Дарья Митина: Армения – надежный союзник России, но под руководством Пашиняна заняла очень двойственную позицию

– Дарья Александровна, Вы известный политический деятель. Расскажите, пожалуйста, о себе, своих родителях, семье и об основных вехах Вашей политической карьеры.

– Я родилась в Москве в семье коммунистов. Я жила с мамой, бабушкой и дедушкой. Бабушка и дедушка были учеными, правда, в разных областях. Бабушка была экономистом, преподавала в Московском государственном университете, в разных других вузах. Дед мой был кандидатом технических наук, потом защитил докторскую, работал во Всесоюзном научном исследовательском институте вагоностроения. Второй дедушка, Мухаммед Юсуф, был премьер-министром Афганистана. Потом ушел с премьерского поста на дипломатическую работу, был послом в Москве, потом – послом в Бонне, в Федеративной Республике Германия. Мама с отцом познакомились во ВГИКе: она училась на сценарном факультете, а отец – сразу на двух: режиссерском и операторском. После окончания учебы уехал в родной Афганистан, где создал афганское государственное национальное телевидение, работал его руководителем вплоть до своей трагической гибели 27 сентября 1996 года, когда талибы («Талибан» запрещен в РФ) в первый раз захватили Кабул. Тогда погибло большое количество афганцев, включая почти все руководство Афганистана.

Я же закончила школу, поступила на исторический факультет Московского государственного университета, специализировалась на кафедре этнологии. Параллельно я закончила Институт государственного управления и социальных исследований, тоже при МГУ. То есть на выходе я имела два диплома с отличием.

Поступила в аспирантуру, но поскольку в декабре 1995 года меня избрали депутатом Государственной Думы по списку Коммунистической партии Российской Федерации, у меня не хватило времени ее окончить. Я была депутатом – членом комитета по делам женщин, семьи и молодежи.

Сразу после государственного переворота 1991 года я влилась в движение по восстановлению коммунистической партии, которая возрождалась после насильственной ликвидации Советского Союза. С 1991 года я активно участвовала в возрождении коммунистических отделений. Сначала в родном Московском государственном университете, на базе которого сформировалась Федерация коммунистов вузов Москвы. Принимала участие в создании Российского коммунистического союза молодежи, который сформировался в январе 1993 года. Во время кровавого ельцинского путча октября 1993 года вместе с десятками тысяч москвичей защищала разгоняемый и расстрелянный Верховный Совет.

В 1995 году по приглашению Коммунистической партии Российской Федерации вошла в избирательный список КПРФ, и меня избрали. Четыре года проработала в Государственной Думе. Получила очень полезный опыт работы в законодательной власти, который помог понять, как работает государство, как вырабатываются и принимаются законы, как их меняют.

После Госдумы я работала в двух федеральных министерствах. Сначала в Министерстве промышленности, науки и технологий была начальником отдела департамента фундаментальной науки, потом в Министерстве образования и науки возглавляла нормативно-правовой отдел в сфере образования.

В конце 2007 года я из министерства ушла, потому что была несогласна с проводимой политикой. С тех пор я работала в независимых аналитических институтах. Мы занимались аналитикой, мониторингом, социологией, проводили различные исследования.

Несколько лет работала в космическом кластере «Сколково». Там я посмотрела изнутри, как работает «Сколково», что это за система. «Сколково» задумывалось как стартап для начинающих ученых, однако свое предназначение не выполнило.

В 2014 году, когда начались события на Украине, мы создали Объединенную коммунистическую партию, в которой я стала секретарем Центрального комитета по международным вопросам. До сих пор им и являюсь.

– Недавно Вас избрали руководителем независимого профсоюза «Новый труд». Расскажите, пожалуйста, о его задачах и почему потребовалось создание этого профсоюза?

– «Новый труд» – это новый профсоюз, который объединяет прослойку новых пролетариев, можно сказать, новый тип человеческой трудовой занятости – люди, которые работают с цифровыми платформами и не защищены трудовым законодательством. Я абсолютно убеждена, что именно профсоюзное движение может оказать помощь конкретному гражданину, который в этой помощи нуждается. Необходимо защищать коллективные интересы трудящихся, и профсоюз такого нового типа, профсоюз платформенников, профсоюз цифровой, виртуальной, по сути, экономики, он может точно так же защищать коллективные интересы всех, кто пользуется возможностями этой платформенной экономики. Не классический профсоюз, к которым мы привыкли – отраслевой или профсоюз на предприятии, а объединяющий тех, кто в качестве своей основной или побочной занятости выполняет работу, которая связана с цифровыми платформами как организаторами сделок. Такой профсоюз мы и создали.

