Даже малоземельная страна может стать цветущей

– В прошлом году в республике был рекордно низкий урожай, причиной которого объявлена недружелюбная природа. Так ли это или управление министерства тоже сыграло какую-то роль?

– То, что природа не была благосклонна, причем во всем мире – это факт. Из-за чего и подскочили мировые цены на продовольствие. Но возлагать на природу всю ответственность за результаты, конечно же, нельзя. Будь у нас вовремя проведены определенные мероприятия, например, по борьбе с грызунами, результаты были бы не столь трагичны. Именно вовремя, потому что в ином случае они просто теряют смысл. Однако уходить в критику прежнего руководства у меня, признаться, нет ни малейшего желания.

– Почему Вы, успешный предприниматель, согласились на должность министра, с которой еще никто не уходил с гордо поднятой головой?

– Союз предпринимателей Армении решил, что на этот раз министром должен стать человек из бизнеса. Большого желания стать министром у меня не было, но союз сумел провести мою кандидатуру через все этапы, и я стал министром. С высокооплачиваемой работы директора компании «Артфуд», которая предоставляла мне возможность много путешествовать, я перешел на работу с низкой, в общем-то,

зарплатой – министры у нас получают немного, – к тому же требующей ежедневного напряжения. Сельское хозяйство – это растения и животные, требующие, как малые дети, постоянного ухода и заботы.

Почему я все-таки согласился? Если кто-то исходит из действительно патриотических убеждений и хочет сделать что-то полезное для своей страны – в это не верится. В нашем обществе произошло определенное падение нравов, и бескорыстные поступки часто считаются отклонением от нормы. Я же совершенно серьезно заявляю, что хочу сделать что-то хорошее для моей страны, и считаю необходимым реализовать существующие программы развития в области сельского хозяйства. Невозможно эту отрасль сделать передовой рывком, в одночасье. Но можно улучшить то, что происходит сегодня, и отрасль встанет на рельсы, ведущие в современное сельское хозяйство. А это возможно...

– В чем состоят функции Министерства сельского хозяйства? В отсутствие государственной собственности на землю вам, не имеющим прямого воздействия на крестьянина, остается одна политика.

– Конечно же на крестьянина мы воздействовать не можем. Но можем посоветовать, помочь. Законами, программами, консультациями, семенами, технологиями.

Законы – это инструмент реформирования, и теперь идет активная работа по совершенствованию законодательного поля. Мы можем объяснять тенденции рынка, с которыми прямо связана прибыльность того или иного сельскохозяйственного продукта. Консультировать относительно ценообразования, применения технологий. Это касается и семян, и пород скота, и технологии его содержания, и ветеринарии. Всего, что позволяет поднять удои, урожаи, одним словом, продуктивность.

– Одной политикой, как кажется, здесь не обойтись. В советские времена наука со скрипом приходила в село. Были сельскохозяйственные станции, адаптировавшие урожайные сорта к местным условиям…

– Станции советских времен сохранились, но находятся пока не в лучшем состоянии. Науки же пока в сельском хозяйстве очень мало. В Израиле, например, науки в аграрном деле больше, чем собственно традиционного сельского труда. Но Израиль – развитая, богатая страна. У нас же возможности пока небольшие, и многие программы нуждаются, прежде всего, в инвесторах. Мы в этом году соберем форум армян, занимающихся аграрным делом по всему свету. На Украине, в России есть очень крупные фермерские хозяйства, принадлежащие армянам, и их опыт для нас очень важен. Многие из них – потенциальные как финансовые, так и интеллектуальные инвесторы, и с их помощью, я надеюсь, мы выработаем правильные подходы, уже и на уровне культур и пород скота. И вообще, привлечение любого опыта и ресурсов для нас крайне важно. Что же касается собственных ресурсов – у нас есть сельхозакадемия, есть очень хорошие специалисты в самом министерстве. Не имея собственного интеллектуального ресурса, мы бы полностью были лишены амбиций по превращению отрасли в современную.

– Армения – малоземельная страна, и те участки земли, которые достались крестьянам вне Араратской долины, просто не в состоянии прокормить их владельцев. Однако наряду с мелкими участками существуют и латифундии. Удобные для применения современных технологий и неудобные в плане социальной справедливости. Надо ли тут что-нибудь делать? И вообще, какая форма собственности в сельском хозяйстве кажется Вам оптимальной?

– Малоземельность – это, действительно, колоссальная проблема. Мы сперва пережили коллективизацию, потом – приватизацию. И то, и другое – в рекордно короткие сроки. Приватизация земли во многих странах длилась и длится десятилетиями, у нас же она произошла за год. Естественно, с огромными ошибками и потерями. Но имеем то, что имеем, и надо работать в создавшемся поле. Будущее же наше – это укрупнение участков. Какая бы дорогая ни была выращиваемая культура, она не в состоянии прокормить семью, если участок мал. В передовой в аграрном отношении Франции основа сельского хозяйства – это кооперативы. Не колхозы, а именно кооперативы, где царит не уравниловка, а принцип дохода с имущества, внесенного в кооператив. Т.е., грубо говоря, имеющий 20 коров получит в 20 раз больше дохода, чем владелец одной коровы. Сегодня основной упор сделан на животноводческие кооперативы - их легче создавать на практически пустом месте. Альпийские пастбищные луга у нас используются в лучшем случае на 15% из-за отсутствия инфраструктуры. Создав ее, мы одновременно создаем и кооператив. Управление кооперативами – выборное.

