№6 (339) июнь 2021 г.

Герои не умирают! Нарек Бадалян защищал Родину!

Просмотров: 15899

С семьей Нарека Бадаляна я познакомился благодаря моему замечательному другу, тоже Нареку. Рассказывая о том, как на следующий день после войны он вместе с отцом парня, его двоюродными братьями и друзьями отправился в Шуши на поиски Нарека Бадаляна, мой друг постоянно курит.

Я сначала думал, что речь идет о человеке лет сорока, с богатым боевым опытом. Но оказалось, Нареку было всего девятнадцать лет, когда он и еще шесть таких же солдат первого года службы героически обороняли Шуши. Они в то время прослужили всего десять месяцев.

Я хорошо помню первые дни ноября кровавого, ужасного и героического 2020 года. В те дни азербайджанская пропаганда уже на весь мир вещала о взятии Шуши. В ответ канонаде азербайджанской пропаганды, подобно одиночным выстрелам, отвечал из Шуши бесстрашный Пегов: «Армяне сражаются, Шуши не пал!»

И действительно, правда была на стороне армян – истекающих кровью, но сражающихся против вооруженных до зубов, многократно превосходящих сил противника.

В это время оборону в полном окружении держали семь армянских парней – солдат срочной службы во главе с сержантом Нареком Бадаляном.

Нарек и его братья по оружию, истинные патриоты Армении, сделали невозможное. Семь армянских парней во главе с Нареком были в числе тех, кто несколько дней в полном окружении держал оборону, не пуская врага в город.

Когда я впервые слушал историю Нарека и его бойцов, они представлялись мне бывалыми фидаинами, закаленными в предыдущих войнах. Полностью окруженные со всех сторон противником, они бились до последнего патрона. К семи часам вечера седьмого ноября их оставалось двое: Нарек и его друг Карен. Оба были ранены. Каждый оставил последний патрон для себя.

А до этого, в Гадруте, их было семьдесят. Семьдесят девятнадцатилетних солдат срочной службы. После боев в Гадруте и Каринтаке из семидесяти парней осталось пятнадцать. Пятнадцать героев, патриотов, сынов Армении, которые выжили и участвовали в обороне Шуши. К четвертому ноября их оставалось семь человек, которые решили стоять здесь до конца и остались верны данному слову.

Место, где держали оборону семь армянских солдат, турки считали заколдованным. В течение трех дней враги простреливали здесь каждый миллиметр, бомбили с беспилотников, вели огонь из танков, минометов, пулеметов. Но каждый раз, когда по всем законам реальности ничего, кроме пепла, остаться там не могло и азербайджанцы пытались подавить последний очаг сопротивления на подступах к Шуши, армяне снова открывали огонь по атакующим.

Среди азербайджанских солдат ходили слухи, что там, откуда армяне отражают атаки и жгут вражескую технику, находятся потайные бункеры и огромные тоннели, по которым из Еревана обороняющиеся постоянно получают подкрепление и боеприпасы.

Им и в голову не приходило, что натиск вооруженного до зубов новейшим оружием врага сдерживают всего семь армянских солдат.

Нарек Бадалян, сержант срочной службы из деревни Цахкаландж под Эчмиадзином, был не просто командиром этих парней. Это был истинный патриот, прирожденный лидер из тех, кого называют «соль земли». Его любили все: одноклассники, односельчане, сослуживцы. Его просто невозможно было не любить, ведь он был добрым, трудолюбивым, остроумным.

Близкие Нарека рассказывают, что он всегда, даже в самой сложной ситуации, шутил, умел подбодрить родных и друзей нужным словом или шуткой. Парень был настолько талантлив, что иногда заменял учителя на уроке, сам будучи еще школьником. А еще он был ведущим на всех школьных мероприятиях. Мир не может оставаться без Нарека, потому что это мир без улыбки. И поэтому Нарек и его товарищи не погибли. Они обессмертили себя своим подвигом.

Как и его боевые товарищи, до начала войны Нарек успел прослужить всего десять месяцев, в течение которых получил военную специальность противотанкиста и стал сержантом.

А с началом войны он уже был героем, потому что уничтожил как минимум три вражеских танка. Об уничтоженных танках врага Нарек рассказывал только друзьям, и когда те восхищались им, юный герой смеялся и говорил, что танк – это всего лишь бронированная коробка.

