Армяне в «деле Лаврентия Берия»

ТБИЛИСИ. СЕНТЯБРЬ 1955 ГОДА

Среди 44 соучастников Берия, дела которых были выделены в отдельные производства, значился и Н.А. Кримян.

Процесс по делу бывших министров государственной

безопасности Грузинской ССР А.Н. Рапава, Н.М. Рухадзе, заместителя министра ГБ республики Ш.О. Церетели, ответственных сотрудников НКВД–НКГБ–МГБ Грузинской ССР К.С. Савицкого, Н.А. Кримяна, А.С. Хазана, Г.И. Парамонова и С.Н. Надарая прошел в Тбилиси в сентябре 1955 года.

Кримян Н.А.

Никита Аркадьевич Кримян (Хримян) родился в 1913 году в городе Карсе в семье рабочего. Образование – среднее. Член ВКП(б).

В органах госбезопасности с 1931 года. В 1937-1939 гг. – заместитель начальника Следственной части НКВД Грузинской ССР, в 1939-1945 гг. – начальник Следственной части, заместитель начальника Управления НКВД по Львовской области, начальник Управления НКГБ по Ярославской области.

Из обвинительного заключения от 19 ноября 1955 года:

«В 1945 г. Кримян Н.А. был назначен наркомом государственной безопасности Армянской ССР. В 1947 г. за склоки и непартийное поведение Кримян был снят с этого поста и назначен с понижением на должность начальника УМГБ Ульяновской области.

В 1951 г. за незаконные аресты граждан, применение незаконных методов следствия, за преследование и необоснованные увольнения честных коммунистов в Ульяновской области с этой должности был снят и уволен из органов МГБ».

В 1951-1953 гг., вернувшись в Армению, Кримян работает начальником отдела кадров Министерства пищевой промышленности республики.

По обвинению в многократных нарушениях социалистической законности 25 сентября 1953 года Кримян был арестован и 19 сентября 1955 года Военной коллегией Верховного суда (ВКВС) СССР приговорен к смертной казни. 3 ноября 1955 года его ходатайство о помиловании Президиум Верховного Совета СССР отклонил, и 15 ноября приговор был приведен в исполнение.

* * *

Из протокола допроса Л.П. Берия от 24 сентября 1953 года:

«Вопрос: Вы и ваши подручные – Гоглидзе, Кобулов и другие добивались от И.Д. Орахелашвили (в 1931-1932 гг. 1-й секретарь Закрайкома ВКП(б). – М. и Г.М.) показаний на Серго Орджоникидзе. Это так?

Ответ: Я не знаю, чего они добивались. Мне это неизвестно…

Вопрос: Вам оглашается показание Гоглидзе:

«Указания Кобулову получить показания от арестованных на Серго Орджоникидзе мог дать только Берия…»

Ответ: Он показывает неправильно.

Вопрос: Вы говорите неправду. Вам оглашаются показания Савицкого:

«Мне лично Кобулов говорил, что ты не сумел добиться от Орахелашвили признательных показаний, а Кримян их добился… Берия очень высоко оценивает полученные Кримяном от Орахелашвили показания, чрезвычайно ими интересуется, знакомится с каждым протоколом допроса и сам дает указания по делу…»

Что можете сказать?

Ответ: Он говорит неправду».

Из обвинительного заключения:

«Один из сообщников Берия – бывший начальник внутренней тюрьмы НКВД Грузинской ССР, а затем заместитель начальника личной охраны Берия арестованный Надарая подтвердил применение пыток к арестованным и показал:

«В тюрьме арестованных избивали ремнями, веревками и палками… Нередко избивали до того, что они потом умирали. Организаторами всех этих издевательств над арестованными и жестоких избиений были Богдан Кобулов, Константин Савицкий, Никита Кримян и Хазан…»

В период работы Савицкого и Кримяна в НКВД Грузии к Гоглидзе и Кобулову поступали сигналы о допускаемых Савицким и Кримяном нарушениях законности, присвоении ими ценностей и вещей арестованных, об их совместном пьянстве, однако они оставались безнаказанными…

2 августа 1938 г. Кримяном была составлена справка на арест сотрудника трудколонии НКВД Грузинской ССР Петросяна А.Э. На основании этой справки Кобулов дал указание об аресте Петросяна».

Свидетель Петросян А.Э. на допросе 21 января 1954 г. показал:

«Следствие по моему делу вели бывшие работники НКВД Грузии Кримян, Савицкий… Они избивали меня кулаками, ногами, ременной плетью, заставили меня танцевать и всячески издевались, постоянно истязали так, что я не менее 30-35 раз терял сознание и избитый, в синяках и кровоподтеках доставлялся во внутреннюю тюрьму. Лично Кримян во время истязаний выбил мне кулаком четыре зуба, он же заставил меня лизать кровь на полу. Кримян и Савицкий требовали от меня признания и подписи в протоколе о том, что я готовился совершить теракт против Берия».

