Марьяна Наумова: Буду выполнять свою работу до победы!

– Марьяна, расскажите, пожалуйста, о себе.

– Обо мне вкратце: 24 года, родилась в Старой Руссе, живу в Подмосковье, училась в РГГУ, факультет международных отношений. С 7 лет занимаюсь спортом – сперва спортивной аэробикой, потом с 9 лет – пауэрлифтингом. На моем счету много мировых рекордов в тинейджерах, я – лицо обложки крупнейшего журнала по пауэрлифтингу Powerlifting USA, 4-кратная чемпионка мира по пауэрлифтингу (и в тинейджерах, и среди взрослых), мой лучший результат – жим 150 кг – показан в 2015 году на турнире «Арнольд Классик» в Огайо, США.

С 2022 года я ведущая гуманитарного проекта «Мы живы» на «Первом канале», военный корреспондент в зоне СВО.

– Вам наверняка часто задают вопрос: почему хрупкая девушка выбрала именно пауэрлифтинг? Это влияние Вашего отца?

– Да, конечно. А так – попробовала из любопытства. В десять лет поехала с папой на соревнования, он мастер спорта международного класса по пауэрлифтингу. Посмотрела – понравилось, поболела за папу и потащила его в тренировочный зал. Легла под штангу и выжала 20 килограммов четыре раза. На следующий день пошла в спортзал и начала тренироваться.

– Когда Вы поняли, что хотите заниматься журналистикой и работать на телевидении? Как пришли в эту профессию?

– Журналистика всегда меня интересовала. Я в школьном возрасте закончила курсы журналистики при «Аргументах и фактах», вела соцсети, блог на сайте «Эха Москвы», иногда публиковалась как колумнист, например в «Русском пионере». Мои публикации были отмечены, и меня приняли в Союз журналистов России.

В начале 2022 года мне поступило предложение от одной из крупнейших фитнес-сетей стать лицом этой сети, участвовать в рекламной кампании, ездить по России, открывать новые клубы. Обязательным условием было продолжение спортивной карьеры. Хотя сумма была предложена очень и очень солидная, я взяла время подумать. Возвращаться в спорт наперекор своим мечтам мне не особо хотелось.

В феврале началась СВО, в марте случилось то самое обращение Арнольда Шварценеггера к россиянам с критикой СВО и действий российского правительства и мой ответ на него, в котором я напомнила «Терминатору» о погибших детях Донбасса и о том, что он не ответил на письма детей, которые были мною переданы ему при личной встрече в 2015 году. Потом поступило предложение от «Первого канала» стать военным корреспондентом и лицом проекта «Мы живы», которое я с удовольствием приняла.

Вот уже два года этот проект не просто моя работа, а моя жизнь. Я счастлива, что дождалась того, о чем мечтала.

– Общаетесь ли Вы сейчас со Шварценеггером? После Вашего видеообращения к нему какая-то реакция последовала с его стороны?

– После того как я передала ему письма детей Донбасса, не последовало абсолютно никакой реакции, хотя он сказал, что будет работать над этим. Мы с ним лично знакомы. Я понимаю, что Арнольд как человек системы не может, наверное, иметь другого мнения, но надеялась, что хотя бы из уважения прочитает. Поэтому и захотелось записать к нему обращение, которое внезапно разошлось по всему миру. От самого Шварценеггера ответа не было, но мое обращение было, мне кажется, во всех западных СМИ. У меня журналисты из Германии, Франции, даже из его родной Австрии брали интервью.

– Вы довольно рано политизировались, состояли в молодежном крыле КПРФ. Что послужило фундаментом для этого?

– Я за справедливость, за равные возможности для всех. Это возможно только в государстве, стоящем на левых позициях, как их ни называй – коммунизм, социализм, даже чучхе, – опора на свои силы. Я против капитализма как устройства мира. Я до сих пор состою в молодежной организации – ЛКСМ, Ленинский коммунистический союз молодежи.

– Вы бывали в Армении? Как Вы относитесь к тому, что там происходит? Как относитесь к Пашиняну и тому, как он поступил с Нагорным Карабахом – Арцахом?

– В Армении я не была, в Карабах пыталась попасть, но как-то не сложилось. Глава армянского землячества Химок как-то планировал организовать мне такую поездку, когда я была спортсменкой, но что-то не получилось. В целом у меня нет какого-то сложившегося мнения на эту тему, я не хотела бы ее комментировать.

