Дворцы Гургена аль Рашида
Помните времена всенародного хождения в кинотеатры? Когда выстраивались длинные очереди в кассы. Когда коллективно радовались, переживали, плакали и смеялись всего за тридцать копеек. Когда умилялись по незначительным и наивным поводам. К примеру, стоило появиться в титрах картины армянской фамилии – и в зале раздавались аплодисменты. Теперь мелькающие там и сям армянские фамилии ликования не вызывают, хотя интерес к соотечественникам, добившимся успеха за рубежом, не пропал.
Не пропал, но претерпел метаморфозу. В тематических передачах армянского ТВ метаморфоза эта обрела принципиальный, программный характер.
…НО ЭМИГРАНТОМ БЫТЬ ОБЯЗАН
Есть два мировых мегаполиса, с которыми ереванцы более всего связаны. Это Москва и Лос-Анджелес. Сюда можно было бы присовокупить Париж, однако связь с французской столицей не столь налажена, да и не было в ту сторону мощной миграции, какая наблюдалась в последние двадцать лет в российском и американском направлениях. Посему и съемочные группы, рассказывающие о жизни армян в диаспоре, выезжают в основном в эти два города. И ладно. Меня в данном случае интересует не география, а цель. Цель святая, как сказал бы Остап Бендер, которого, да простит меня читатель, я не перестаю цитировать. Не знаю, как телевизионщики прописывают эту цель в своих сценарных планах, но в моем пересказе она звучала бы так: «Показать, как замеч а т е л ь н о устроились с о о т е ч е с т в е н ники в России и Америке, как сыто и беспечно они живут, как снизошла на них манна небесная вкупе с хоромами, автомобилями и массой замечательных вещей». Мечта обывателя о роскошной жизни прочитывается не столько в поведении героев, которым, судя по всему, к элементарному достатку не привыкать, сколько в стилистике любой из этих передач.
Восхищенные проходы камеры по мебели времен Людовика какого-то по интерьеру квартир, ресторанов или клубов, где мы застаем соотечественников, по автомобилям и гардеробам, по дорогим вазам и картинам – все это не случайно. Да и сами герои крупным планом, улыбчивые, распахнутые, довольные собой и окружающей действительностью, дополняют общую картину эмигрантского достатка и благополучия. А если попутно выясняется, что богоугодное заведение, в котором проходят съемки, также армянского происхождения, то есть все свои и все «в шоколаде», съемочная группа вовсе впадает в восторженный транс, теряя дар речи.
Ведущему удается выдавить из себя несколько простых и однозначных вопросов. Отвечая на них, умом и оригинальностью блеснуть невозможно, даже если ты семи пядей во лбу. Сколько пядей во лбу у избранных героев, ответить трудно, но, подозреваю, чуть больше, чем демонстрируют эти телепередачи. Я, чтобы убедиться в своих выводах, не поленился и внимательно просмотрел их с десяток.
В одной ведущий, хорошо знакомый армянскому телезрителю, скрупулезно допытывается о ремонте огромной, в два этажа квартиры с видом на Москву-реку, которую герой недавно приобрел. Здесь спальня, рассказывает вальяжный хозяин, здесь гостиная, бар, кабинет, тут комната для гостей, детская, библиотека, а с этой комнатой пока не решил… Ведущий, затаив дыхание, с восторгом, умилением и, не исключено, с долей зависти следует за хозяином по элитному жилью, на пару минут забывая о предусмотренном диалоге. Потом задает наиболее интеллектуальный из возможных вопросов: какая у хозяина машина и где он ее ставит. Машина у меня стиральная, отшучивается беззаботный персонаж, на что ведущий вежливо хихикает и все же настаивает на своем архиважном вопросе. У нас под домом, отвечает элитный хозяин, гараж размером с аэродром. Ведущий застывает в изумлении, затем выдает шутку, которая похожа скорее на просьбу бедного родственника: «Когда я в следующий раз приеду в Москву, могу у тебя остановиться?» «Конечно, можешь, – вновь непринужденно отшучивается хозяин. – Вот хотя бы в нашем подземном гараже». Оценив юмор, ведущий давится от смеха, и пока давится, радушный хозяин распахивает дверь: пора и честь знать. Съемочная группа уходит, дверь захлопывается, пока, привет Еревану, пишите письма.