* * *

В архиве КГБ Армении фигурировал документ, подготовленный на подпись Кримяну, но им не подписанный и не отправленный. Надо думать, что без ведома министра ГБ такой документ на свет появиться не мог.

«Министру Государственной безопасности Союза ССР генерал-полковнику товарищу Абакумову В.С.

«Смерш» был арестован в Болгарии (София) и доставлен в Москву один из крупных руководителей партии «Дашнакцутюн» Тер-Арутюнян Гарегин Егишевич, известный под псевдонимом «Нжде».

Согласно Вашему приказанию, Тер-Арутюнян в ноябре 1946 г. был этапирован из Москвы в Ереван, и с 15-го ноября того же года следствие по делу ведется в МГБ Армянской ССР.

Во время допросов и в специальных заявлениях следствию Тер-Арутюнян предлагает свои услуги в деле создания в армянских колониях за границей массовой организации с задачей борьбы за отторжение армянских земель в Турции и воссоединения их с Советской Арменией. Для выполнения этой задачи Тер-Арутюнян просит передать его как болгаро-подданного болгарскому правительству, где он создаст условия для развертывания работы.

Учитывая популярность Тер-Арутюняна среди националистических элементов за границей, дашнаков, оппозиционно настроенных к «Загранбюро», и некоторых земляческих союзов, полагаем, что он сумеет осуществить свои предложения, используя также созданную им в ряде зарубежных стран националистическую организацию «Цегакрон» и аналогичную организацию «Тарон», основанную его соратником, профессором Асатряном Айком.

Прошу Ваших указаний.

Министр Государственной безопасности Армянской ССР полковник Кримян 4 января 1947 г. г. Ереван».

У шкурников шкура, как видно, в особой цене: скорее всего Кримян смалодушничал, не дав ход этому документу.

* * *

Отрывок из документальной повести бывшего чекиста Сурена Газаряна «Это не должно повториться»:

«Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта Чепцова приехала в Тбилиси для разбора дел ближайших приспешников Берия, особо отличившихся своими зверствами. К суду были привлечены: Рапава, Рухадзе, Церетели, Савицкий, Кримян, Хазан, Парамонов и Надарая. Восемь человек. Государственным обвинителем выступал Генеральный прокурор Союза ССР Руденко.

Суд начался 10 сентября 1955 года в Доме железнодорожника на Плехановском проспекте. Зал вмещал около 800 человек и всегда был набит до отказа. На суде выступало несколько десятков свидетелей, в основном пострадавшие в 1937 году и члены их семей…

Был вызван в качестве свидетеля и я.

К скамьям подсудимых арестованных приводили одного за другим. Рухадзе передвигался с трудом… Хазан, Савицкий и Кримян, одетые в хорошие костюмы, бодро прошли и заняли свои места… Первым заявление сделал Рухадзе… Кримян попросил затребовать из Армении какой-то протокол заседания бюро ЦК КП Армении, где, якобы, записано, что он, будучи наркомом внутренних дел Армении, в таком-то году поднял вопрос о реабилитации Егише Чаренца.

Председатель суда обратился к каждому из обвиняемых в отдельности и спросил, нет ли между ними и мною личных счетов.

– Нет, никто из подсудимых со мной никаких личных счетов не имел и не имеет, за исключением, пожалуй, Кримяна. Но я не знаю, можно ли считать личным счетом то, что я имею в виду.

– А что вы имеете в виду?

– Дело в том, что представший перед вами в своей омерзительной наготе Кримян вдобавок ко всему вор.

Председатель суда перебил меня:

– Вор?

– Да. Обыкновенный вор. И мародер. Чемодан арестованного им и забитого в первую же ночь плётками Левы Вермишева был потом обнаружен у Кримяна на квартире.

Я рассказал суду о нечистых делах Кримяна и добавил:

– К сожалению, чичиковские «мертвые души» еще не вывелись. Один из них – Кримян. Будучи работником НКВД Закавказья, он в какой-то артели, председателем которой был дядя Кримяна, числился как «мертвая» штатная единица и ежемесячно клал в карман зарплату. После того, как эти и другие материалы, о которых я вам доложил, были проверены и подтверждены, я добился увольнения Кримяна из экономотдела и поставил перед наркомом вопрос о привлечении его к ответственности. Из экономотдела его убрали, но к ответственности почему-то не привлекли. Кримян, узнав о причинах своего увольнения, разразился угрозами по моему адресу: «Я заставлю мать Газаряна заплакать!..» Я опускаю уличную, хулиганскую брань. Моя мать много и долго плакала. Шесть лет, с 1937 по 1943 год, она все время плакала и со слезами сошла в могилу. Это я и квалифицирую как личные счеты…