Он не мог жить без шуток, но шутил всегда так, чтобы никого не обидеть. Он шутил даже тогда, когда звонил с передовой домой матери или сестре, рассказывал о том, что служит на складе, далеко от передовой, и его работа заключается в том, чтобы выдавать солдатам униформу.

У него были большие планы: Нарек собирался учиться после армии и получить востребованную профессию. В детстве он говорил, что хочет получить такую профессию, чтобы всегда ходить в костюме. А когда вырос, то сказал родителям: «Я выучусь для того, чтобы вам не нужно было больше тяжело работать и чтобы ты, мама, никогда ничего тяжелого в руках не держала».

Все это я узнаю от близких Нарека. Мы сидим за столом в доме отца Нарека – Армана и его родного дяди – Аргишти. Мы пьем за Нарека как за живого. Впрочем, почему «как»? Присутствие Нарека здесь, в этом доме, ощущается явственно. Нарек по-прежнему жив. Это как солнце, которое уходит за тучи или в сумерки, но оно все равно есть. Так и Нарек. Он жив, хотя его нет за столом, его нет в родном доме. Но мы знаем, что он есть, явственно ощущаем его незримое присутствие.

Отец Нарека солдатом прошел всю первую Арцахскую и на эту войну ушел добровольцем. Отец не сказал сыну о том, что воюет. Точно так же сын ничего о себе не сказал отцу.

– Папа, почему тебя никогда нет дома? – спрашивал сын, когда звонил отцу.

– Работы много, часто приходится ездить по делам, ты же знаешь, – отвечал отец. Оба вскоре поняли, что воюют совсем рядом.

Отец рвался к сыну. Он был в каких-нибудь пятнадцати километрах от сына, но это война, где приказ всегда сильнее любой просьбы или даже мольбы.

Арман все еще там, на той войне, все рвется к сыну, чтобы помочь, защитить, спасти.

– Если бы я был там… – часто повторяет Арман.

Мне захотелось лучше понять этих парней: откуда в них, совсем еще детях, столько душевной силы.

Когда я впервые разговаривал с Арманом, спросил: «Это, наверное, ты воспитал его таким отчаянным и мужественным. А может, это гены?»

На мои вопросы Арман просто сказал: «Приезжай. Приезжай вместе с женой, и тогда все поймешь сам». И вот мы в доме у Армана и его брата Аргишти.

Дом братьев Бадалян – это настоящий армянский дом. Если вы ни разу не были в армянском доме, то никогда не поймете армян до конца. Армянский дом – это прежде всего большая семья, где детей не делят на своих и чужих, где многолюдно, но не тесно, и где человечно. Да, именно так – человечно, потому что в таком доме всегда тепло, и это человеческое тепло.

На столе – плоды труда этих добрых, работящих и мужественных людей.

Те, кому посчастливилось родиться в таком доме, не могли быть другими на войне. И вот мы пьем за Нарека так, как пьют за живых.

Я должен написать об этом парне. Но прежде чем писать, я должен понять главное: где истоки той душевной силы армян, которую я воочию видел во время последней Арцахской войны? Откуда у Земли Ноя столько героев?

Мои вопросы поставили отца Нарека в тупик. Он вообще немногословен, а тут внимательно посмотрел на меня и промолчал.

– Может, все дело в воспитании – ты воспитал его героем? Наверное, много рассказывал о первой войне? – допытывался я у ветерана обеих войн за Арцах. – Ты, наверное, много ему рассказывал о войне, о своем военном опыте.

– Рассказывать рассказывал, но никогда не говорил ему, что делать, а чего не делать, – с достоинством отвечает Арман. – Он у меня лидером был. Всегда.

– И все же, – не унимался я, – откуда у парня столько мужества, столько отваги в девятнадцать лет?

– Он патриот, – коротко отвечает Арман. – Он Родину защищал.

– Наверное, он очень любил свою семью, свой дом. Ведь именно с этого начинается Родина, так? – уточняю я.

– У нас, армян, сначала Родина, а потом уже семья, дом и все остальное, – в один голос объясняют мне отец Нарека и его дядя Аргишти.

Вот в чем разгадка! У этих замечательных людей Родина начинается на границе. Человек, для которого Родина ограничивается собственным домом и собственной семьей, этого никогда не поймет.

И то сказать – история Армении написана кровью. С конца 80-х страна живет в состоянии войны, так или иначе, постоянно – на границе и в приграничных районах все тридцать лет гибли люди, по-другому молодежь не может вырастать. Здесь не только семейное. Это и воспитание в детском саду, в школе. В Армении не накачивают детей ненавистью к азербайджанцам, но об опасности, постоянно грозящей Родине, детям напоминают с детских лет – в виде праздников, песен, стихов, мероприятий.