Как известно, сегодня огромное количество самозанятых, а также просто физических лиц получают работу через электронные платформы («Авито», «Яндекс.Услуги», «Озон», Wildberries и так далее). Это не только айтишники, дизайнеры или маркетологи на подработке, но и, например, сантехники, слесари и таксисты. Миллионы людей живут в новой постиндустриальной модели мира. Недовольство работников некоторых сервисов, которое мы все чаще наблюдаем в последнее время, – прямое следствие того правового вакуума, в котором оказались миллионы наших сограждан. Им нужна как социальная, так и правовая защита.

Но еще важнее системная работа. Нужен институт, который, с одной стороны, регулировал бы правовые взаимоотношения, ограничивал «монопольные амбиции» IТ-гигантов, а с другой стороны – подсказывал государству оптимальные инструменты по защите прав таких людей, легализации их в налоговой системе, на рынке труда и так далее.

Условия, в которых на данный момент работает предпринимательский пролетариат, являются агрессивной бизнес-средой, где совсем другие правила. Людям нового труда нужна новая защита – от неправомерных или несправедливых действий платформ, от чиновничьего беспредела и от неадекватного заказчика. Причем процесс «пролетаризации» малого предпринимательства только набирает обороты. На сегодняшний день свыше 15,5 миллиона трудящихся россиян имеют опыт занятости в платформенной экономике. И особого внимания заслуживают те из них, для кого цифровые площадки являются основным или даже единственным источником дохода. Мы сейчас делаем первые шаги – будем регистрировать профсоюз, выстраивать региональные отделения, завоевывать репутацию. У нас большой опыт в коллективной защите труда.

– Вы входите в президиум ЦК и 9 лет назад были избраны секретарем ЦК по международным вопросам Объединенной коммунистической партии (ОКП). Расскажите, пожалуйста, об этой работе, с какими зарубежными организациями Вы общаетесь, как происходит Ваше сотрудничество?

– Наша партия – самая молодая из больших коммунистических российских партий (всего их четыре). Мы не парламентская партия и пока что не зарегистрированная.

Партия возникла весной 2014 года, как раз сразу после переворота в Киеве – на самом деле, конечно, это просто совпадение, тем не менее совпадение достаточно знаковое. Мы поддерживаем контакты с очень многими левыми, коммунистическими и рабочими партиями, отнюдь не только европейскими. Мы очень интенсивно общаемся с левыми партиями Ближнего Востока, Азии, Африки, Латинской Америки и даже Северной Америки.

– Как Вы видели и оценивали события 2013–2014-го на Украине и в России?

– Мы сразу, когда всё только началось на Майдане, еще в ноябре 2013 года, оценили ситуацию как назревающий неофашистский переворот. Мы прекрасно видели, что строй, который придет на смену либеральной демократии на Украине, это будет неофашистское государство, жестко репрессивное, дискриминационного характера, и прекрасно понимали, что сотни тысяч украинцев, несогласных с этим положением вещей, потянутся с Украины в основном в Россию. Не только, конечно, в Россию, но в основном. 5 февраля 2014 г. – за три недели до фашистского гос-

переворота в Киеве – мы организовали Антифашистский штаб помощи народу Украины, помогали украинским эмигрантам обосновываться в России, в Москве, в Крыму, в областях Центральной России и не только. Мы помогали им выжить банально физически и политически, помогали формировать организации, отстаивающие интересы политических эмигрантов, сразу установили контакт с Союзом политических эмигрантов и политических заключенных Украины, помогали донбасскому сопротивлению гуманитарной помощью, регулярно ездили туда на протяжении 2014–2019 годов, до пандемии. Мы неоднократно были в Донбассе, на линии боевого соприкосновения, в ЛНР и ДНР, установили контакты с различными отрядами донбасского сопротивления.

– В 2014 году Вы были представителем МИД ДНР в Москве и явно много общались на тот период с руководством только что образованной Донецкой Народной Республики. Расскажите, пожалуйста, об этой работе.