 Вот на трибуне светловолосая, с грустными глазами женщина. Она жена работника НКВД Осипова. Того самого, который присутствовал на суде, когда Военная коллегия «разбирала» мое дело. Теперь его жена Рахиль Осипова приятным грудным голосом рассказывала: «19 января 1938 года арестовали мужа. Пришли домой, перерыли всё…»

Через несколько часов после ареста мужа пришли за ней…

Рахиль Осипову допрашивал Кримян. Он вызывал ее каждый день. На столе, кроме книги «История ВКП(б)», графина с водой и стакана, ничего нет. На полу чемодан. Он выбирал хлысты из чемодана, мочил водой, подходил к ней и бил. Она падала, он обливал ее водой и снова бил. Потом садился на своё место и листал «Историю ВКП(б)». Дальше все повторялось…

Судебное разбирательство окончилось. Прокурор произнес обвинительную речь. Он потребовал высшую меру наказания для шести обвиняемых из восьми…

Выездная сессия Военной коллегии выехала в Баку.

Багиров и его прихвостни также понесли заслуженное наказание».

БАКУ. АПРЕЛЬ 1956 ГОДА

С 12 по 26 апреля 1956 года в Баку, в клубе им. Дзержинского, в открытом судебном процессе рассматривалось дело по обвинению Багирова М.Д. и пятерых бывших ответственных работников органов ГБ Азербайджанской ССР, в т.ч. Григоряна Х.И. и Маркаряна Р.А.

Все примыкающие к зданию клуба улицы во время суда были оцеплены конной милицией. Слушание проходило под председательством Генпрокурора СССР Р.А. Руденко.

Тень Багирова в судьбе армян

Мир Джафар Аббасович Багиров руководил органами госбезопасности Азербайджана (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД), был 1-м секретарем ЦК КП Азербайджанской ССР (1933-1953).

5 марта 1953 года, в день смерти И.В. Сталина, Багиров стал кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, а уже 6 апреля был освобождён от должности 1-го секретаря ЦК Компартии Азербайджанской ССР и назначен Председателем Совета Министров республики.

На пленуме ЦК КПСС, проходившем 2-7 июля 1953 года, обсуждался вопрос «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». С критикой в адрес взятого под арест министр МВД выступил Багиров, заявив: «Берия – это хамелеон, злейший враг нашей партии, нашего народа». Этот выпад, однако, его не спас. 7 июля постановлением пленума Багиров был выведен из состава ЦК КПСС и в тот же день – опросом – из кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС.

Его карьера закончилась 13 марта 1954 года: решением Комитета партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС Багиров был исключён из партии и тут же арестован.

* * *

На третий день по завершении июльского 1953 года пленума в Президиум ЦК КПСС на имя Г.М. Маленкова поступило заявление от члена КПСС Г.Т. Овнатанова, сотрудника Главсовзагранимущества:

«В связи с разоблачением презренного врага Берия считаю своим партийным долгом доложить Вам лично или кому Вы поручите о фактах, известных мне в отношении Председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Багирова М.Д. по работе в Баку, где я родился и проработал свыше 20 лет от рядового промыслового инженера до главного инженера объединения Азнефть».

Вслед за заявлением Овнатанов 31 июля 1953 года адресует Г.М. Маленкову пространное письмо. Приводим выборки из него:

«Багиров подавлял всякую мысль. Думать, иметь свое мнение никто не имел права. Все должны были говорить одно и то же: «хозяин сказал», «хозяин дал указание», «тов. Багиров считает» и т. д.

Руководящие работники трестов и промыслов вынуждались к обману государства. Вся система работ, созданная Багировым, толкала на преступление… Бакинская практика приписок стала общеизвестной… Нервозность обстановки доходила до истерик, которые закатывались Багировым на приемах, на бюро, на пленумах и др.

Вся деятельность Багирова пестрит беспримерными по наглости фактами устрашения работников вышестоящих организаций для достижения своих целей…

На 26-й общебакинской партийной конференции председатель счетной комиссии тов. Мартиросов при зачитке результатов тайного голосования перед чтением результатов голосования Багирова запнулся, т.к. нужно было прочитать: против «два». Багиров на глазах всей конференции начал кричать и ругать тов. Мартиросова. Конференцию тут же закрыли, и мы, делегаты, разошлись с тяжелым чувством. Вслед за этим начались поиски тех, кто осмелился вычеркнуть фамилию Багирова».

Гурген Томасович Овнатанов (1907–1988), бакинский армянин, с 1951 года, до перехода на работу в Главсовзагранимущество, трудился в качестве главного специалиста в Главном управлении Министерства нефтяной промышленности СССР.

