«Армения – духовная страна, куда можно войти только с чистой душой»

Жаль, что я не успела запечатлеть это мини-представление на фотообъектив. И это понятно: в следующее же мгновение Депардье был таким, каким мы обычно видим его с экрана: лицо, выражающее грубоватое благородство; во всей фигуре чувствуется настоящая мужская сила и обаяние. Не дожидаясь вопросов, Депардье сам начал разговор:

– Я приехал в Ереван, несмотря на недавнюю травму ноги после падения с мотоцикла. Я не мог не среагировать на столь благородное мероприятие, организованное Фондом развития армянской культуры. «Карот»… Он символизирует боль тех 7 миллионов армян, которые по воле судьбы вынуждены жить вдали от Родины. Я хорошо знаком с Жаном Семерджяном, посвятившим большинство своих картин геноциду армян 1915 года, прекрасно знаю и Шарля Азнавура, да и многих французов-армян. Но мне было интересно своими глазами увидеть то, о чем я знал только понаслышке или по рассказам.

– На пресс-конференции Вы говорили обо всем, что успели увидеть и услышать: Вас потрясла наша природа, армянские песни и даже армянские женщины… А еще Вы говорили о своих планах снять фильм об Армении…

– О, да! За три дня, проведенных в Армении, я успел влюбиться в нее. К тому же я заметил, что у армян очень развито воображение. У других народов, бывает, оно подстрижено, как газон, а тут такой всплеск, такие краски! Что касается музыки (я имею в виду народную), то вот что я понял: при всей мелодичности и как бы целомудренности, она очень страстна, хватает за душу. Если я действительно сниму фильм об Армении, то непременно озвучу его полюбившейся мне народной музыкой. Ну вот представьте: визуальное пространство с самого начала – зыбкая, дрожащая картинка, как марево – нечто ускользающее, туманное, неопределенное. Юноша, который живет во Франции и никогда не был на земле своих предков, приезжает в Армению. Он, не торопясь, кадр за кадром, проникается реальностью, которая должна обогатить его духовно. Гора Арарат, виноградники, и все это – в размыве – так, словно между зрителем и кадром протянута невидимая пелена…

– Столь яркая личность, как Вы, не могла не попробовать себя на режиссерском поприще. Что нового для себя Вы открыли на этом пути?

– Я бы сказал, что кино обладает эффектом рентгена. Высвечивает в человеке скрытое, сокровенное. Сегодня можно считать, что наступила эпоха монолога, который содержит в себе диалог, спор с самим собой. Вообще же я уверен, что невозможно объяснить, сыграть самое настоящее переживание. Можно лишь сделать попытку передать одну сотую истинных чувств. Каким бы профи ни был актер, он все равно импровизирует. Вообще же, если углубиться в эту тему, можно полностью отойти от реальности. Мы созданы из снов, а сны созданы из нас. Помните, как это было в фильме Годара «Безумный Пьеро»?.. У нас же в сегодняшнем кино есть такая тенденция - все объяснить, высветить, превратить в очередной товар.

– Все сказанное можно свести и к понятию любви?

– Да, конечно же. Хотя любовь – это торжество воображения над интеллектом. Это – данность, без которой нет жизни. Любовь – это лучшее, что могла придумать природа для мужчины и женщины…

– Вам знакомо чувство одиночества?

– … С годами глубже заглядываешь в себя. Одиночество – это тяжесть памяти, сознание того, что ты несешь ее один. Если бы мы были уверены, что кто-нибудь разделяет с нами эту тяжесть, в нас не было бы одиночества. По сути, мы все рождаемся и умираем в одиночку… Но иногда так хорошо убежать от себя как можно дальше, чтобы вернее вернуться. Вот для меня самое важное достижение – научиться держать паузу в разговоре с собой. Какое же это одиночество?

– Не раз бывает, когда люди искусства с легкостью переключаются на политику, становятся губернаторами или баллотируются в президенты…

– Вы не замечали, что современные авторитарные лидеры на экране часами могут рассказывать о том, как прекрасно живет страна, но смертельно боятся прямого вопроса из зала? Власть цинична, и ей все равно, что с вами будет потом. Всепроникающая идеологическая и политическая ангажированность меня только раздражает. Политики для меня – это виртуальные марионетки, которые ищут в политике не логику, а выгоду… Но меня занимает другой вопрос. Считается, что в любом обществе количество людей, способных самостоятельно принимать решения и рисковать, тех, кто является основой политической и предпринимательской элиты, – не превышает 10%. Меня смущают не эти 10%, а оставшиеся 90%... Есть очень толковые бизнесмены. Причем не к деньгам стремится умный бизнесмен. Он стремится к полному гармоническому тождеству усилий и результата. По жизни же кто-то выстреливает моментально, как пробка из шампанского, а кто-то зреет медленно, но верно, как хорошее вино, терпеливо ожидающее своего часа.

– Помимо работы в кино Вы всерьез занимаетесь виноделием: имеете обширное поместье, которое основательно засадили виноградниками. Да и вина Ваши известны во всем мире.

– В долине Луары я купил замок XII века, где и выращиваю отменный виноград. А какого потрясающего вкуса армянский виноград! Будь время, я бы испробовал все его сорта. Я повезу с собой армянское вино и буду смаковать его с друзьями. Вообще же, я люблю поесть и попить и совсем не обращаю внимания на диету, потому что диета – это еще одно средство улучшить аппетит.

– Как бы Вы охарактеризовали Армению французу, никогда не бывавшему здесь?

– Армения для меня - это все равно что страна Шамбала в Тибете. Это духовная страна, куда можно войти только с чистой душой. Для того, кто впервые оказался в Армении, она, как горное озеро после долгого восхождения на вершину…

Кари Амирханян, специально для «Ноева Ковчега»