№ 5 (211) Март (16–31) 2013 года.

Судьба по наследству

Просмотров: 14145

Династия знаменитых офтальмологов Аветисовых возникла благодаря решительности ее родоначальника.

– Я часто задаю себе вопрос: а смог бы я в свои тридцать пять поступить так же, как мой отец? Бросить все, сорваться с насиженного места в неизвестность, рискнуть карьерой, да и семейным благополучием тоже? Я не знаю. А отец решился…

Подумать только, кто и кого называет «решительным человеком»! Список научных и прочих регалий этих отца и сына займет несколько страниц убористым шрифтом: докторские и академические степени, ордена и медали, почетные титулы влиятельных международных медицинских сообществ. Попробовать собрать их научные труды в печатном виде в одну библиотеку – шкафов не хватит. Если соберутся вместе пациенты, которые благодаря усилиям членов этого семейства вернули себе здоровье и работоспособность, ими можно будет «населить» средних размеров город. Солидные персоны, научные светила – какие тут могут быть авантюры?

Но только в основе любых, даже самых больших успехов и достижений всегда лежит способность к риску. И точный расчет. И умение не довольствоваться «синицей в руке». И еще многое другое, что было хорошо известно знаменитому офтальмологу Эдуарду Сергеевичу Аветисову, который почти 40 лет был бессменным заместителем директора по научной части НИИ глазных болезней им. Гельмгольца. Эдуарда Сергеевича не стало в 2001 году, он буквально полгода не дожил до избрания его сына Сергея Эдуардовича директором другого знаменитого офтальмологического института – НИИ глазных болезней РАМН. Династия получила продолжение «на высшем уровне» – хотя в общем-то для всех членов семейства Аветисовых всегда казались самым важным уж точно не посты и кабинеты, карьера и связанные с ней блага. У них был свой семейный рецепт успеха – простой и сложный одновременно.

– Главное, что меня больше всего поражало в отце, – его фантастическая работоспособность. Он был настоящим ученым старой закалки, ученым до мозга костей, настоящим трудоголиком и мастером своего дела, – вспоминает Сергей Аветисов. – И потому, я думаю, он был весьма счастливым человеком. Ему удалось реализовать свои творческие планы и идеи, воспитать поколения учеников, создать новые научные направления. При этом не отдаляясь от семьи, жены и детей, а наоборот – встречая со стороны близких полную поддержку и понимание. Наша мама неизменно обеспечивала ему надежный тыл: все коллеги отца точно знали, что за эту сторону жизни Эдуард Сергеевич может быть абсолютно спокоен. Мама взяла на себя решение всех бытовых вопросов нашей семьи, оставив отцу время и силы на научную деятельность. И никогда не роптала: ни тогда, когда он сорвал всю семью с насиженного места в теплом Самарканде. Ни потом, когда мы вчетвером 8 лет ютились в одной комнате в коммуналке, ни в периоды его частых отлучек в заграничные командировки, ни в повседневной жизни, целиком и полностью подчиненной научной деятельности…

Эдуард Сергеевич Аветисов родился в 1921 году в Самарканде, окончил там мединститут, много лет проработал на кафедре, был на хорошем счету, имел собственный дом и мог рассчитывать на вполне благополучную карьеру. Но… на дворе был 1957 год. Оттепель во всех ее проявлениях. Бурный рост, надежды и пренебрежение к бытовым мелочам, когда впереди громадные перспективы. Вот и врач Аветисов из Самарканда спокойную жизнь в теплом месте «махнул не глядя» на риск и простор.

Легендарный и лучший в ту пору офтальмологический Институт им. Гельмгольца опубликовал крошечное объявление о конкурсе на вакансию младшего научного сотрудника – что важно, «с предоставлением жилья». Никому не известный в Москве, не имеющий никаких «рекомендателей» и покровителей, доктор Аветисов конкурс выиграл. «Тогда, – усмехается его сын, давно осознавший совершенно другие реалии, – было без обмана. Действительно сначала объявляли конкурс, а потом следовали кадровые решения. Это сейчас сплошь и рядом сперва определяют кандидата, а потом «под него» проводят конкурс. А уж о жилье не идет и речи. Но отец, к счастью, жил в другое время».

Вот с этой поворотной точки и началась не просто семья, а династия. О которых сейчас так много говорят с высоких трибун и которые по-прежнему не удается «выращивать» искусственными административно-хозяйственными методами. Потому что в таких случаях действует совершенно иная логика – человеческая. Единственно верная.

Аветисову-старшему можно было не спрашивать сыновей, кем они хотят стать, когда вырастут. Это было понятно, что называется, по умолчанию. «Слова «выбор профессии» подразумевают раздумья, доводы «за» и «против». Но у меня все сразу отложилось в голове, – говорит Сергей Аветисов. – Я видел, как работает отец. Мы жили прямо в институте, и многие другие семьи сотрудников тоже. По двору, где мы играли с мальчишками, проходили в клинику пациенты. Знаменитые профессора, которых наше студенческое поколение знало по их научным работам и воспоминаниям учеников, были мне знакомы с детства. Некоторых я побаивался, потому что они были очень строгими и делали нам замечания. Это была моя жизнь, и она ею осталась. Для нас с братом Валерием (сейчас его, к несчастью, уже нет в живых) папина работа была настолько привычна и естественна, что мы сами не заметили, как тоже разделили его увлеченность офтальмологией».