* * *

Из справки сотрудников ЦК КПСС Яковлева и Борцова от 12 декабря 1953 года на имя секретаря ЦК КПСС Хрущева Н.С. «О беззаконии, царившем в Азербайджане в период руководства ЦК КП Азербайджана М. Багировым»:

«В 1951 г. т. Багиров лично дал указание т. Емельянову (министр ГБ Азербайджанской ССР. – М. и Г.М.) найти армянскую националистическую группу, в которую якобы входят замминистра лесной промышленности т. Егиазаров, министр пищевой промышленности т. Каркарян, замминистра торговли

т. Агабабов и работник МГБ т. Петросян. В июне 1953 г. т. Багиров вновь поднял вопрос об армянских националистах, когда на бюро ЦК обсуждался отчет о работе Кировабадского сельскохозяйственного института. Исходя из того факта, что в этом институте из 18 лаборантов было 14 армян, он сделал вывод, что это дело рук дашнаков, и тут же дал задание в двухмесячный срок вскрыть в Кировабаде националистическую организацию».

Махровая армянофобия лидера «братской» республики налицо.

Располагаем мы и письмом старого чекиста Якова Мхитарова-Мрачного, адресованным секретарю ЦК П.Н. Поспелову. В нем он пишет, что в 20-е годы Берия стал доверенным лицом председателя Азербайджанской ЧК Багирова и являлся хранителем утаенного от государства чекистского «общака» – драгоценностей, конфискованных у арестованных и расстрелянных.

Мхитаров-Мрачный утверждал, будто Берия был агентом контрразведки мусаватистского Азербайджана (партия «Мусават» была у власти в Демократической Республике Азербайджан с мая 1918-го по апрель 1919 года. – М. и Г.М.): «Секретным отделом АзГПУ в 1929 году было обнаружено личное дело Берия как агента, состоявшего на службе в мусаватистской контрразведке… Благодаря усилиям Багирова … Берия не только не был разоблачен, но им же стала усиленно распространяться версия о том, что «работал Берия в мусаватистской контрразведке по заданию большевистской партии».

О том, что Берия работал в мусаватистской контрразведке, бесспорно, знали Сталин, Орджоникидзе и Микоян. Но на большевиков ли он работал?!

Может статься, что этот «компромат» они держали в рукаве на всякий случай, а вдруг пригодится… И компромат пригодился, но уже Хрущеву.

Вызывает легкую усмешку запись в протоколе заседания Президиума ЦК КПСС от 29 марта 1954 года:

«Багиров проявлял особую заботу о благополучии Берия. По этому вопросу бывший начальник охраны Берия – Саркисов показал:

«…Когда однажды в 1942 году по поручению Берия я провожал на вокзал Багирова, уезжавшего из Москвы в Баку, то Багиров мне сказал: «От Коммунистической партии Азербайджана поручаю тебе охранять Берия бдительно…»

Видимо, Багиров чуял, что без Берия ему не удержаться во власти.

* * *

Из приговора ВКВС СССР от 26 апреля 1956 года по делу М.Д. Багирова, Т.М. Борщева, Р.А. Маркаряна, Х.И. Григоряна, С.И. Атакишева и С.Ф. Емельянова:

«Багиров, используя свой высокий пост в Азербайджанской ССР с целью расправы с лицами, могущими разоблачить преступную деятельность его и Берия, а также расправы с неугодными им лицами, в качестве сообщников для выполнения этих преступных замыслов привлек преданных ему и готовых выполнить любое его преступное указание ответственных работников НКВД Азербайджанской ССР Борщева, Маркаряна, Григоряна, Атакишева и Емельянова…

Зная о том, что ряд старейших большевиков-подпольщиков, активных участников установления Советской власти в Азербайджане, высказывал политическое недоверие врагу народа Берия в связи со службой его в мусаватистской разведке, Багиров дал указание об аресте… Арустамова Д., члена КПСС с 1904 года, Довлатова И., члена КПСС с 1906 года … Мирзабекяна Т.К., члена КПСС с 1907 года, Арзаняна М.Т., члена КПСС с 1905 года, Багдасаряна А.С., члена КПСС с 1907 года, Манучарова Н.В., члена КПСС с 1906 года … Овчияна Б.Н., члена КПСС с 1906 года…

Сообщники Багирова подсудимые … Маркарян, Григорян, выполняя вражеские указания Багирова, участвовали в фальсификации уголовных дел на старейших членов партии, ложно обвиняя их в тяжких государственных преступлениях, в результате чего большинство из них были расстреляны, а остальные умерли в местах заключения…

На основания изложенного ВКВС СССР … приговорила … по совокупности совершенных преступлений: Багирова М.Д., Борщева Т.М., Маркаряна Р.А., Григоряна Х.И. – к высшей мере уголовного наказания – расстрелу, с конфискацией всего имущества каждого».

И 26 мая 1956 года, ровно через месяц, в бакинской тюрьме всех их поставили к стенке.

Маркарян Р. А.