Дежурный вопрос в этих передачах: собираются ли небожители когда-нибудь вернуться в Ереван. И дежурный ответ: Ереван в сердце, в душе, в голове, в пятках, где угодно, кроме разве что печени. В печенках он, надо полагать, у самих ереванцев, насмотревшихся передач об эмигрантском рае. Оно, конечно, и в Ереване имеются элитные дома, населенные состоятельными гражданами. Один Северный проспект, стеклобетонное клише с Запада, чего стоит. Красиво, хотя лично на меня эта холодная помпезность скуку навевает. Куда уютнее чувствовал себя в лабиринтах улочек с каменными арками и загадочными проходными двориками. Лучше было бы стилизовать старину, а не сносить ее. Но не о том речь. Представим себе среднестатистическую ереванскую семью, которая живет где-нибудь подальше от центра в смахивающей на концлагерный барак пятиэтажке, каких тысячи. Вы видели эти мрачные подъезды, отбитые ступени, покосившиеся перила, заплесневелые стены на лестничных клетках, свисающие пучками электрические провода, мимо которых проходишь, пригнув голову? Бывали там зимой, в гололед, когда подъезды погружены во тьму и каждая вылазка из дома и обратно чревата всевозможными травмами? В таком вот типовом домике, в типовой квартирке живет семья достатка среднего или ниже среднего, концы с концами сводит, телевизор вечерами смотрит, о лучшей жизни мечтает. А тут показывают аккуратную улочку в Лос-Анджелесе, со сказочными особняками, пальмами и зелеными газончиками. Чистота, порядок, нирвана. И посреди этого великолепия стоит во всей красе на фоне собственного особняка новоиспеченный Гарун аль Рашид. Гурген то есть. Он лет десять назад в Ереване по соседству с нашим телезрителем жил и даже в одной школе с ним учился. А теперь весь из себя американский буржуа, щеки красные, хоть прикуривай, интервью дает, любовно поглаживая бок своего сверкающего джипа. Как раз об автомобилях идет разговор, и Гурген рассказывает, что один имеется у него, другой у жены, третий у сына, а четвертый про запас, – так просто и непринужденно, будто речь идет о столовых приборах. Разумеется, машины взяты в кредит, как и все, что приобретается в этой стране, но разве в этом дело. Человек, махнув за океан и начав с нуля, на ноги встал, и не просто встал, а, можно сказать, крылья нарастил, а ты обречен вести жалкое существование на этой убогой улочке, в убогой пятиэтажке, куда добираешься после работы на битком набитом убогом транспорте. Где справедливость? Нет справедливости. И каждый из членов ереванской семьи начинает лихорадочно соображать, как быть, куда махнуть и на кого в далеких краях положиться. Богатым можешь и не стать, но эмигрантом быть обязан…
ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ
Если еще не забыли, в советском культурном пространстве насаждался метод социалистического реализма. Это когда есть отдельные недостатки, однако в целом все хорошо, народ счастлив, и будущее лучезарно. В то же время на Западе имел место противоположный художественный метод под названием критический реализм. Это когда имеются отдельные счастливчики, но проблем хватает, и будущее неопределенно. Наши издательства с удовольствием переводили именно такую литературу, а кинопрокатчики с удовольствием покупали такое кино. Кстати, не худшая была литература и не худшее кино, хотя умные читатели и зрители понимали, что и тот, и другой метод – две крайности, а правда, как всегда, посередине, и не в методе дело, но в силе убеждения и таланте.
