Непробиваемая крепость Владимира Багирова

Место Кереса в чемпионате оказалось вакантным, и тогда в турнир решено было допустить 23-летнего бакинского мастера Владимира Багирова, который успешно выступил в полуфинале всесоюзного первенства и хотя в финал напрямую не попал, но значился первым в кандидатском списке. Имя Багирова тогда ни о чем не говорило. Известно было лишь то, что он в 1958 году стал мастером, выиграв квалификационный матч у Якова Эстрина, и является чемпионом Азербайджана.

Никто дебютанта всерьез не воспринимал, и кое-кто из участников даже не без ехидства подшучивал над его высоким ростом (свыше 190 см) – «это что за баскетболист здесь появился». Багиров позже вспоминал: «Каждый, кто садился со мной за доску, наверное, считал себя обязанным взять у меня очко». Но лихие атаки на своего короля бакинский мастер хладнокровно отбивал. Пройдут годы, и когда выяснится, что в лице Багирова советские шахматы получили одного из наиболее искусных мастеров защиты, его станут называть «бакинской крепостью», как когда-то, в далеких тридцатых, называли другого бакинца – Владимира Макогонова. И первыми почувствовали на себе всю прочность новой «бакинской крепости» участники того ленинградского чемпионата СССР 1960 года. Багиров защищался спокойно и уверенно, не упуская возможности перейти в контратаку, демонстрировал солидную дебютную подготовку, зрелое понимание позиции и четкую игру в эндшпиле. Итог его выступления произвел сенсацию. Новичок занял почетное четвертое место вслед за Корчным, Петросяном и Геллером. Причем в личных встречах он обыграл и ставшего впервые чемпионом страны Корчного, и Спасского, и Бронштейна… Немногие из советских гроссмейстеров, даже самые титулованные, могли похвастать таким замечательным дебютом. Багиров получил первый гроссмейстерский балл, и, казалось, второй – не за горами. В том же 1960 году бакинец успешно выступил в турнире Центрального шахматного клуба в Москве. Здесь он вновь обыграл Корчного, которому так и не удалось уже уравнять счет личных встреч с Багировым, так же, между прочим, как и Бронштейну, трижды проигрывавшему бакинцу в финалах чемпионата страны – в 1960, 1963 и 1972 гг.

В 1961 году талантливый бакинский мастер-«полугроссмейстер» включается в состав сборной СССР, игравшей в командном чемпионате Европы в Оберхаузене. А в 1962 году он вместе с друзьями по студенческой сборной СССР, которую возглавлял тогдашний чемпион страны Борис Спасский, становится победителем Всемирной студенческой Олимпиады. Но вот дальше в этой так удачно начавшейся шахматной карьере наступают трудные времена. «Полугроссмейстером» Багиров будет оставаться еще долгих 18 лет, тщетно пытаясь повторить ленинградский успех 1960 года.

Не раз он был близок к цели, но она вновь и вновь оставалась недостижимой. Например, сильнейший по составу чемпионат страны 1963 года, являвшийся отборочным в новом цикле борьбы за мировую шахматную корону, Багиров начал превосходно. Уже в первом туре он в острой борьбе нанес поражение Бронштейну, применив черными защиту Алехина, которая на многие годы стала его излюбленным оружием и в развитие которой он внес неоценимый вклад, обогатив этот дебют новыми идеями и посвятив ему дважды издававшуюся специальную монографию, приобретшую широкую известность и в СССР, и за рубежом. Удачный старт в чемпионате 1963 года вселял радужные надежды. Багиров долгое время шел в лидирующей группе, и даже болезненная осечка в партии с Суэтиным, где он ушел от возможного повторения ходов и проиграл, не сбила его с настроя. Последовала победа над Бондаревским, и Багиров вновь вернулся в группу лидеров. Но вот дальше произошло нечто неожиданное, последовали три поражения кряду - от Нея, Геллера и Спасского, которые отбросили его далеко назад. Особенно обидным был проигрыш Спасскому, против которого Багиров применил оригинальный дебютный план в сицилианской защите (эту идею Спасский позаимствует у своего соперника и спустя 6 лет использует в 19-й партии второго матча с Тиграном Петросяном, в которой добьется эффектной победы) и получил подавляющую позицию. В этот момент в пресс-бюро гроссмейстеры сходились на том, что Спасскому вряд ли удастся спасти партию, и лишь мудрый Бронштейн философски изрек, удивив коллег: «Выиграет Спасский, потому что он знает, чего хочет, а Багиров – нет». И действительно, Багиров словно не знал, надо ли ему играть на выигрыш. Он промедлил, потерял нить игры и в итоге проиграл. Так превосходно складывавшийся турнир был безнадежно испорчен. И только в последнем туре Багиров вновь блеснул незаурядным мастерством – он черными великолепно провел партию (пожалуй, одну из лучших в своей карьере) с Леонидом Штейном и, внезапно перейдя в контратаку блестящим ходом F-6 (!), буквально разгромил своего могучего соперника, кстати, ставшего в тот год чемпионом СССР.