Нарек родился в Ереване, но, когда ему было семь лет, семья переехала в деревню под Эчмиадзином. Он любит эту землю и ее людей. Я не случайно пишу это в настоящем времени – ведь Нарек и его товарищи обессмертили себя.

Сидя за семейным столом, мы говорим о войне.

Для кого-то, может, все и закончилось девятого ноября. Но только не для тех, чьи близкие остались там, на войне, и судьба их была неизвестна.

На следующий день после войны Шуши был похож на оторванную часть тела – кровоточащую и безжизненную. Российские миротворцы оцепили город со всех сторон, и попасть в окрестности Шуши на машине со стороны Армении было невозможно. Армянам оставалось лишь просочиться туда, где еще несколько дней назад бои шли за каждую пядь земли. Здесь остались Нарек и его боевые товарищи. О них ничего не было известно с вечера седьмого ноября, когда Нарек последний раз звонил своим близким и друзьям.

Самым коротким был в тот день последний разговор. Нарек позвонил другу и сказал, что их осталось двое, оба ранены.

– Перетяни рану жгутом – скоро придут наши и спасут вас, – сказал друг.

– Никто не придет, – спокойно ответил Нарек, – кругом турки. Я вас всех люблю. Не ждите меня.

На этот раз он не шутил. Это были слова настоящего патриота, солдата, который подобно стали может расплавиться от огня, но никогда не согнется.

– Присмотрите за братом. – Последние слова Нарека. Даже в самую трудную минуту он не забывал о близких.

С того дня от Нарека и его друга не было никаких известий.

Близкие и друзья солдата продолжали надеяться на чудо, на то, что Нарек и его братья, товарищи по оружию, все-таки остались живы.

Арман в это время тоже был на передовой, и товарищи по оружию старались, как могли, его подбодрить:

– Может, он в плену? Все лучше, чем смерть.

– Не лучше, – ответил Арман. – Он знает, как поступить, и в плен никогда не сдастся! – как отрезал, сказал отец солдата.

После этого никто уже не пытался говорить бывалому фидаину слова утешения.

А на следующий день после войны Арман, братья Нарека и его друзья отправились в Шуши на поиски героев.

Одно только совершенно точно знали они: в плен Нарек попасть не мог – не такой он человек. Значит, наверняка жив. Может, сейчас с кем-нибудь из выживших в том аду товарищей пытается выбраться из города, а может, раненый лежит где-нибудь среди развалин. И хотя известий от парня не было уже неделю, друзья не перестали надеяться на чудо.

К Шуши парней не пустили российские миротворцы. Никакие уговоры не помогали.

– Нам нужно найти своих парней, – пытались убедить миротворцев близкие и друзья Нарека. – Они наверняка живы и сейчас где-нибудь, в относительно безопасном месте, среди развалин, ждут помощи. Почему Нарек не звонит и не отвечает на телефонные звонки? Все очень просто – зарядка кончилась. Да и какая теперь связь на этой оккупированной территории? Да он вообще особой породы – из тех, кто сильнее смерти. Не могли шакалы его убить – не по зубам им Нарек, настоящий патриот своей Родины, герой Армении.

Точно известно, что за эту войну он уничтожил три танка противника. Но скорей всего, уничтоженных Нареком танков было гораздо больше. Достойный сын своего отца Армана-фидаина, прошедшего от начала до конца обе войны.

Уговоры парней на миротворцев не действовали. И тогда с ними заговорил Арман.

– Верните мне сына, – сказал он.

Это были слова не просто отца. Это были слова солдата, обращенные к солдатам. Миротворцы услышали его и пообещали найти парней.

Поиски продолжались долго. Нарека нашли только на девятый день. События последних минут боя восстановить было несложно – рядом с Нареком был автомат и пустые магазины. Здесь же лежал его разбитый телефон. Будучи ранен, он отстреливался до последнего патрона. Последним патроном он отправил себя в бессмертие.

Пуля не обезобразила его лица – казалось, что Нарек просто прикрыл глаза. Но всегда добродушное, теперь лицо парня было грозным, как будто он продолжает сражаться с врагом.