Могу сказать, что эта проблема, как и многие другие, следствие развала СССР, искусственного раздувания и нагнетания конфликтов, чтобы отвлечь население от проблем, от несправедливости, от неправедного распределения прибылей и доходов, причем со всех сторон. Я слышала, что сама Армения многие годы не признавала официально Карабах, не вкладывалась туда, не инвестировала в него. Возможно, если бы это было с самого начала, то и итог был бы другой. Думаю, что Россия должна реально поддерживать свое влияние на всей территории бывшего СССР, вкладываться не в коммерсов и элиты, а воспитывать молодежь через образование, через культуру, через вузы, в том числе военные. Но скорее всего время упущено. Сейчас вокруг куча более состоятельных стран, которые могут интереснее вложиться в молодежь, развернуть ее к себе – это и Турция, и Иран, и, конечно, Америка и ее союзники. У России осталось очень мало реальных путей вернуть свое влияние, но оно есть и нужно работать в этом направлении. В любом случае это будет очень сложно.

Пашинян пришел во власть несколько лет назад. До этого там были вполне лояльные России правительства, но непонятно, что мы делали там в то время, если в результате это привело к охлаждению отношений между союзниками.

Можно провести много параллелей с Украиной – пока мы торговали газом и иными ресурсами, наши противники работали с молодежью грамотно и целенаправленно, воспитали и «перепрошили» всех тех, кто сейчас в рядах ВСУ и нацбатах воюет с нами.

– Вы с 2014 года поддерживаете Донбасс. Расскажите, пожалуйста, почему Вы приняли такое решение еще тогда, в 2014 году?

– Это было летом 2014 года. Я увидела репортаж о скором начале учебного года на Донбассе и поняла, что не могу оставаться в стороне и должна помочь детям. Первое сентября – это всегда праздник, банты, школьные линейки и первый звонок. Так было у меня и у моей маленькой сестренки. Так должно быть у всех детей. В 2014 году мы вместе с отцом загрузили наш старый джипчик гуманитаркой – тогда еще не было никаких телеграм-каналов и помощь приходилось собирать через «ВКонтакте», через личных знакомых. Это были деньги из семьи, от друзей, подписчиков. Я помню, что мы закупились спортивным оборудованием, канцелярскими принадлежностями и на своем старом джипе отправились в прифронтовые районы Донецка. Тогда я тоже выбирала самые обстреливаемые районы. Я просто читала новостные сводки, видела, где идут обстрелы, и ездила именно в эти школы. На тот момент школы Донбасса работали, дети периодически спускались в подвалы. Помню, как мы с детьми проводим открытый урок физкультуры – я им рассказываю о спорте, общаемся на эту тему. Потом звучит сигнал тревоги – и мы спускаемся в подвал. Помню, в прифронтовой окраине Горловки, после того как я уехала, дети мне начали писать во «ВКонтакте»: «Марьяна, очень хорошо, что ты уехала! Буквально только ты отъехала – начался плотный обстрел, мы сидим в подвале школы уже второй час». Я должна была сделать это. Потому что на Донбассе – наша земля, наши люди, наш народ. Я не могла не поехать.

– По Вашему мнению, почему России пришлось начать СВО?

– Если говорить глобально, то в оценках причин СВО я вполне согласна с президентом. Страны Запада многие годы вели политику, которая лишь казалась мирной и демократической, а на самом деле была направлена на ликвидацию России, на контроль над нашими ресурсами и территорией, над внедрением в нас и в нашу молодежь чуждых ценностей, которые также были направлены на деморализацию и на развал нашей страны изнутри. И все это накладывалось на полную бездарность внутренней политики, на развал образования, на полное упущение работы с молодежью. Были сняты сотни антисоветских фильмов, написаны тысячи антисоветских книг, это все внедрялось в школу, в СМИ. И привело это не к тому, к чему ожидали – не к ненависти к СССР, а к деморализации, к тому, что, как говорится, «целились в Совок, а попали в Россию». Молодежи прививалось чувство вины за прошлое, что наша страна ни к чему не пригодна, что это просто бензоколонка, а весь западный мир – лучше, чище и честнее, что в нашем прошлом не было ничего хорошего. Это и привело к тому, что мы наблюдаем вокруг.

Россия была вынуждена начать эту спецоперацию, потому что было упущено время, когда эти вопросы можно было решить иными путями, при прямом обмане западных стран. В любом случае конфликт бы начался, рано или поздно нас попытались бы уничтожить, напрямую силами НАТО или руками той же Украины и прочих буферных стран.

– Расскажите, пожалуйста, о Вашей деятельности в Донбассе до СВО.

– В основном занималась гуманитарной деятельностью, ездила на Донбасс как известная спортсменка, чтобы поддержать детей Донбасса. Приезжала в школы, привозила гуманитарную помощь, спортивные товары, проводила соревнования по русскому жиму. Вообще внимание, обычное человеческое общение, тепло значат больше, чем какие-то подарки. Конечно, детям радостно получить сладкие подарки, а взрослым – просто внимание, просто общение, и возможно, в моем образе такой фронтовой Снегурочки они видели вот эту Россию, которая пришла, которая их не бросила, которая их не забыла.

– Что лично для Вас изменилось после начала СВО?

– После начала СВО изменилась, безусловно, моя жизнь, моя судьба, моя работа. Я большую часть времени из этих двух лет провела на Донбассе, совершенно в других заботах и проблемах, нежели у меня были раньше.

Но война становится войной, а не картинкой тогда, когда она приходит лично к тебе, когда ты теряешь друзей и близких. Я начала терять друзей с 2015 года, большой трагедией для меня была гибель Бати, Александра Захарченко. Поэтому СВО стала лишь продолжением этой войны и моего внутреннего состояния.

– Каков Ваш прогноз – что будет дальше и чем это все закончится?

– Будет трудно, страшно и кроваво. Так, как раньше – не будет никогда. Будет намного лучше тогда, когда мы победим и после этого построим себе самое лучшее, справедливое государство. Как сказал президент на Русском Соборе, «Русский мир – это достойная справедливая жизнь для русских людей».

– С какими основными проблемами сейчас сталкиваются освобожденные нами территории?

– Проблем много. Какие-то решаются, какие-то не очень. Многое зависит от конкретного региона, конкретного населенного пункта, конкретного руководителя. Конечно, это в основном бытовые проблемы людей, которые на третьем году СВО надо было давно решить – это и документы, и выплаты, и пенсии-зарплаты, и ремонт жилья и коммуникаций. Заметьте: я не говорю про войну и обстрелы – это в компетенции военных.

В домах до сих пор много одиноких забытых стариков – надо срочно решать их проблемы и дать им возможность достойно жить. Дети – на дистанционном образовании в условиях отсутствия нормального интернета, ноутбуков и связи. Нагнать потом очень сложно, растет целое поколение без нормального образования – это надо срочно решать. Есть много других пока нерешенных вопросов.

– Что Вы думаете по поводу террористических актов со стороны Украины в отношении наших журналистов, общественных активистов и объектов гражданской инфраструктуры? Для чего они это делают? В чем конечная цель?

– Конечная цель – конечно же запугать, создать ощущение незащищенности. С какой-то стороны они этого добились, ведь на новых территориях очень сложная обстановка, люди с трудом идут на контакт – боятся мести и угроз. Я знаю, сколько усилий прикладывают наша армия и ФСБ для предотвращения терактов. Очень много делают и сотрудники МВД, Росгвардии. Спасатели под обстрелами тушат пожары, вытаскивают людей из завалов. Скорая помощь выезжает на любые вызовы. Работают коммунальные службы городов. Да и врачи в поликлиниках и больницах, школьные учителя, воспитатели детских садов при всех ужасах обстрелов продолжают свою работу. Спасибо им всем за это!

– Вы посещали страны Ближнего Востока. Расскажите об этом, пожалуйста.

– Я приезжала в Сирию и до начала военных действий, и после – уже осознанно. В Сирии, где продолжается война, есть два параллельных мира. В нескольких километрах от района, где идут бои, расположен город, где рождаются и растут дети, играют, ходят в школу и мечтают о мирном будущем. Именно они и нуждаются в поддержке. Мне тяжело видеть людей, которые живут в разрушенных домах без воды и электричества. Иногда им нечего есть. Мне там некомфортно, но иначе уже не могу жить, ведь есть те, кто нуждается в моей помощи. Для этого я и ездила на Ближний Восток.

– Вы написали письмо Башару Асаду. Удалось пообщаться с ним лично?

– К сожалению с Асадом я так и не встретилась. Меня приняла Асма Асад, супруга президента. Мы пообщались, я передала подарок президенту от моего деда – военные командирские часы. Асма настоящая леди – занимается гуманитарными вопросами, пока ее муж занимается военными делами.

– Существует мнение, что с Белоруссией наши взаимоотношения в дальнейшем могут перерасти в объединение территорий наших стран. Насколько это возможно?

– Беларусь и Россия и так практически одна страна, но при этом многое в братской Белоруссии справедливее, честнее, многое делается для людей. Там сохранены заводы, села. Если и объединяться, то сохраняя самое лучшее в обеих странах.

– Что Вы думаете по поводу раздела Украины между Россией, Польшей, Венгрией и Румынией? Насколько такой вариант возможен?

– То есть я должна радоваться, что какой-то город или район отойдут другим странам? Мой дед, Наумов Павел Осипович, в составе пограничных войск защищал границу где-то на Западной Украине. Почему я должна радоваться и вообще думать, что эти земли отойдут какой-то Румынии или Польше? Уверена, если бы мы вели правильную политику, то весь бывший СССР остался бы общим регионом, не знаю, как бы он назывался сейчас – Россией или СССР-2, но только мы сами виноваты в том, что нас всех смогли растащить, перессорить, натравить друг на друга.

– Как Вы думаете, если в Америке к власти придет Трамп, ситуация на Украине от этого изменится?

– Конечно, мы должны учитывать, кто и где у власти, и делать какую-то коррекцию своих позиций. Но я думаю, что ситуация на Украине изменится только в том случае, если мы сами станем сплоченнее, сильнее, а главное – наше общество станет справедливее.

– Зеленский сменил главу ВСУ Залужного на Сырского, которого в рядах ВСУ называют «генерал 200» или «генерал отступление», винят в провале ряда операций. Повлияет ли это на ход СВО?

– Вообще не слежу за подобными новостями, не читаю эти посты в телеге и не участвую в подобных обсуждениях. Потерь очень много с обеих сторон, везде – это русские мужики и парни, которые должны были жить и умножать нашу общую нацию, растить детей и жить, а сейчас мы так легко говорим про «200», «300» и так далее. Это большая трагедия, и от перемены Залужных, Сырских и т.д., я думаю, ничего не изменится. Тасует их наверняка не Зеленский, а вышестоящие «товарищи».

– Много ли Вы знаете женщин на войне?

– Знаю немало: от журналистов – Надана Фридрихсон, Кристина Мельникова, Карина Басок, Катя Катина (к сожалению, несколько лет назад Кати не стало) – до большого количества военнослужащих. Я была знакома с Ольгой Качурой («Корсой»), моя подруга – лейтенант Аня Илясова, замполит мотострелков, в боевых частях огромное количество девушек-медиков, я много раз делала о них репортажи. Очень много женщин Донбасса в рядах ополчения с 2014 года, в основном это медики и санитары, в госпиталях и на передовой. Это абсолютно естественный выбор – защищать свою землю, помогать своим мужчинам. Я горжусь, что и сама работаю среди таких людей, являюсь частью героического народа.

Зачастую жизнь в прифронтовых селах и городах даже намного сложнее работы военнослужащего, которая может проходить и не на передовой. Как раз в прифронтовых районах в основном остались женщины, молодые и пожилые, с детьми и одинокие. У многих из них погибли или остались инвалидами мужчины. Вот эти женщины – абсолютные герои, но это слово тут, наверное, очень пафосно и неуместно. Это очень трагические судьбы. Русские люди безусловно заслуживают другой судьбы и лучшей жизни. Я стараюсь показывать этих людей в своих репортажах, стараюсь им помочь и сделать их жизнь чуточку легче.

– Женщине на войне тяжелее, чем мужчине?

– На войне всем тяжело. Чисто бытовые женские проблемы – это абсолютная мелочь, приспособиться можно ко всему.

Война – это страшные лишения, это страшная нагрузка, это горе, это потери. Там тяжело всем. Наиболее тяжело на войне мирным людям, которых это касается в первую очередь и которые не защищены ничем – ни статусом, ни достойной зарплатой, ни страховкой, ни медициной, ни тылом, куда можно уехать. Тем мирным, в чьи города и поселки эта война пришла и живет там уже много лет.

– Скоро 8 марта. Чего бы Вы пожелали женщинам в это непростое время? Дочерям, сестрам, матерям, женам, которые ждут своих героев, помогают в тылу и на фронте?

– Всем мамам, девушкам, женам и детям – дождаться своих мужчин, воинов.

– Чем Вы сейчас занимаетесь и какие планы на будущее?

– Прямо сейчас я работаю под Донецком, недавно вернулась с Луганщины, работала в Рубежном, в Северодонецке, в Кременском районе. Думаю, что буду выполнять свою работу до победы и далее. Журналистика – это четвертая власть. Мы должны помогать простым людям достучаться в двери остальных трех ветвей, помогать доносить людские проблемы, рассказывать о людях, работать на будущее страны. Этим я и планирую заниматься. Также я регулярно провожу встречи с молодежью в школах, в вузах, ездила в патриотические клубы Белоруссии, участвую в молодежных форумах. Я считаю важным доносить правду и свое мнение до своих ровесников. Если не я, то кто?

В дальнейшем, когда приобрету необходимые знания и опыт, планирую идти в большую политику.

Беседу вела Мария Коледа