– Да, в период с мая 2014-го по начало ноября 2014 года я формально, а фактически с мая до конца сентября 2014 года, была представителем Министерства иностранных дел ДНР в России. Министром иностранных дел тогда была Екатерина Губарева, жена Павла Губарева, избранного в свое время народным губернатором. Я работала под руководством заместителя министра – Бориса Борисова, который находился в Донецке и поручил мне не только представлять МИД ДНР в Москве в различных органах государственной власти, но и в гражданском обществе. Мы с ним делали очень много того, чего не делает традиционный МИД, потому что был вакуум власти в ДНР. Органы исполнительной власти только проходили непростой период становления, и нам приходилось заниматься даже несвойственными МИДу функциями, например проблемой обеспечения донецких школ учебниками. Мы занимались проблемой нострификации дипломов – тогда ДНР не была в составе России и российские вузы вели себя очень по-разному: где-то признавали донецкие дипломы, где-то не признавали. Мы тогда очень активно общались с зарубежной общественностью, причем не только с неформальными структурами, но и с официальными властями других стран – именно как МИД ДНР.

Несмотря на то, что в тот момент республика формально не была признана даже Российской Федерацией, тем не менее де-факто удавалось сделать очень многое. Потом министром стал Александр Кофман, с которым мы тоже находили взаимопонимание. У него была такая неосуществленная мечта: сделать координационный совет непризнанных мировых государств, а их достаточно много – эта идея имеет право на существование, и, конечно, все эти 8 лет Саша бил в эту точку, и все это продлилось до юридического вхождения ДНР в Россию. Это полезно прежде всего в плане расширения поля контактов, презентации Донецкой Народной Республики в мире – это, конечно, была очень благодарная и интересная работа. А в начале ноября 2014 года прошли выборы, республику тогда возглавил Александр Захарченко, и мне было сделано предложение остаться в штате Министерства иностранных дел ДНР, но с условием переезда в Донецк. Понятно, что я не смогла в моей ситуации в Донецк переехать. Поэтому я теперь занимаюсь всем тем же самым – помогаю Донецкой Народной Республике, теперь в составе Российской Федерации, но уже в личном качестве – в качестве общественного деятеля, не обладая какими-то формальными должностями.

– Как Вы сейчас оцениваете ситуацию в Донбассе и на вновь освобожденных территориях?

– Сейчас Донбасс и новые российские области – частично Херсонская область, частично Запорожская область – освобождены, частично остаются под украинской оккупацией. То же самое с Донецкой Народной Республикой. Луганская Народная Республика освобождена практически полностью. Невзирая на военные действия, там налаживается мирная жизнь, проводится комплексная интеграция в Российскую Федерацию. На мой взгляд, темпы этой интеграции оставляют желать лучшего, не видно стратегии, продуманного плана действий. Программа денацификации должна была начаться с первых дней после освобождения этих территорий. В тех же Херсонской области, Запорожской области люди не очень понимают, какие у них законы – то ли российские, то ли украинские, то есть внедрение российского законодательства идет недостаточными темпами. До сих пор не отключен украинский телерадиовещательный сигнал – представляете, что в голове у человека, который, наслушавшись украинского вещания, выходит на улицы ставшего уже российским города?

С одной стороны, это объяснимо фронтовыми трудностями, с другой – мне кажется, что в любом случае вопрос еще и в стратегическом планировании. В данном случае российская власть больше уделяет внимания экономическим аспектам – восстановлению жилья, строительству, восстановлению энергетической системы, дорогам, транспорту и так далее, но, к сожалению, мало уделяет внимания идеологии, законодательству, образовательным программам и так далее. Мне кажется, здесь нужно интенсифицироваться, потому что от этого очень много зависит. И если к материально-технической стороне претензий нет (насколько можно заниматься восстановлением в условиях горячей войны – всё делается), то, к сожалению, проседает именно работа просветительская, идеологическая. Здесь нужны немножко другие подходы, не совсем те, которые сейчас превалируют. Хорошо, что сейчас уже проведены конкурсы на новые учебники, проведены конкурсы на различные методические пособия, на тексты учебников по истории и так далее, определены победители, но, к сожалению, здесь тоже есть определенные сложности и трудности. И сейчас Донбасс проходит трудный путь интеграции в Российскую Федерацию.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что спецоперация неизбежна, потому что нельзя бороться с вооруженным до зубов милитаристским человеконенавистническим режимом голыми руками и добрым словом. Нельзя бороться только лозунгами, нельзя бороться только интеллектуально с тем, кто хочет тебя убить. Если кто-то хочет тебя убить и открыто заявляет об этом – надо верить, он не обманывает. И сейчас нужно помочь нашей Российской армии, чтобы она свою задачу выполняла как можно быстрее и качественнее. Речь идет не только о военной спецоперации, потому что демилитаризация – это лишь одна из целей СВО. Нас, конечно, очень волнует и проведение денацификации, потому что российская власть действует на данном поле пока крайне робко, не готовы пока что ни новые школьные программы, слабо ведется работа с населением – и речь не о ЛНР и ДНР, потому что они свой выбор сделали уже давно и давно в этой политической парадигме живут.

