты.

Хороша ли она или дурна – после обручения он не может уже отказаться от нее, не заплатив пени. Жених после посещения невесты признается родным, и в честь его дается «ертаджала» – обед жениха с невестой, на котором он имеет полное право не только смотреть на свою будущую жену, но и сделать ей подарок, состоящий, по преимуществу, из платка и четок.

Приготовление к свадьбе лежит на женихе, который в свою очередь поручает позаботиться о том шаферу («меджваре» или «натлия»), пользующемуся у грузин большим уважением. «Меджваре» бывает обыкновенно кто-нибудь из почетных родных и впоследствии крестит детей.

За несколько дней до свадьбы (большей частью проходят они с ноября до Масленицы), в назначенный вечер, гости собираются в дом жениха. Хозяин старается убрать свое помещение самым изысканным образом, насколько позволяют его средства. Богатые развешивают на стенах и потолках ковры, которые берут напрокат на базаре. Накануне свадьбы шафер собирает молодых людей («макари») и вместе с ними ведет жениха в баню. Невеста обязана исполнить то же самое.

В день свадьбы жених посылает в дом невесты «сакорцило» – съестное, состоящее, по преимуществу, из коров, овец и свиней.

На время свадьбы жениха величают «мепе» (царь), а невесту – «дедопали» (царица). Огромная свита сопровождает жениха; все, что попадается на пути – овца, корова, курица, – все режется в честь «мепе», который обязан платить за них. Проезд через деревни сопровождается песнями в два хора.

На дворе сакли невесты, в нескольких местах, дымятся разложенные костры. Толпы мальчишек бегают вокруг них с криком: «корци-лиа!» (свадьба). Один из детей забирается на верхушку самого высокого дерева и смотрит вдаль. В самой сакле суматоха. Все одеты по-праздничному. «Тахта» (низкий диван) убирается новым ковром, поверх которого во всю длину положен тюфяк, а на нем «мутака» – круглая, продолговатая подушка из разноцветного бархата, обшитого по краям цветным канаусом. В особой комнате «мдаде» – женщина убирает невесту. Материнские наставления не оставляют дочь ни на минуту.

Отец невесты хлопочет об угощении, музыкантах («сазандроби») и приглашает певца. Будущий тесть заботится о том, чтобы сделать приличный подарок своему зятю и его «макреби» – родственникам и знакомым. Подарок этот обыкновенно состоит или из хорошей лошади, или из оружия.

Жених обязан заплатить «саостато» – плату за воспитание невесты прежде, чем поведет к венцу. Он должен заплатить также «пирис-мосартави» – плата за убор лица.

На дворе слышны ружейные выстрелы и песни. «Царь идет», – слышится со всех сторон и на разные голоса.

Жених окружен свитой, состоящей из поезжан – людей всякого возраста, но преимущественно из таких, которые любят кутнуть на славу. Для большинства из них нипочем осушить сразу несколько турьих рогов вина. Они обязаны по возвращении молодых от венца сколько пить, столько же петь, кричать и шуметь.

Будущие тесть и теща обнимают жениха и приглашают его в комнату невесты. Войдя туда с открытой головой, он молча садится возле нее с правой стороны. Через несколько минут один из родственников невесты берет ее правую руку и, вручив ее жениху, произносит речь.

По окончании этой речи к жениху и невесте подходит посаженый отец. Встав со своих мест, они получают от него по восковой свечке и отправляются в церковь. Жених подает невесте один конец платка, а сам держит другой, и в таком положении и идут до самой церкви. Обряд венчания исполняет священник той церкви, к которой принадлежит невеста.

Из дома невесты пирующие отправляются в дом жениха. Молодой едет верхом на оседланной новым чепраком лошади или на убранной и устланной коврами арбе.

В доме жениха свекровь встречает молодую с сахаром. В сопровождении шафера невеста входит в «дарбази» – главную комнату. Ее обводят кругом очага. Присутствующие обнажают оружие, бьют крестообразно по столбам, поддерживающим потолок, и по цепи, на которой привешен котел для варения пищи. На колени невесте сажают мальчика, чтобы она подарила мужу наследника. В присутствии молодых поднимается снова кутеж до глубокой ночи…

Молодые встают и хотят снять венцы до другого дня, но служанка не позволяет этого сделать, требует платы. Расплатившись с ней, молодые входят в спальню в сопровождении родных. Поперек кровати лежит «постельничая» и, никого не пуская, требует также платы. Удовлетворив и ее требование, молодой муж сажает на постель жену, снимает с правой ноги ее башмак и расстегивает крючки на правой руке. Присутствующие оставляют комнату, пожелав молодым спокойной ночи.