В начале 70-х годов о Багирове стали говорить больше как о тренере. В это время он стал постоянно сотрудничать со Львом Полугаевским, и их творческое содружество оказалось весьма полезным для обоих. Полугаевский получил в лице Багирова прекрасного советчика, надежного, преданного друга, способного помочь и во время подготовки к соревнованиям, и в ходе их (межзональные турниры в Петрополисе и Маниле, претендентские матчи с Карповым, Мекингом, Корчным). Ну а Багиров, постоянно общаясь с одним из сильнейших гроссмейстеров мира, каким, несомненно, являлся в те годы Полугаевский, многое почерпнул для себя, обогатил свою игру новыми идеями. И хотя Багирову было уже за 40, в его карьере произошел долгожданный скачок. В 1977 году он отлично выступил в турнире первой лиги всесоюзного чемпионата в Баку и уверенно попал в высшую лигу. И здесь, в компании лучших шахматистов страны, он оказался на высоте. Проиграв лишь одну партию (Полугаевскому), он разделил 5-7-е места и вновь получил гроссмейстерский балл. Второй на этот раз не заставил себя долго ждать. Уже несколько месяцев спустя в зональном турнире с участием ведущих гроссмейстеров страны во Львове, куда Багиров был допущен по итогам выступления в высшей лиге чемпионата СССР, он выполнил наконец гроссмейстерский норматив, вновь напомнив всем о прочности «бакинской крепости». Трудной и долгой оказалась для него дорога к гроссмейстерскому званию. Мастером он стал в 1958 году, а гроссмейстером – в 1978-м. Дорога длиной в 20 лет! Но эти два десятилетия были, бесспорно, самыми плодотворными в его шахматной жизни. Все это время он был лидером азербайджанских шахмат, проиграв за 20 лет лишь один чемпионат республики. Он возглавлял сборную Азербайджана на пяти Спартакиадах народов СССР, будучи душой команды и вместе с Татьяной Затуловской ее главной ударной силой. Багиров был участником 8 финалов всесоюзных первенств, что само по себе является великолепным достижением, учитывая высочайший статус этих элитных турниров, собиравших, по существу, лучших шахматистов мира. Он встречался за доской со всеми советскими чемпионами мира – от Ботвинника до Каспарова. И сыграв вничью с Гарри (и отстав от него в итоге на очко) в своем последнем финале – турнире высшей лиги 1978 года, он понял, что отныне лидером азербайджанских шахмат становится этот 15-летний юноша, которому, без сомнений, уготовано блестящее будущее.