– Ваша оценка дальнейшего развития СВО?

– Собственно говоря, и я лично, и большинство членов нашей партии расценивают специальную военную операцию как давно назревшую и справедливую операцию, которая должна была начаться не в феврале 2022 года, а в 2014 году.

Я абсолютно убеждена, что СВО закончится российской победой, и не столько именно российской победой, сколько поражением и крахом неофашистского режима в центре Европы. Нынешний профашистский киевский режим будет демонтирован, и это будет выполнением тех целей специальной военной операции, которые были обозначены в самом начале. Другое дело – когда это будет, будет ли этот процесс непрерывным, или нас ожидает временная заморозка этого конфликта.

– Помогаете ли Вы лично войскам или мирным жителям на вновь присоединенных территориях?

– Да, конечно, причем эта помощь не прекращается уже на протяжении девяти лет. С гуманитарной помощью, в сборе и отправке которой я и мои однопартийцы принимаем участие, я регулярно бывала на освобожденных территориях, многое пыталась сделать для жителей ДНР и ЛНР. Я помогала обеспечивать республики учебниками, помогала выстраивать связи, когда две эти республики еще не входили в состав Российской Федерации, организовывала взаимодействие между правительством республик в той сфере, в которой могла – не только по линии МИД, но и по линии других ведомств с органами государственной власти России. Сейчас мы в основном работаем по линии народной дипломатии.

– Вы – известный в России кинокритик и киновед. Как Вы оцениваете развитие современного киноискусства в России и за рубежом?

– Сейчас мы наблюдаем новую ситуацию в развитии международных кинематографических связей, которую породила сегодняшняя политическая ситуация. Россия потихоньку выползает из-под тотального господства голливудской кинопродукции и обращает свой взор на кинематографические школы других континентов. Это очень важно. Природа не терпит пустоты, и, если какие-то страны Россию бойкотируют, отказываются поставлять нам свою продукцию, давно уже надо было без всякой дипломатической блокады переориентировать свою прокатную политику с голливудской продукции на кинематограф Латинской Америки, Ближнего Востока, Азии и той же Африки. На самом деле это очень своеобразный, очень интересный кинематограф, и то, что мы его не видим – громадное упущение чиновников от культуры. Кстати, ни пандемия ковида, ни специфические политические условия, в которых наша страна находится последние полтора года, не сказались на развитии нашего отечественного кино. Россия в сфере кинопроизводства не отстает.

Прошедший год показал, что Россия снимает около 120–130 полнометражных картин в год – это не считая документального кино, не считая короткометражного кино и так далее. Россия по-прежнему чемпион по числу международных фестивалей. Ни один фестиваль, который ежегодно проводится в России, в этом году не был отменен. Да, может быть, представительство стран сократилось, но в подавляющем большинстве случаев это не по политическим причинам, не из-за политической позиции тех или иных кинематографистов, а просто в силу очень сложной логистической ситуации, отсутствия авиарейсов. Киносотрудничество между разными странами идет прежними темпами, оно почти никак не пострадало. Попытка так называемой отмены российской культуры закономерно потерпела крах. Отменить культуру нельзя. По-прежнему к нам в очередь выстраиваются режиссеры, актеры. Они приезжают в Россию, несмотря на всевозможные препятствия как политического, так и не политического характера. Недавно в Москве завершился фестиваль фильмов Латинской Америки и стран Карибского бассейна, который затем переехал в Санкт-Петербург и целый ряд других городов. Очень интересный фестиваль: участвовало 11 стран, 15 полнометражных картин было показано – лучшее, можно сказать, что производила Латинская Америка в сфере кино в последние годы. Хочется сказать большое спасибо «Москино», которое готовило этот фестиваль – очень продуманный и очень художественно богатый. И таких фестивалей страновых, региональных в России проводится великое множество. Сейчас практически любой областной центр считает своим долгом проводить свой региональный фестиваль.