Оставшись вдвоем, молодая супруга кажется недовольной и отворачивается. Она ждет «хмис-гасацемы» – подарка за разговор, и, получив от мужа какую-нибудь вещь, делается ласковой и разговорчивой. Если на другой день подадут «полустаки» – сласти, приготовленные из меда, масла и муки – это значит, что молодые условились жить мирно, в согласии и любви, и довольны друг другом.

Три дня продолжается пир после свадьбы. На третий день, при собрании гостей, шафер подходит к молодой, бывшей все время под покрывалом, и концом сабли приподнимает его. Присутствующие при этом гости подносят «пирис саханавы» – подарок за смотр лица. Каждый обязан сделать подарок по своему состоянию: серебряную вещь, несколько червонцев или другую какую-нибудь ценную вещь.

По народному обычаю, выйдя замуж и вступив в новую, чуждую для нее семью, молодая женщина не имеет права говорить с отцом, матерью и братьями своего мужа до тех пор, пока у нее не будет детей. Если промежуток этот будет продолжителен, то бедная невестка вынесет не одну укоризну от «дедам-тили» (свекрови), под пытливым надзором которой изнывает не одно молодое существо.

Первое, на что обращают внимание во время похорон, это выбор соответствующего дня. Знаменательно, что и здесь так же, как и во время праздничных застолий, акцент делается на благоприятные (четные) – («кетили») и неблагоприятные – нечетные («кумети») дни. В понедельник, среду и пятницу покойника не хоронят.

Подобно праздничному застолью и у траурного застолья есть свой руководитель – тамада («пурис упали»), но с той разницей, что здесь тамаду не выбирают, а непременно назначают (из круга близких родственников семьи). Он, в соответствии с траурным застольем, соблюдает своеобразный обряд пития и произносит столько тостов, сколько, согласно традиции, принято в подобных случаях, поэтому эти тосты большей частью произносятся в память об усопшем в форме поминания и в то же время подразумевают символическую связь с оставшимися и продолжением жизни. Количество этих тостов строго регламентировано и, как правило, не превышает сакральной цифры 7.

Первым произносят тост в память об усопшем, во время которого мужчины встают: «Да будет светлой память усопшего; царствие небесное его душе; пусть он обретает вечное пристанище; да будет ему пухом родная земля; путь его будет праведным и да благословит он свою семью; пусть в оставленной им семье больше не будет горьких утрат…» И только после этого разрешается «преломить хлеб».

Самая основная ритуальная пища – пшеница, кутья, хлеб и вино, все остальное не имеет существенного значения; но ее состав, разнообразие и обилие зависит от режима, постного или скоромного.

Сороковой день – по сравнению с трапезой седьмого дня – более важный, но по сравнению с похоронной менее значимый.

После сорокового дня настает черед годовщины. Она, после похоронных поминок, представляет самую большую трапезу. Сам термин «годовщина» означает завершение годичного траурного цикла. Исходя из этого, ее обрядовое застолье является заключительным этапом устраиваемых за этот период застолий. Жизнь близких покойника с этого времени переходит в обычный ритм, но сакральные застолья в виде маленьких ритуальных столов продолжаются и даже во время праздничных застолий, включая храмовые праздники, всегда поминают ушедших, поминают их души вином и хлебом.

В день годовщины формально соблюдаются почти все те же правила, что и во время поминок, но стол отличается особым обилием и разнообразием. Стараются обязательно справлять годовщину не во время поста, так как не обязательно связывать его с точной датой. Из ритуальных блюд вновь обязательны кутья, плов, мясо, как вареное, так и жареное.

Маленький стол накрывают сначала на кладбище, а большой – после возвращения с кладбища. На него специально приглашают тех лиц, которые по каким-либо причинам не присутствовали на прежних поминках.

Первый тост поднимается в честь поминания усопшего, последний – «ковладцминда» – выпивается за всех святых. И за этим следует песня, означающая, что траур окончен и семье надлежит продолжать обычную жизнь.

Публикацию подготовили Марина и Гамлет Мирзоян