Рубен Амбарцумович Маркарян родился в 1896 году в городе Шуша в семье портного. В органах государственной безопасности с 1921 года. Генерал-лейтенант (1945).

Начальник областного отделения ГПУ по городу Степанакерт Нагорно-Карабахской области (1932-1934), начальник УНКВД Нагорно-Карабахской автономной области (1934-1935), заместитель наркома внутренних дел Азербайджанской ССР (1939-1943), нарком внутренних дел Дагестанской АССР (1943-1953). Уволен в 1953 году по возрасту.

* * *

Из Бутырской тюрьмы в адрес Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилова 30 марта 1956 года Р.А. Маркарян шлет слезное, многословное, почти на 30 страницах письмо:

«Я бы не беспокоил Вас, если бы не несправедливое отношение ко мне со стороны следственных органов…

За всю жизнь Берия я видел в своем кабинете до 1945 г. всего четыре-пять раз по служебным делам по 3-5 минут, а Багирова до 1943 г. тоже только в кабинете с участием моего наркома при служебных приемах… Зачем я должен отвечать за действия Б-Б, которые, как теперь вскрыла партия, были очень грязными людьми и занимались предательством. Мог ли я в 1937-1940 гг. подозревать, что они враги?..

Ниже я изложу, при каких условиях мне приходилось работать под руководством первого секретаря ЦК КП(б) Азербайджана Багирова, на которого директивными органами было возложено руководство работой НКВД… Всегда устно или письменно нам давали знать из Москвы, что все вопросы на месте нужно согласовать с Багировым и в центр нечего обращаться. Вот в таких условиях я 2-3 месяца работал в качестве врио наркома, а с февраля 1939 г. до августа 1941 г. – замнаркома. В августе месяце был прикреплен к войсковым подразделениям. Вместе с ними перешел в Иран, где находился 8-9 месяцев, выполняя разные боевые задания МВД СССР. Еще в 1939-1940 гг. мною лично был поставлен вопрос сначала перед Багировым, а потом перед Москвой о моем переводе из Азербайджана. Ближе сталкиваясь с ним по работе, я тогда убедился, что с этим человеком невозможно работать. Он считал себя «искушенным» чекистом и требовал больше арестов и больше суровости к советским людям и своим работникам…

Моя ли вина, что несколько лет я находился в подчинении врагов Б-Б, как и многие сотни др. работников органов, которые работают и сегодня. Десятки лет я трудился не для этих врагов, о предательстве которых я не знал, а только и только для Советской власти. Свыше 14 месяцев как я заключен в одиночную камеру Бутырской тюрьмы в ожидании смерти, хотя, повторяю, что такого сурового наказания я не заслужил…

Я не хочу умереть как предатель, как враг и вечно быть проклятым советским народом и моими родными. Прошу верить, что врагом советского народа я не был.

Прошу учесть, что я старик, инвалид с переломом позвоночника и по др. болезням. Со слезами на глазах обращаюсь к Вам перед судом с просьбой пощадить меня и не допустить, чтобы, искусственно включив меня в группу Б-Б, сделали врагом. До последнего вздоха я буду благодарен партии и советской власти за себя и своих детей. Повторно прошу извинить за беспокойство».

Признаться, ничего более о Маркаряне найти не удалось.

Григорян Х. И.

Хорен Иванович Григорян родился в 1902 году в селении Севакар Зангезурского уезда Елизаветпольской губернии в семье священника. В органах государственной безопасности с 1923 года. Генерал-майор (1945).

В 1943-1947 гг. – заместитель наркома внутренних дел Азербайджанской ССР, в 1947-1953 гг. – министр внутренних дел Армянской ССР. В 1953-м

назначен начальником Управления МВД по Еревану. В 1954 году уволен «по фактам дискредитации».

* * *

Стерло время и следы Григоряна. Известен лишь эпизод из его жизни.

25 сентября 1949 года ереванское «Динамо» принимало у себя лидера чемпионата страны московское «Динамо». На перерыв москвичи ушли понурыми: как-никак им три мяча забили, отквитали же они лишь один.

Ветеран армянской журналистики Цовак Амбарцумян, комментатор матча, вспоминал: «Перед вторым таймом я, по привычке, заглянул в комнату, где в перерывах обычно отдыхали ответственные лица республики. Не на шутку взволнованный Хорен Иванович Григорян, министр внутренних дел Армянской ССР, стоя навытяжку, замер у ВЧ – телефона правительственной связи. На проводе, как оказалось, был генерал Блинов, отвечавший в МВД СССР за ведомственные команды «Динамо». Министр Григорян побледнел и, положив трубку, с металлом в голосе, жестко бросил: «Придется как-то выкручиваться, иначе будут большие неприятности».

Так ереванцы и «продули» москвичам со счетом 3:4, позволив им продолжать гонку с ЦДКА за титул чемпиона СССР.