– Как только дело доходит до выборов, начинается скандальная часть нашей современной истории. В селах люди проникнуты большим уважением к феодализму, нежели в городах, и лидером часто становится не тот, кто достоин им быть, а тот, у кого покрепче локти…

– Безусловно, культура выборного управления у нас низкая. Но откуда ей, практически в одночасье, быть высокой? Не будем забывать, что независимая история у нас насчитывает всего двадцать лет, из них на период развития приходится лет 7-8. До этого мы в основном занимались выживанием. И эту проблему некачественного управления пережили все страны, которые мы сегодня называем высокоразвитыми. Со временем сельские общины научатся выбирать достойных, потому что в этом состоит их насущный жизненный интерес, а не тех, кто просто рвется к власти из сугубо корыстного интереса.

Теперь о латифундиях. Если кто-то использует свой большой участок эффективно, выращивает там 500 голов скота, использует передовые технологии, то что вы посоветуете? Отобрать у него весь скот и раздать бедным? Этот путь нами пройден, притом с печальными результатами. Главное – это отдача земли, а не то, кто ею владеет. Проблема в другом - есть огромные участки сельхозназначения, зарастающие бурьяном. Хотя по закону земля, если она не обрабатывается в течение трех лет, возвращается общине. Закон этот, скажем так, был забыт, теперь же его применение поставлено на повестку дня. Один пример из области крупных наделов. Эдуардо Эрнекян, владелец аэропорта, взял огромный пустующий участок в Араратской долине, привез специальную технику, удалил камни, подвел воду и т.д. Теперь эта бывшая пустыня напоминает райские кущи. Это мог сделать только человек со средствами. Кроме всего, он еще и открыл рабочие места. Так что же, снова превратить райские кущи в пустыню во имя социальной справедливости? Это в условиях, когда сельское хозяйство для всех стало безусловным приоритетом. В условиях инфляции людей надо в первую очередь обеспечить продовольствием. Хлебом насущным…

– Давайте вернемся к науке. В 1942 году в Америке вышла книга фермера Эдварда Фолкнера «Безумие пахаря». Однако при Хрущеве в результате глубокой вспашки в Казахстане поднялись пыльные бури. И у нас пашут, как и пахали раньше. В советское время были выведены сорта пшеницы с потенциалом сорта 10 тонн с гектара. У нас же урожай в 4-5 тонн считается хорошим. Фермеров в этих условиях надо убедить и научить новым технологиям. Ставит ли Министерство сельского хозяйства перед собой задачу стать «интеллектуальным штабом» отрасли?

– В одиночку – нет. У нас есть, как я уже сказал, сельхозакадемия и свои специалисты, и мы уже реализуем программы, связанные с селекцией. Например, обеспечение фермеров элитными семенами зерновых. Мы ввозим элиту и раздаем ее крестьянам, с условием, что после сбора урожая он вернет ее нам в двойном количестве. И так до 2015 года, когда в массовом импорте элиты не станет нужды. Что же касается Фолкнера, то мы уже применяем безотвальную технологию. Пока в небольших объемах, но она будет внедряться и дальше. Специальную технику для этого пока импортируем, но в дальнейшем, скорее всего, будем производить ее сами. Естественно, пока простую. А дальше – посмотрим. И вообще, о создании промышленных рабочих мест в селах – потом, когда будут опубликованы соответствующие программы.

– За нами числится как минимум один безусловный сельскохозяйственный приоритет – абрикос. Какие иные направления развития можно назвать приоритетными? Можем ли мы обеспечить продовольственную безопасность нашей страны и когда это может случиться?

– Этот вопрос обсужден в Совете безопасности, и правительство уже занимается разработкой программ по достижению продовольственной безопасности к 2020 году. По определенным позициям мы уже сегодня обеспечиваем себя полностью. Это фрукты, овощи, яйца. Молоко – на 75%, по сахару же мы после постройки сахарного завода из импортера сахара превратились в экспортера. Думаю, что такая же судьба постигнет и иные продукты, какие-то – раньше, какие-то – позже. За исключением тех, которые будут ввозиться и после 2020 года. В этих программах будет заложено решение колоссальной для нас проблемы, состоящей в том, что развивать надо не только сельское хозяйство, а именно село. Две эти проблемы взаимосвязаны. Европеец в селе имеет тот же бытовой комфорт, что и в городе, и ему доступно современное мышление. Мы должны добиться того же. В крайнем случае – очень близко подойти к городским стандартам быта в селе.

– Тем не менее, обеспечивая себя овощами и фруктами, в прошлом году мы достигли рекордного уровня их цен. Крестьян сегодня на рынках нет, и фрукты и овощи у нас стоят, как в европейских странах, а отечественное яблоко стоит дороже импортного апельсина. Есть этому какое-то объяснение, кроме плохой погоды? И надо ли нам перестроить систему реализации сельхозпродуктов?

– Безусловно. В центре города по субботам и воскресеньям начнут работать три рынка, на которых будут торговать крестьяне, без посредников. Кооперация будет способствовать тому, что на рынок приедут наиболее способные к торговле члены кооператива, а не все подряд, отвлекаясь от сельскохозяйственных забот.

– Будем надеяться, что рынки не захватят перекупщики. А теперь традиционный вопрос: Ваша семья, Ваши увлечения.

– Жена – врач, двое детей, внуки. Старшему внуку уже пятнадцать, и у меня хорошие шансы стать прадедом. Что же касается увлечений, самое ярко выраженное – это путешествия. И по Армении, и по миру. Везде, если вглядеться, есть свои красоты и своя тайна. Может, потому я от них и не устаю.

– Ваши пожелания?

– Мира и терпения всем. А нам – быть не только наблюдателями, но и участниками. И тогда мы можем стать цветущей страной, во что я свято верю.

Беседу вел Арен Вардапетян