А в следующем году, 1979-м,в жизни Багирова произошли большие перемены. Он расстался с Баку, с городом, где родился, вырос, постигал во Дворце пионеров под руководством Сурена Теодоровича Абрамяна премудрости любимой игры, стал настоящим, большим шахматистом. Он расстался с городом, где у него было так много друзей, чью поддержку не переставал ощущать никогда. И он понимал, что старых друзей не обретешь вновь, их, выражаясь словами Сент-Экзюпери, не купишь в магазине готового платья. Но что поделаешь, спортивное руководство Азербайджана, к которому он много раз обращался с просьбой о содействии в улучшении жилищных условий, так и не смогло ничем помочь ему. И тогда Багиров решился на отъезд из Баку. Он понял, что с появлением в Баку такой яркой звезды, как Каспаров, интерес к Багирову – многолетнему лидеру азербайджанских шахмат, отошедшему теперь как бы на второй план, пропал. По совету Таля, с которым он дружил много лет, Багиров переехал в Ригу. Таль, авторитет которого в родном городе был огромен, добился для Багирова прекрасной квартиры в Риге. Латвия получила хорошего шахматиста и тренера, который работал и со сборной республики, и был секундантом Таля в самых ответственных турнирах, занимался с молодежью. Среди тех, кто проходил «багировскую школу», был, между прочим, и один из сильнейших гроссмейстеров мира Алексей Широв.

Сейчас, по прошествии многих лет, можно смело утверждать, что, не расстанься Багиров с Баку в 1979 году, ему, подобно Гарри Каспарову, всем другим бакинским армянам (в том числе и автору этих строк), неминуемо пришлось бы бежать из Азербайджана во времена перестройки, обернувшейся тяжелыми межнациональными конфликтами, трагедией развала великой страны, последствия которого ощущаются до сих пор. Но тогда, в 1979-м, мы и не подозревали о том, что нас ждет, и поэтому, прощаясь с Багировым, в последний раз прогуливаясь с ним по любимому всеми бакинцами Приморскому парку, я видел, как тоскливо ему, как не хочется уезжать, и у меня самого защемило сердце, и я едва удержался от слез.

Я впервые увидел Багирова в сентябре 1960 года, когда студентом-первокурсником Азербайджанского политехнического института пришел на практику на Бакинский машиностроительный завод имени лейтенанта Шмидта. Возле заводской проходной я столкнулся с очень высоким человеком в очках. Что-то знакомое почудилось мне в его умном, выразительном лице. Стоявший рядом рабочий сказал: «Это

Владимир Багиров, шахматист. Слышал, наверное?» Я кивнул головой. Слышал, конечно, и фото видел в газетах, оттого и лицо его показалось таким знакомым.

Как я узнал потом, то был последний рабочий день Владимира Багирова на заводе, куда он пришел в качестве инженера после окончания Азербайджанского индустриального института. Проработал недолго – всего год. Причину столь быстрого ухода спустя годы объяснил мне сам Багиров: «Понимаешь, после того, как я здорово выступил в чемпионате СССР 1960 года, получил гроссмейстерский балл, мне на заводе устроили торжественную встречу, дирекция тепло поздравила, даже организовали банкет в мою честь. Ну а потом мне дали понять, что шахматы – дело хорошее, но работа важнее». Он ушел с завода и стал получать стипендию Спорткомитета СССР, которая назначалась ведущим шахматистам страны, и размер ее определялся масштабом спортивных успехов получателя. Стипендия была небольшой – кажется, всего 900 рублей (после хрущевской деноминации 1961 года – 90 руб.) – и, в сущности, равнялась его окладу инженера. Однако стипендию с Багирова сняли через четыре года, когда решили, что он не оправдывает возлагавшихся на него надежд. И тогда Багиров занялся тренерской работой. Осенью 1964 года открылась руководимая им шахматная секция в ДСО «Буревестник». И хотя я в ту пору занимался в шахматной секции Бакинского Дома офицеров у В. А. Макогонова, решил посещать и багировские занятия – интересно было посмотреть, как он ведет их. К тому же я был студентом-пятикурсником политеха и имел формальное право ходить в секцию студенческого общества. Багиров, которому я сказал, что имею первый разряд и занимаюсь у Макогонова, не возражал против того, чтобы я был членом и его секции. Багировская секция была не очень многочисленной и состояла в основном из студентов бакинских вузов. Хорошо помню всех тех ребят, кто вместе со мной составлял поначалу ее костяк и с кем потом я многие годы играл в бакинских турнирах. Это были Тофик Керимов, Акиф Велибеков и Алик Махмудбеков, Иосик Фишман, Гриша Левинский, Павлик Вайнтрауб, Каро Аскарян, Саша Багдасарян и Олег Кочарян, Коля Яковлев и Сережа Терехин. Как видно из этого перечня, это был типичный бакинский интернационал – были среди нас и азербайджанцы, и армяне, и русские, и евреи. Приходил одно время даже венгр – Науман, учившийся в Баку.