Сумбатов-Топуридзе Ю.Д.

По «делу Берия» 15 июля 1953 года в возрасте 64 лет был арестован генерал-лейтенант Ювельян Давидович Сумбатов-Топуридзе, полуармянин-полугрузин.

Член РСДРП с 1905 года, меньшевик, в 1918-м вступил в Красную Армию, воевал на бронепоезде «Карл Либкнехт». С 1920 по 1927 год – сотрудник ЧК и ГПУ Азербайджанской ССР. Поработав пару лет на таможне, перевелся в ГПУ Грузинской ССР, где и сблизился с Берия. С июля 1933-го он вновь в Азербайджане: в течение четырех с половиной лет занимал пост председателя ГПУ, начальника Управления НКВД, наркома внутренних дел республики. Входил в круг приближенных Багирова. Почти 10 лет возглавлял хозяйственную службу НКВД СССР. С 1947 года по день ареста работал зампредсовмина Азербайджана.

На допросе Сумбатов-Топуридзе честно признался: «Жену Берия я любил как сестру, знал их сына и посещал квартиру Берия, главным образом, потому, что был в очень хороших дружеских отношениях с семьей Берия, которая относилась ко мне также хорошо».

Скорее всего, выгораживая Берия, он чернил Багирова, который на заседании ВКВС СССР ответил ему тем же: «Я ознакомился с предъявленными мне документами и по существу их могу сказать только одно: Сумбатов представляет собой матерого старого врага партии и Советского государства».

А еще, в декабре 1955 года с диагнозом реактивный психоз Сумбатов был помещен в тюремную психиатрическую больницу Ленинграда и решением ВКВС СССР был направлен на принудительное лечение. 29 августа 1960 года дело было прекращено по причине его смерти.

АРУТИНОВ: «БЕРИЯ ЗАГУБИТЬ МОГ ЛЮБОГО…»

На том июльском 1953 года пленуме вслед за М.Д. Багировым на трибуну поднялся Г.А. Арутинов, 1-й секретарь ЦК КП Армянской ССР:

«Постановление Президиума Центрального Комитета по разоблачению авантюриста Берия и аресту его я считаю правильным ленинско-сталинским подходом к оценке поступков Берия, этого карьериста и человека, который любыми средствами мог бы совершить все против партии, против государства ради захвата власти.

В последние 7-8 лет я не встречался с Берия, но когда был в Грузии, я работал там в период, когда Берия работал секретарем ЦК и секретарем краевого комитета партии…

Берия к кадрам относился исключительно с точки зрения использования любого человека не в интересах партии, а для того, чтобы самому продвинуться выше к руководству…

Зная его карьеристские черты, когда я читал эти документы, меня брал страх. То же самое я почувствовал на Красной площади (имеются в виду похороны Сталина 9 марта 1953 г. – М. и Г.М.), когда вторым выступил Берия. Тогда я подумал, что, если он окажется в руководящей тройке, он обязательно потянется к власти. У него никакой партийности нет, нет никаких принципов в действиях, точно так же у него никогда не было такой преданности Сталину…

В отношении некоторых кадров. Известно, что Берия, будучи непартийным человеком, будучи непринципиальным, был настоящий атаман. К кадрам подходил с точки зрения личной преданности ему. Он не признавал, не уважал ни капельки партийность в человеке. Он мог любого загубить...»

По возвращении в Ереван Арутинов созывает пленум ЦК КПА, имевший место 14-15 июля. На повестку дня 1-й секретарь ЦК вынес обсуждение итогов июльского 1953 года пленума ЦК КПСС.

В своем докладе Арутинов вскрыл язвы национальной политики, которую насаждал Берия в Закавказье, «сея вражду и недоверие между проживающими в Грузии армянами и мингрелами, натравливая на них грузин…»

Он особо подчеркнул, что по воле Берия органы госбезопасности страны вышли из-под контроля партии, позволили себе преступать закон.

Говоря об интернациональном воспитании трудящихся, докладчик не преминул указать на рост националистических настроений, порожденных от части прибывших в республику репатриантов, которые «состоят в переписке со своими родичами за рубежом и через этот канал привносят в республику чуждые нам буржуазные настроения».

Работа пленума протекала спокойно, в прениях по докладу Арутинова выступили 26 человек, и тут слово попросил министр автомобильного транспорта Шмавон Арушанян. Поддержав решения пленума ЦК КПСС, он потребовал расстрелять Берия. Затем он открытым текстом сказал: «Ставленником извращенца Берия является у нас Арутинов–Арутюнов–Арутюнян. В подтверждение своих слов скажу: 17 лет Арутинов работал в Армении и все 17 лет он проводил здесь политику Берия, ведя его линию».