Порой возникает ощущение, что и деятели телевизионных искусств вместе с их персонажами следуют в передачах заданному методу. К примеру, на вопрос, уютно ли эмигранту, нет ли неудобств, все как один отвечают: никакого дискомфорта, сплошное благополучие. И в качестве доказательства демонстрируют здоровую улыбку и нажитое богатство. Чаще эта позиция прочитывается у новых американцев. У них вообще постсоциалистический реализм в чистом виде. Я, когда слушаю эти лучезарные интервью, вспоминаю фильм Ролана Быкова «Айболит 66». Когда доктор упрекает Бармалея в том, что ему не хватает добра, он возмущается: «Как это нет добра? Вон сколько у меня добра!» И вываливает из мешков кучу разного хлама. Только недалекий человек может не иметь проблем, даже если живет в райских кущах. И всплывает возможное объяснение: боятся, что отберут нажитое и выселят из кущ. Старая истина гласит: «Нельзя кусать руку, которая кормит». А кому, как не древнему народу, помнить мудрые истины? Но внесу уточнение: и мои московские приятели, уехавшие в Штаты, когда у них берут интервью, демонстрируют такой же воинствующий оптимизм. Однажды я спросил у одного из них: «Неужели в Америке нет ничего, что бы тебя царапнуло?» Он ответил: «Есть, конечно. Мне, например, не нравится бейсбол». За бейсбол, надо понимать, вид на жительство не отберут.
Но тому можно подобрать и другое объяснение. Очень хочется Гургену, чтобы свои увидели и поняли, чего он на самом деле стоил, как низко его ценили на родине и как высоко оценили за ее пределами. И тут я его понимаю. Нет пророка в своем отечестве, и это истина библейская.
Если уж разбирать позицию уехавших детально, то надо вспомнить также известный психологический феномен, срабатывающий у большинства эмигрантов независимо от их национальности. Им надо оправдать свой переезд бог знает откуда бог знает куда. А значит, подбор аргументов относительно страны пребывания должен быть предельно позитивным. Вместе с тем по прошествии лет хочется пребывать в уверенности, что покинутый дом не зря покинут, а значит, негативные аргументы относительно прошлого места проживания также должны оставаться в силе. И те и другие аргументы, в общем, объективны, вопрос не в них, а в приоритетах.
Преуспевающему москвичу с десятилетним стажем ведущий задает наиболее ходовой из подготовленных вопросов: «Как вы относитесь к выражению «понаехали»?» Утопающий в достатке соотечественник, пожимая плечами, отвечает, что к нему это не относится, лично ему такого не говорили. Полагает, наверное, что его должны были взять на улице за воротник и, брызгая в лицо слюной, заорать: «Понаехал, гад!»
Вот соотечественникам из Лоса это выражение действительно незнакомо, и в этом смысле им, наверное, уютнее, чем другим. Они там преимущественно друг с другом общаются точно так же, как общались на родине, и в менталитете никаких перемен. А между тем, преимущества американской жизни налицо. Вставишь кое-где английские слова из школьной программы – и хорош.
А мой ереванский знакомый, теперь москвич, немало усилий приложил, чтобы не сильно выделяться. Вместе с супругой, которая, само собой, первым делом перекрасилась в блондинку, долго упражнялся в произношении, изгоняя кавказский акцент. Изгнал. Теперь у него идеальная среднерусская скороговорка: «Храшо, блин, стопудово, но зчем мне этот гимморой, мне этот чучмек вааще по брабану и с высокой клакольни, так что пусть вааще не взникает и не вякает, блин…» Научитесь проговаривать это за пять секунд и смело пакуйте чемоданы. Супруги даже армянские имена произносят теперь по-новому: Аванес вместо Hоvanes, Асмик вместо Hasmik, Айк вместо Hayk. Короче, изжили комплексы. Не до конца, блин, но больше половины, считай, изжили.
НУ-КА, АРМЯНЕ, ВСЕ ВМЕСТЕ!..
Бывает и наоборот. Желая подчеркнуть свою экзотическую самобытность, начинают лицедействовать, пародируя самих себя. Чаще это происходит со вновь приезжими, которым кажется, что такой саморазоблачительный юмор воспринимается адекватно.
Один из представителей армянского шоу-бизнеса приехал в Москву… Не помню имени. На каналах армянского ТВ их легион, равный по количеству личному составу вооруженных сил республики. Поэтом можешь и не быть, но певчей птицей быть обязан. Так вот, соотечественники пригласили ереванского артиста в Москву попеть на вечеринке. Телевизионщики тут как тут с неистребимым интересом к материальной стороне жизни. Артист сообщает, что через час поедет на предусмотренную вечеринку, и предлагает гостям из Еревана к нему присоединиться. Ведущий, роняя слюну, осведомляется: а девушки там будут? Ясно, что его интересуют не крашеные соотечественницы, а натуральные блондинки. Испокон веку с этим сверлящим в голове интересом колесит изнывающий южный брат по российско-украинским просторам, и в свете этого известного всем обстоятельства как-то жалко звучит фрейдистский вопрос ведущего. Стоило ли озвучивать его в эфире? Будут, будут, отвечает артист, поехали. Дальше нам показывают обычное ресторанное застолье с бьющей по ушам музыкой и более чем убогое зрелище по части девушек. Лучше бы не показывали. Сосредоточились бы лучше на автомобилях.