Все мы очень любили шахматы и были одной дружной семьей. Сменялись поколения, одни ребята уходили, другие приходили, но интернациональный состав багировской секции оставался неизменным. В разные годы у Багирова занимались ведущие шахматисты Азербайджана – Эльмар Магеррамов (в ту пору мастер, а ныне - международный гроссмейстер), мастера спорта Геннадий Говашелишвили, Айдын Гусейнов, Ашот Ованесян, чемпион Азербайджана Карен Григорян – тезка и однофамилец известного ереванского мастера, многие другие.

Багиров вел занятия интересно и весело. Он любил пошутить, рассказать околошахматные истории (а знал он их множество и был прекрасным рассказчиком) и, закончив анализ какой-нибудь партии или дебютного варианта, обязательно делал паузу, желая дать нам, а заодно и себе расслабиться.

Узнав о том, что я играю в теннис, Багиров предложил мне как-то встретиться на корте «Буревестника», который располагался по соседству с шахматным клубом. Выяснилось, что мы играем примерно в одну силу, а значит, можем быть постоянными партнерами. Мы и стали ими. С тех пор (а было это в 1968 году) и до самого его отъезда из Баку мы продолжали наш теннисный спарринг.

Играл Багиров в теннис так же, как и в шахматы – очень цепко, упорно защищался, не отдавая без борьбы ни одного очка. А когда ему удавалось вытащить, казалось бы, совсем безнадежный мяч, он радовался этому так, словно отразил за доской атаку Спасского или Таля, и на его лице обязательно появлялась столь хорошо знакомая мне торжествующая улыбка. Торжество спокойное, полное достоинства и веры в себя, той веры, которая помогала ему в самые трудные моменты его шахматной жизни.

Непростой была не только его шахматная жизнь. Отца – Константина Багирова (Багиряна), коренного бакинца, чьи родители были выходцами из Нагорного Карабаха, директора крупного нефтеперерабатывающего завода, репрессировали в 1937 году. Воспитывала его мать, украинка Анастасия Андреевна. Детство было трудным и, наверное, наложило отпечаток на его характер. Не избалованный жизнью, он научился дорожить достигнутым, не рассчитывать на случай, надеясь лишь на себя, свои силы. Своего последнего успеха Багиров добился в 1998 году, выиграв чемпионат мира среди «сеньоров» (шахматистов, чей возраст перевалил за 60), опередив таких именитых гроссмейстеров, как Ульман, Ивков, Тайманов, Суэтин.

В июне 1999-го мы встретились с Багировым в последний раз. Было это в Москве, куда он приехал на 70-летие Тиграна Петросяна. Вспоминали Баку, общих знакомых, добрые старые времена. А потом Багиров сказал: «Хочу написать книгу, поможешь? Ты ведь всегда так тепло писал обо мне…». Мы договорились созваниваться по мере того, как станет ясной организационная сторона дела. Потом он заболел, перенес серьезную операцию, от которой вроде бы вполне оправился. Но когда я позвонил в Ригу в августе 2000 года, к телефону подошла дочка – Вика. «А где папа? – спросил я. «Папа? – как-то странно переспросила Вика и после небольшой паузы тихо сказала: – А папа умер…»

И все же судьба Владимира Багирова (в этом году ему исполнилось бы 75 лет) была счастливой. Когда-то известный американский баскетболист Уиллард Хаззард сказал: «В свой последний час я хотел бы играть в баскетбол». Всю жизнь, почти до самого своего последнего часа Владимир Багиров играл в шахматы.

Валерий Асриян