Опрокинув на голову 1-го секретаря ЦК ушаты грязи, Арушанян, видимо, недовольный своим статусом министра, вскричал: «Почему убили меня политически?.. Или я хуже других мог бы проводить политическую кампанию?.. Что такого плохого я сделал, скажите пленуму?..»

Арутинов вынужденно вмешался: «Товарищ Арушанян, не забывайтесь, вы всего лишь министр, а не пророк».

Арушанян стал дерзить: «Я член компартии. Почему вы не даете ответа на мой вопрос?»

«Отвечу», – коротко бросил Арутинов.

Участники пленума выскочку Арушаняна не поддержали.

Подобная «смелость» Арушаняна вполне объяснима: получив пост министра, он убыл в Москву на утверждение. Каким-то образом попав на прием к Хрущеву, очернил Арутинова как ставленника Берия и добился у Никиты Сергеевича поддержки на смену 1-го секретаря ЦК КП республики.

Пленум ЦК КПА, созванный 28 ноября 1953 года, на который прибыл секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов, вдруг поднялся против своего партийного лидера. Григория Арутинова на посту 1-го секретаря сменил Сурен Товмасян. Арушаняну же в поощрение за «бдительность» достался пост 1-го секретаря Ереванского горкома партии, а с марта 1954-го – председателя Президиума Верховного Совета Армянской ССР.

* * *

На том мытарства Арутинова не закончились: летом 1954 года Комитет партийного контроля приглашает его в Москву для дачи объяснений.

Выдержка из объяснения Арутинова передает атмосферу хрущевской «оттепели»:

«Секретарю Центрального комитета КПСС

товарищу Хрущеву Н.С.

На пленуме ЦК КПСС я выразил чистосердечно то, что думал и думаю о государственных преступлениях Берия и его приспешников…

В сентябре 1937 г. я переехал на работу в Армению, и непосредственного отношения к Берия не имел, редко встречался с ним…

Меня обвиняют в том, что в период работы секретарем ЦК Армении я насаждал культ Берия, называя его именем колхозы, улицы и район…

Еще до моего приезда в Армению, многие организации и учреждения назывались его именем: например, дом пропагандиста Ереванского городского комитета партии, республиканская партийная школа и целый ряд колхозов и совхозов. При мне действительно Берия избирался в Верховный Совет и ЦК КП Армении и в другие выборные организации.

Это моя ошибка, и за это я несу ответственность…

Правильно меня критиковали в отношении ошибок, допущенных при выдвижении кадров: что бывшего председателя Совмина т. Карапетяна С. надо было раньше снять с работы и привлечь его к партийной ответственности за сокрытие кулацкого происхождения, что бывший председатель Президиума Верховного Совета Армении т. Папян М. недостаточно грамотный и что он не пользуется достаточным авторитетом, чтобы занимать такой высокий пост. Были ошибки допущены при назначении Корхмазяна, Еримяна, Ишханова и др.

Обвинили меня в том, что в 1939 году я дал санкцию на арест без достаточного изучения материалов по обвинению Меликяна в подготовке террористического акта. Расследование этого дела вело МВД Армении, которое обвиняло Меликяна, что он состоял в нелегальной антисоветской группе, от которой имел задание совершить террористический акт над тов. Микояном во время нахождения его в Армении… Особое совещание при МВД осудило его на 8 лет…

Выдвижение Б. Кобулова кандидатом в депутаты в Верховный Совет СССР в 1946 г. произошло при следующих обстоятельствах. В Совет национальностей Верховного Совета СССР Армения выбирала кроме руководителей партии и правительства также армян, работающих в Москве, избирались т. Алабян, т. Коштоянц, т. Овакимян и др., в 1946 г. была выдвинута и кандидатура Кобулова – ныне разоблаченного и осужденного врага народа…

Против меня выдвинуто обвинение, что я допускал излишества, имея квартиру из 5 комнат в

г. Ереване, дачу и квартиру при постпредстве Армении в Москве из 4 комнат.

В 1943 году я тяжело заболел, в результате этого началась у меня сахарная болезнь, требующая ежедневного измерения количества сахара в принимаемой пище. В связи с этим с 1946 года я останавливался на квартире в доме, который принадлежал Дому культуры Армении в Москве. Я находил это допустимым, тем более что многие секретари ЦК республик и обкомов имели в Москве квартиры и там останавливались во время приезда в Москву. В настоящее время это осуждается и считается излишеством. Если надо винить, то принимаю вину на себя…

Три моих доклада были выпущены в продажу на армянском и русском языках. Госиздатом мне было выплачено до 56 тыс. рублей в виде гонорара. Если это нарушение закона, вину беру на себя. Других излишеств я не допускал за 16 лет работы в Армении…

Хочу заверить ЦК КПСС в том, что могу еще работать с пользой для дела по осуществлению задач, поставленных Центральным комитетом КПСС перед партией и страной.