Другое дело – церемония вручения премий «Ташир» в области шоу-бизнеса, проходящая каждый год в Москве с трансляцией на Армению. Вот где настоящий размах и роскошь. Правда, общее впечатление и тут портит кособокий юмор ведущих. То приглашенной диве, российской «телебарби», делают избитые, пошловатые комплименты, то домашний телефон у нее спрашивают, то с нарочито кавказским акцентом просят руки и сердца, то, вступив друг с другом в диалог, банальными шутками перекидываются. И уж совсем топорно звучит приветствие некоторых звездных гостей, выходящих на сцену. «Добрый вечер, армяне! Все армяне?.. Ну-ка, армяне, дружно, хором…» Зал счастлив, зал отзывается, зал ликует. Интересно, вызовет ли такой же неистовый восторг такое же лобовое обращение к зрителям других национальностей: «Ну-ка, китайцы… Ну-ка, эскимосы… Ну-ка, евреи, дружно, хором…» Ну, а если знатный гость выучил вдобавок пару армянских слов и проговорил их со сцены, то в зале начинается нечто похожее на массовый психоз. Ну-ка, армяне, дружно, хором задумайтесь: неужто мы так неизлечимо закомплексованы?
Любопытно, что те же самые ведущие на собственной территории ведут себя естественнее, увереннее. Тут они ведущие в полном смысле слова. Появляется раскованность, непринужденность, ироничность. В чем дело, почему перед заморским соотечественником робеют, как тот мужик, отдавший белому генералу коня? Генерал ускакал, спасаясь от расстрела, только его и видели. Надо же, звонко смеялся по этому поводу вождь мирового пролетариата Ленин, оробел мужичок перед барином, но ничего, в следующий раз не оробеет, расстреляет… Это я пьесу Погодина, классику соцреализма, вспомнил, не обращайте внимания.
ДИОГЕН
Не потому делюсь впечатлением от этих передач, что призываю, взяв на вооружение пропаганду советского образца, показывать, как плохо живется уехавшим и хорошо оставшимся. Упаси бог от подобной клюквы. И не то меня огорчает, что в результате таких интервью у неискушенного ереванца создается впечатление, будто на обычную зарплату можно нажить состояние и покупать элитные квартиры. И даже не то огорчает, что выбор теледеятелей падает – за редким исключением – на граждан материально преуспевающих. Я понимаю, что есть заданный формат и авторы передач ему следуют. Формат этот адресован, по сути, одним мещанином другому. Да и не в телезрителе дело – он смотрит то, что ему показывают, – а в заданной шкале ценностей. Ведь все мы, кроме осмотра чужого благосостояния, пару умных мыслей услышать имеем право. Не знаю, как у вас, а у меня в результате таких просмотров возникают странные вопросы. Живи Нарекаци сегодня, постучались бы к нему в келью доблестные телевизионщики? Или, скажем, заглянули бы они в бочку к Диогену Синопскому? С последним связана любопытная история. Жил-был некий торговец, младший сын которого очень хотел послушать речи Диогена, периодически выходящего из бочки и ведущего беседы с учениками. Парень ушел из дома и не вернулся. Торговец послал за ним старшего сына, с ним произошло то же самое. Вконец рассерженный купец сам пошел за сыновьями с намерением притащить их домой и приспособить к торговому делу… И сам не вернулся, увлекшись речью эксцентричного философа. Впрочем, слово действует выборочно, и прыткие телевизионщики, я уверен, вернулись бы в срок с отснятым материалом, в котором глиняная бочка Диогена выглядела бы не хуже, чем дворец Гургена аль Рашида.
Руслан Сагабалян
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 63 человека
Оставьте свои комментарии