Еще запомнилось на протяжении последнего кинематографического года то, что российские фильмы по-прежнему участвуют в кинематографических фестивалях, их география, можно сказать, не сократилась.

– Как Вы оцениваете деятельность Никола Пашиняна на посту премьер-министра Армении?

– Я оцениваю деятельность Пашиняна на посту премьер-министра Армении крайне отрицательно. Притом что я не являюсь гражданином Армении, жителем Армении, я просто удивлена, почему этот персонаж несколько лет находится на высшей государственной должности. Я имею в виду даже не карабахскую проблему. В принципе после такой пассивной позиции по карабахскому вопросу в нормальной ситуации правительство, естественно, должно было поменяться. Пашинян продемонстрировал полную импотенцию и неумение решать вопросы за столом международных переговоров. И в том, что в период его управления государством случилось то, что случилось – большая доля его вины. Не только его одного, но тем не менее он олицетворяет в данном случае государственную власть Республики Армения. Конечно, понятно, что давать оценки должны граждане Армении, но у нас тоже есть своя позиция, поскольку Армения нам не чужая и Россия принимает участие как посредник в данном случае между армянской и азербайджанской сторонами, в частности в карабахском вопросе, да и не только в карабахском.

Конечно, для России имеет значение в том числе и то, что Пашинян пришел к власти в результате антиконституционного переворота. Переворот, совершенный Пашиняном, абсолютно не пошел на пользу Армении. Армения – надежный союзник России, который всегда пользовался российским покровительством, российской защитой, – начала все более и более отдаляться от России, начала ставить под сомнение союзнические обязательства. Армения под руководством Пашиняна заняла очень двойственную позицию. Это не какое-то разумное лавирование государства, которое находится на пересечении геополитических интересов разных стран. Нет, это именно четкий вектор в сторону либерально-евроатлантического мира, и, конечно, это Армении никогда не было свойственно. Кто бы Армению ни возглавлял, какие бы политические силы ни находились у власти в Армении на протяжении последних 30 лет, то, что было неизменным – это хорошие отношения Армении с Российской Федерацией. Взаимно комплиментарная политика, соблюдение договоренностей, исторически пророссийская ориентация экономики – это направление нужно поддерживать.

Распродажа Армении оптом и в розницу в пользу западных капиталистов началась не при Пашиняне. Тем не менее Пашинян, придя к власти, эту тенденцию не остановил, а, наоборот, усугубил. И Армения, даже безотносительно того, какую позицию в данном случае занимает Россия, как государственное образование теряет субъектность. Сейчас кратно усилилось турецкое влияние – и на Армению, и на Азербайджан. Многие внешнеполитические успехи Азербайджана связаны с активной наступательной позицией Турции. Азербайджан пользуется полной и всеобъемлющей турецкой поддержкой – и политической, и дипломатической, и ресурсной. Конечно, и сам Пашинян продемонстрировал полную неспособность отстаивать интересы своей страны, полную неспособность формулировать государственные приоритеты. Процессы, происходящие на постсоветском пространстве, очень похожи, потому что они имеют одинаковую природу.

– Расскажите, пожалуйста, о Ваших дальнейших планах.

– Есть такое выражение – «делай, что должно, и будь, что будет». Есть политическая партия, в которой я отвечаю за расширение внешнеполитических контактов. Я и дальше буду работать над тем, чтобы мировое коммунистическое движение было единым, буду расширять, укреплять контакты Объединенной коммунистической партии с левыми, коммунистическими и рабочими партиями других стран. Буду вовлекать людей, политические силы, общественные организации в движение за социальную справедливость внутри нашей страны и на международной арене. Конечно, я буду работать и в профсоюзе «Новый труд» – развивать его, заниматься защитой прав нового пролетариата.

– А какие у Вас личные планы?

– Личные – написать пару-тройку книг за ближайший год, тем более что многие книги уже фактически написаны, их нужно только собрать, структурировать. Надеюсь, что в следующем году можно будет презентовать сразу несколько книг моего авторства. О чем – не скажу. Пока сюрприз.

Кроме того, мы хотим поучаствовать в организации очередного XX Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Где он пройдет, пока еще официально неизвестно, но по моим данным – в одной из латиноамериканских стран.

– Большое спасибо за интересное интервью!

Беседу вела Мария Коледа