Арутинов Г.А.

27 июля 1954 г.».

Ознакомившись с объяснением Арутинова и проведя с ним несколько бесед, КПК и Отдел парторганов ЦК КПСС 21 августа 1954 года подготовили справку, в которой, в частности, говорилось:

«В Центральный комитет КПСС

Постановлением Секретариата ЦК КПСС Комитету партийного контроля и Отделу партийных, профсоюзных и комсомольских органов поручено рассмотреть поступившие материалы о непартийном поведении бывшего первого секретаря ЦК КП Армении т. Арутинова Г.А. и свои предложения внести в ЦК.

Проверкой и личными его признаниями выяснено, что т. Арутинов подхалимничал, проявлял угодничество перед Берия. Для него посылались подарки, в республике насаждался культ Берия: он избирался в советские и партийные органы, его именем были названы колхозы, организовывалась посылка ему многочисленных приветственных писем и телеграмм, он всячески рекламировался в печати и устной пропаганде.

Тов. Арутинов подхалимничал и перед Б. Кобуловым; без всяких к тому оснований, не спросив ЦК, он выдвинул кандидатуру Кобулова в состав депутатов Верховного Совета СССР при выборах 1946 года…

Кроме того, т. Арутинов был крайне нескромен в быту: допускал большие затраты государственных средств на содержание и обслуживание занимавшихся им в Ереване двух особняков и числившихся за ним двух квартир в Тбилиси и Москве.

Тов. Арутинов, используя служебное положение, незаконно получал от издательства гонорар в сумме 66, 3 тыс. руб. за опубликованные в печати официальные материалы ЦК Компартии Армении. С полученных им сумм не платил членских партийных взносов…

Тов. Арутинов за непартийное поведение заслуживает исключения из партии. Но учитывая, что т. Арутинов за эти серьезные политические ошибки снят с поста секретаря ЦК КП Армении, выведен из состава членов ЦК КП Армении и ЦК КПСС и что в своем заявлении он просит Центральный комитет оказать ему партийное доверие – оставить в партии и обещает оправдать это доверие на выполняемой им в настоящее время низовой работе в качестве директора совхоза, считали бы возможным внести следующее предложение: объявить т. Арутинову строгий выговор с предупреждением и занесением в учетную карточку.

П.Комаров

Громов».

2 сентября 1954 года последовало и постановление Президиума ЦК КПСС:

«Утвердить предложение Комитета партийного контроля при ЦК КПСС и Отдела парторганов ЦК КПСС по союзным республикам об объявлении т. Арутинову Г.А. строгого выговора с предупреждением и занесением в учетную карточку».

* * *

Время расставило все по своим местам. Григорий Артемьевич Арутинов (1900-1957) занял почетное место в пантеоне народной памяти.

Вечным памятником «Григору-шинарару» («Григорию-строителю»), так нарек его Аветик Исаакян, остается его Ереван с уникальным обликом – площадью Республики, Театром оперы и балета, Матенадараном, широкими проспектами и улицами, тенистыми парками.

Знаком уважения к выдающемуся государственному деятелю является и присвоение одной из улиц армянской столицы его доброго имени. 30 мая 2012 года на Муниципальном совете Еревана, принявшем это решение, зачитывали выдержки из воспоминаний известных соотечественников об Арутинове:

«Григорий Артемьевич относился к таким людям, которые отдавали себя до последнего вздоха делу строительства нового государства… Он считал, что Советской Армении предстоял путь интенсивного промышленного развития. Исходя из этого, он поддержал намечавшуюся в Академии уже тогда тенденцию к более быстрому развитию физико-математических, технических, геологических и химических наук» (Виктор Амбарцумян);

«Григорий Артемьевич первый человек, который меня привязал к Армении, заставил меня думать и гордиться тем, что я армянин. Человек, который, я бы сказал, привязал меня к земле… Он привязал меня еще тем, что по его указанию мне правительством Армении был подарен особняк, состоящий из пяти комнат, с фруктовым садом» (Арам Хачатурян);

«Сегодня, когда я обращаю свой мысленный взгляд на эти годы сквозь дымку времени, образ Григория Артемьевича предстает передо мной как образ истинного созидателя, руководителя, заряжающего настоящей трудовой энергией всю республику» (Мартирос Сарьян);

«При Григории Артемьевиче был отмечен 1000-летний юбилей «Давида Сасунского» – организовано грандиозное празднество, по масштабности не имеющее прецедентов во всей новейшей армянской истории!.. Именно Арутюнян адресовал Сталину письмо относительно присоединения к Армении Карабаха и Нахичевани» (Сильва Капутикян);

«Период работы Арутинова в Армении – Веймар эпохи Гёте, когда расцветало всё» (Мариэтта Шагинян).

Марина и Гамлет Мирзояны

Окончание следует