Даже шакалы не посмели приблизиться к этим парням. Парни оставались здесь, среди развалин, до тех пор, пока русские солдаты не нашли их. Нарек, видимо, будучи уже ранен и оставшись совершенно один, не стал искать укрытия, а продолжал бой до последнего патрона, при этом несколько раз успев поменять позицию.

Закончилось самое страшное: неизвестность. Началось бессмертие Нарека и этих девятнадцатилетних парней – патриотов Армении, ее отважных сыновей.

…Мы с отцом Нарека сидим за компьютером, раз за разом смотрим короткое видео, где Нарек запечатлен таким, каким он и был всегда – полный радости и веселья. Это было после присяги, когда вся семья приехала к Нареку в учебную часть, где он тогда служил, чтобы поздравить его с этим знаковым в жизни каждого настоящего мужчины и воина событием.

Нарек начал службу седьмого января. Седьмого февраля он принял присягу. Тогда же близкие последний раз общались с Нареком, вместе с ним праздновали это радостное событие. А потом начался карантин, и они больше не виделись. Последний звонок Нарек сделал в семь часов вечера седьмого ноября из-под Шуши.

Есть что-то сакральное в этом таинственном сочетании цифр….

Я слушаю отца Нарека, его сестру. Они говорят по-армянски, но у меня такое ощущение, что я понимаю все без слов или где-то над словами.

– Если бы я был там… – снова повторяет Арман. – Мы бы вместе вернулись или… я бы остался там, но сумел вернуть его домой. А возможно, мы оба нашли бы там свое бессмертие.

И как будто эхом отвечает размышлениям отца сестра Нарека:

– 7 ноября, когда их отряд попал в окружение, они боролись до последнего патрона и, чтобы не попасть в плен и не дать врагу возможности истязать и издеваться над армянскими патриотами, они собственными руками отправили себя в бессмертие.

Сейчас сестра Нарека пишет книгу о своем брате-герое. Она такая же способная, как и ее брат. И так же, как Нарек когда-то, теперь его сестра заменяет учителей на уроках. Младший брат Нарека Наири скромный и очень серьезный. По-русски он говорит так же свободно, как и по-армянски. Он молчалив, как отец, и держится так же.

Женщины в этой семье ведут себя очень мужественно. Во главе стола сидит бабушка Нарека – мать Армана и Аргишти. У этой женщины очень благородное лицо – оно излучает доброту и мудрость.

Тяжелее всех, конечно же, матери Нарека…

Мы сидим за столом, курим, разговариваем. Разговариваем о войне и жизни. Я сижу рядом с Арманом.

– Тебе боевое задание, – говорит вдруг Арман, пряча улыбку. – Выучи армянский.

Я смотрю на Армана и угадываю в его чертах, интонациях, в его шутке высказать что-то очень серьезное и важное его сына-героя Нарека.

Этот дом, дом Нарека и его семьи, притягивает как магнит. А когда мы уезжаем, то у нас такое ощущение, что с собой мы увозим отсюда не только частицу живого человеческого тепла, но также боль потери и… частицу бессмертия.

Владимир Ружанский, Ереван

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 36 человек

Оставьте свои комментарии

  1. Прочитала статью про Нарека Бадаляна со слезами на глазах. Почему они остались одни? Почему никто не поддержал их в течении трёх дней. На эти вопросы должен ответить Пашинян перед судом. Жаль смертную казнь отменили.
  2. Про-туркам нужно было уничтожить как можно больше таких, как Нарек и его товарищи. Всё было обговорено заранее.
  3. Именно, такие как вы голосуете за Пашиняна и привели Арцах и Армению к краху. Вы должны разделить ответственность за гибель Нарека и других героев. Кто обговаривал и с кем?. Пашинян предал Родину и мы все заложники пашиняновской власти.
  4. Нарек Бадалян награжден Орденом Храбрости. Что сказать семье по этому случаю? Важно другое: Нарек вошел в память армянского народа и историю Армении. Это - главное. И ещё, дорогие сограждане, дава
  5. Дорогие сограждане, давайте чтить память героев и не делить друг друга на таких и сяких. Не будем радовать наших врагов. Пожалуйста.
  6. Вы правы, не надо делить общество на Таких и сяких, это на руку врагам. Но, кто же разделил армян на белых и черных? Разве не Пашинян? Предлагаю всем быть единым целым за сильную Армению, где нет места Пашинянам. А Нарек, действительно, герой, который останется в памяти народа и спасибо Вам за статью. Отдельное спасибо редакции "НК" за публикацию подобных материалов.
Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты