Архиепископ Микаэл Аджапанян: То, что происходит с нами – это национальный инфантилизм. Но выход есть

– Бог в помощь, србазан! Вы утверждали, что Арцах нами утерян. В этом поколении или навсегда?

– Храни вас Бог! Насчет «навсегда» я сказать не могу, мы теряли Арцах и после революции. Но, анализируя историю последних ста лет, высока вероятность, что навсегда.

– Точно так же евреи теряли свои земли. Но по прошествии веков они вернулись в Иудею. И сохранились они благодаря Торе, соответствующей Ветхому Завету. Мы в своей вере основываемся на Новом Завете, гораздо более гуманном. Мы сможем удержать в себе историческую память?

– Безусловно. Если оставаться верными нашей Церкви, то мы сможем не только сохранить себя, но и развиваться и вернуть утерянное.

– Чего нам не хватает, чтобы оставаться верными Церкви и христианству, когда Бог в помощь? Нравственность? И только ли?

– Разве нравственность – это мало? Необходима верность армянской христианской сути, которая требует высоких нравственных ценностей. Если ты верен армянской христианской сути, то безнравственным ты быть не можешь. А если ты безнравственен, то это значит всего лишь то, что ты не верен христианской сути и от тебя нет никакой пользы ни для народа, ни для Церкви.

– Как можно совмещать в себе верность христианству и доброе отношение к другим, кто не относится к нашей Церкви? Это не означает некоторое высокомерие к тем, кто сделал не тот выбор? Как бы мы избраны Богом, а другие?

– Высокомерие исключено в принципе. Мы должны быть нацелены на то, чтобы раскрыть свою сущность, отбросить то, что мешает проявлению себя как христианина. Не уходя в пафос, просто быть хорошим человеком, верным выбору предков. Мы, к сожалению, считаем себя хорошими, хотя таковыми не являемся. У нас неверное представление о себе, мы находимся в плену стереотипов, притом не столько навязанных, сколько уже укоренившихся внутри нас. Не будь этих стереотипов, мы бы не поддались революции. Сперва эйфория, потом намеки на несчастную судьбу. Мы как бы хороши сами по себе, по факту рождения, но вокруг... Но дело не в судьбе – дело в нас. Мы могли бы стать самым сильным народом в регионе, и это было нам дано Господом. 300.000 кв. км – разве этого мало? Но мы все потеряли, и теперь надо постараться не отдать последние 30.000 кв. км.

– Как в нас образовалось это самомнение? Мы такими родились или была проделана определенная работа?

– Понятно, что получилось не сразу. Образовавшись давно, этот комплекс углубился за годы советской власти, когда паства осталась без пастыря, разрушались церкви, преследовались священники. И люди стали вольны создавать о себе неверное представление и верить неверным представлениям о себе. Когда уменьшаются обязанности – нарастают права. Когда мы говорим о том, что мы – наследники первого христианского государства, мы это воспринимаем как право, но не как обязанность. В то время как христианство – это обязанность следовать христианской нравственности, соответственно делать все для этого. А не, провозгласив себя первым, отстать от других.

– Вы говорили, что мы эмоциональны, в том смысле что эта эмоциональность не дает нам взглянуть на события глубже. Радоваться победам армянских спортсменов тогда, когда сдан Арцах.

– Я как-то говорил об операции «Немезис», когда были наказаны организаторы геноцида в Османской империи. Она была воспринята слишком эмоционально, как будто было сделано большое дело, в то время как масштаб преступлений и возмездие несопоставимы. Более того, Западная Армения была утеряна. Получается, что мы можем довольствоваться малым, утеряв большое, в нашем случае – огромное. Да, победа спортсменов радует, их нужно поблагодарить, но это не замена утерянному Арцаху. Получается, что это ничего, что мы потеряли Арцах, зато наши спортсмены побеждают турок в спорте. Эмоциональность приводит к инфантильности. Вряд ли вам удастся обрадовать серьезными вещами ребенка – допустим, многотомной энциклопедией. Он гораздо больше обрадуется книжке-раскраске или игрушке. Эмоциональность инфантильна, и то, что происходит с нами, я бы назвал национальным инфантилизмом.

– Вы говорили, что все боятся войны тогда, когда она уже идет. И мы готовы жертвовать Родиной, но не своими жизнями.

– Родина – это наша всенародная собственность, не индивидуальная, а именно всенародная. Это духовная ценность, безусловно, материализованная. Любой народ, создающий государство, должен думать о своих территориях. Государство, которое желает жить только духовными ценностями – обречено. И понятие Родины – превыше собственной жизни.

– Однако с этим у нас сложности. Нам, к сожалению, стало свойственно пораженчество, о чем Вы говорили.

– Имея огромную территорию, мы постоянно уменьшались в размерах как государство. Почему? Причина одна – мы не работали, чтобы ее сохранить. Не хотели жертвовать чем-либо, не работали над тем, чтобы победить врага, когда он к нам придет, а когда он пришел – он смог легко нас победить, потому что мы были не готовы. И будь у нас армия – мы бы не сдали Арцах. Да, армией управлял Пашинян, наделенный статусом Верховного главнокомандующего, но армия призвана защищать Родину. И когда она сознает, что Пашинян вредит Родине, она должна решить эту проблему – так, как ее решают даже в африканских странах, так, как эту проблему периодически решала Турция, когда армия захватывала государственную власть. Даже Гейдар Алиев пришел к власти, захватив ее, назначив после себя своего сына. То есть армия должна иметь свои представления о защите Родины, а не отдавать ее по приказу сверху. В таких ситуациях не «Верховный главнокомандующий» обрекает армию на поражение, а армия свергает того, кто ведет ее к поражению.

– Тем не менее Вы говорили о том, что это сейчас невозможно.

– Да, это так. Нет армии, нет сознательного народа, способного на масштабное возмущение или на нормальные выборы. Для нас Родина должна стать превыше шкурных соображений, но этого пока нет. Я говорил, что, особенно после обретения независимости, в которую мы не вкладывали особых усилий, мы минимум на два поколения обречены жить во имя Родины, не задумываясь об увеличении личного богатства, а только и только об усилении своей страны. И такая жертвенность могла бы привести к тому, что следующие поколения уже могли бы жить в свободной и сильной Армении. Но никому не захотелось жертвовать сегодняшними благами ради будущих поколений. Всем захотелось стать благополучными здесь и сейчас, и потому имеем то, что имеем – слабенькую страну с согнутой спиной. Я говорю это с болью.

– Народ кинулся за собственным благополучием, презрев трудности на Родине. Не скажу, что успешно – асфальт можно стелить и здесь.

– Безусловно. Какой цели служит эмиграция с родины? Естественно, зарабатыванию денег, хорошей, в их понимании, жизни. Просторный дом, машина, кутежи. В Новом Завете «мамона» служит олицетворением богатства, от служения которому предостерегаются верующие: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24, Лук.). Эмигрировавших как бы не понимали на родине, но ведь нас, служителей Церкви, тоже не понимают! Я 36 лет служу нашей Церкви, из коих 34 – в Армении. Мне что, тоже эмигрировать?

– Нет, ни в коем случае. Теперь о том, что для того, чтобы иметь сильное государство, мы должны быть милитаризованы.

– Это неизбежно. И разве об этом должно говорить духовное лицо? Сюда входит и концепция «народ – армия», но не в том смысле, как это преподносится – формально, декларативно, что может только испортить дело. Эта концепция не означает, что каждый должен быть воином и стрелять из автомата. Даже дворник должен сознавать, что он своим трудом служит Отечеству и он так же важен для страны, как и воин в окопе. Это когда каждый на своем месте занимается служением – врач, учитель, рабочий, духовные лица – все. Дисциплинированно и преданно, презрев мирские блага. Это служение повсюду, и не только в армии.

– 30 с лишним лет назад Армению «посетил» капитализм. И тогда бизнес стал идеологией. Это как-то испортило нас или и до наступления капитала мы уже были достаточно развращены?

– Капитализм не означает священность денег, это всего лишь рыночные отношения, когда рынок определяет спрос и предложение. Но мы еще при социализме стали поклоняться богатству, провозгласив успешными тех, кто мог урвать свой кусок любой ценой. И вообще, нравственным можно быть в любой формации – и в капиталистической, и в социалистической, и в феодальной. Выбор человека не зависит от формации. Главное – любить Родину и Бога. Остальное приложится. Надо понимать, что не ты в центре Вселенной, в центре Вселенной – Бог, а на земле – Родина, и ради этих двух понятий человек и должен жить. А если живешь ради себя, то и получаешь то, что имеешь сегодня.

– Теперь об армии. Многие не хотят служить, но не только из боязни ответственности – состояние армии всегда вызывало вопросы, даже когда ее не разрушали сознательно, как сейчас.

– Тут проблема и нравственности, и организации. Они едины, и не надо их друг другу противопоставлять. Безнравственно оставлять армию в том состоянии, в котором она пребывает, и безнравственно избегать службы в армии. Армия не должна быть неорганизованной, коррумпированной, должны переродиться и армия, и те, кто должен в ней служить. У нас было 30 лет для решения этих проблем, но они были потрачены впустую. Армия превратилась в средство хорошей жизни, позволяющее делать деньги. Офицер зрил солдата как средство наживы. По тому же пути пошла и школа. Ученик стал источником наживы для учителя, заключенный – для надзирателя, больной – для врача. Как в этих больных отношениях могло состояться сильное государство? Если Церковь будет зрить паству как источник дохода, то ее просто не станет. Когда выясняется, что какой-либо священник сребролюбив, то обвинения обрушиваются на всю Церковь. Народ особенно строг к нравственности служителей Церкви и совершенно спокойно относится к нравственности других. Премьер противопоставляет Церковь народу, мол, сильная Церковь означает слабое государство, в то время как сила Церкви определяется преданной паствой, а сила страны – преданными гражданами, к чему призывает Церковь. Безнравственный гражданин не может быть преданным, он может продаваться, но не служить.

– Вы говорили, что у второго и третьего президентов не оказалось преданного окружения, которое могло бы сменить власть. Имеются в виду не слуги, а те, кто как бы служил идеям Родины во главе с экс-президентами.

– Это следует обсудить именно с человеческой точки зрения, без призывов к свержению сегодняшней власти. Я духовное лицо, а не политик. Я говорил о полном искажении человеческих отношений и безнравственности. Как может человек, который обязан многим, если не всем, президенту, потом не оказаться рядом? Речь о преданности и верности, о полном отсутствии благодарности. Это все в нравственной плоскости. Армия была при этих президентах, при всех своих недостатках, победительницей, но генералы побеждавшей армии не проявили верности своим верховным главнокомандующим и легко перешли в лагерь проигравшего. И где здесь нравственность?

– Вы не видите в легко победившей безнравственности упущение Церкви?

– Церковь делала все возможное и невозможное. Она была фактически уничтожена в 1991 году, я не говорю о прежней истории. Видимой фигурой Церкви был только Католикос, в течение 30 лет власти не сделали ничего, чтобы Церковь была представлена в народе. Она не была представлена в каждом гражданине как сущность, как идеология, как институт со своим видением будущего. Получилось, что да, мы вас разрушали в течение 70 лет, а теперь восстанавливайтесь сами как можете. И Церковь восстанавливается, большими усилиями, иногда превышающими человеческие возможности. И сегодня это лучший институт в армянской действительности, нет другого более национального института, чем Церковь. И Церковь обращается со своими посылами к народу, но народу это не очень нужно. Народ не хочет служить – он хочет зарабатывать. Христианская нравственность, христианское восприятие действительности, образ жизни, философия – неприятны. И потому я утверждаю, что общество больно. Это не оскорбление – это диагноз. И сперва должно быть осознание болезни, чтобы ее можно было лечить. Лекарство – это правда. Истина у Господа, нам следует вернуться к нашей сути, к Господу и к любви к Родине. Надо осознать свою миссию. Армянин не может быть вором, не может обманывать, он должен следовать заповедям. То есть не быть тем, кто он сейчас.

Человек живет не только физической жизнью, воздаяние за грехи неизбежно, если вы не сумели их отмолить благими поступками. Даже неверующий должен жить христианскими ценностями и любовью к Родине. Если не живешь во имя Господа, то живи во имя будущих поколений. Не боишься Бога – хотя бы стесняйся перед людьми. Понятно, что и люди должны быть те, перед которыми стыдно за свои грехи. Но если вор пользуется уважением, если ему удается хорошо содержать семью и не подвергаться общественному презрению – то что это, если не болезнь общества?

И потому Пашиняну так легко удалось захватить власть. Он просто сумел использовать низменные страсти толпы, пообещав им прекрасную жизнь. И они поверили, и многие верят до сих пор. И доходят до того, что утверждают, что потеря Арцаха открывает новые возможности. Мол, то, что тратили на Арцах, теперь тратить не будем. Потратим на телесные услады.

– После землетрясения у нас пышным цветом расцвели секты. И многим кажется, что Церковь этому попустительствовала.

– Церковь тут вообще ни при чем, секты были допущены властью, и прежней, и нынешней. Понятно, что демократия предполагает свободу совести, но власть могла бы препятствовать проникновению в Армению иностранных миссионеров – разносчиков сектантства, что было вполне возможно. Но получилось так, что миссионеры с огромным иностранным финансированием, пользуясь обаянием денег, сумели проникнуть и начать разлагать и без того не очень сплоченное общество. Сегодня я могу сказать, что войну с сектантами Церковь выиграла, и не благодаря, но вопреки. Вопреки власти, вопреки общественному равнодушию, вопреки всему. Секты понесли поражение, но это не идет ни в какое сравнение с тем, которое понес народ, которое понесло общество. Та часть общества, которая составляет паству Церкви – победила. Но проиграли остальные. Я как епископ победил, но как гражданин – проиграл. И эта двойственность присуща многим, чтобы не сказать – всем. То есть дух тех, кто с Церковью – силен, но тело наше слабо. Церковь на международном уровне равна другим и испытывает с их стороны большое уважение, в отличие от государства, уважения к которому нет. Церковь с народом, но это не государство, они неравнозначны. Гражданин Армении, входя в другую Церковь, получает уважение как прихожанин Армянской Апостольской Церкви, но в светских институтах гражданин Армении подавлен поражениями.

– Србазан, Вы хорошо знаете светскую жизнь Давайте вообразим фантастическую ситуацию – Вы становитесь лидером страны. Что бы Вы сделали в первую очередь? Есть ли выход из этой ситуации?

– Нет того, что надо сделать в первую очередь, есть целый комплекс первоочередных задач. Это и армия, и образование, и здравоохранение, они должны быть изменены и поставлены на нравственную основу. Именно нравственность должна стать главным критерием изменений. Мы должны жить по христианским законам, согласно тем нравственным нормам, которые были приняты нами как первой страной христианства. Отмечу, что и служители Церкви подвержены соблазну, и это проблема не только Церкви, но и прихожан. Потому что они участвуют в подборе кадров, и народ должен отдавать все самое лучшее и в Церковь, и в армию, и во все институты деятельности государства. Если мы хотим жить как страна и нация в нашей сложнейшей ситуации – есть ли другой выход? Нам нужна предельная мобилизация сил на протяжении как минимум двух поколений. Только так мы победим и сохранимся как нация.

Беседу вел Арен Вардапетян