Разделили и другое: умение отдавать себя этой работе полностью, в «ненормированном» режиме. Сергей Аветисов вспоминает, что его отец терпеть не мог ездить на дачу и вообще «отдыхать», считал это никчемной тратой времени. Возвращался с работы в восьмом часу вечера, наскоро обедал, листая офтальмологические журналы, и снова до глубокой ночи сидел за письменным столом. И умел, как стеной, отгораживаться от любых бытовых «шумов» (двое детей и двое взрослых в одной комнате коммуналки – серьезное испытание даже для самых крепких нервов). Просто не считал эти помехи поводом для того, чтобы снизить раз и навсегда определенный для себя ритм жизни в науке.

Заслуги Эдуарда Аветисова общеизвестны. Эдуард Сергеевич в НИИ глазных болезней им. Гельмгольца создал и в течение сорока лет возглавлял отдел охраны зрения детей и подростков. Он заложил основы учения об оптической коррекции зрения, был первым, кто стал применять в широкой практике диагностические и лечебные лазеры, разработал комплексную систему лечения близорукости и косоглазия. Именно под его руководством были научно разработаны и внедрены в медицинскую практику такие направления офтальмологии, как офтальмоэргономика, офтальмокибернетика, учение о динамической рефракции глаза. Естественно, он имел множество наград, регалий и почетных званий, как научных, так и государственных – вплоть до орденов «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени, которые в СССР присваивали только за действительно выдающиеся заслуги перед государством. Но главное – то, что в любой профессии идет по особому «гамбургскому счету»: Эдуард Аветисов пользовался авторитетом настоящего ученого и настоящего врача. Порядочного человека, имеющего четкую систему жизненных принципов. Того «светила», которое излучает собственный, а не от кого-то отраженный свет, яркий и мощный.

И снова: люди и их послужные списки – разные вещи. Для учеников и близких гораздо важнее в Эдуарде Сергеевиче было то, что оставалось за рамками любых характеристик и энциклопедических статей. Сергей Аветисов вспоминает, что отец при всех своих регалиях и постах и при всем своем трудоголизме удивительным образом смог остаться человеком деликатным и даже мягким. Считал невозможным не то что «давить» на собственных сыновей – даже влиять на то, какую тему научной работы они выберут. Не обращался с просьбами к их начальству (разве что с нейтральным «нельзя ли чуть побыстрее прочесть его докторскую диссертацию»). Всеми силами сглаживал в своем институте конфликты и противоречия, в творческой среде практически неизбежные. Именно поэтому, считает Сергей Аветисов, в стенах института смогли объединиться и плодотворно работать многие выдающиеся ученые – они даже в самые тяжелые времена не разбежались, создавая собственные клиники, как это происходило сплошь и рядом в других прославленных медицинских центрах. Уже с позиций собственного опыта на руководящем посту Сергей Аветисов считает, что из его отца получился бы прекрасный директор НИИ им. Гельмгольца:

– Я только сейчас смог в полной мере оценить его поразительный организаторский талант и преданность родному институту. Но… Директора менялись, он оставался бессменным замом по науке. Трижды его кандидатуру «прокатывали» на выборах в Академию медицинских наук. Отец не показывал вида, но в глубине души, конечно, эти неудачи переживал остро. Зато очень гордился отзывами российских и зарубежных коллег, которые заслуженно считали его лидером в детской офтальмологии. Пятьдесят лучших офтальмологов мира – члены Международной академии офтальмологии единогласно присвоили ему звание академика. Там судили не по анкетам и прочим формальным признакам, а по сути.

Дополнительный штрих к портрету родоначальника династии. Тоже очень показательный. Заслуженный профессор, мировое светило приносит домой зарплату. Большую, с какими-то премиальными надбавками. Жена мирового светила страшно пугается: «Почему так много? Это законно?» «Мама, – говорит ей взрослый сын, – папа получает зарплату вместе со всеми, в кассе института. Сколько начислили, столько и получил, что тут может быть незаконного!» Но супруга профессора стоит на своем и по-прежнему волнуется. В этом семействе материализм не в почете, а вот «справедливость» – на первом месте. Дома у Аветисовых этот случай припоминали еще долгие годы со смесью нежности, уважения и снисходительности…

Есть и еще одна черта, которую у всего клана Аветисовых не отнимешь, даром что к науке она отношения не имеет. От патриарха до внука Константина (тоже офтальмолога, кандидата наук) – это настоящие армянские мужчины. Практически полностью отвечающие «идеальному образу». Импозантные, красивые, элегантно и со вкусом одетые, остроумные, пластичные... Тоже врожденное качество – между прочим, немаловажное. «Отец, – вспоминает Сергей Аветисов, – всегда прекрасно выглядел, в юности он был чемпионом Узбекистана по метанию диска, но и в старости сохранял фигуру атлета. Он выгодно отличался от тех ученых, которые «двигали науку» в стоптанных ботинках и растянутых свитерах. Я гордился тем, что импозантный мужчина в белом халате – мой отец. Настоящей восточной красавицей была и мама. Когда они с отцом познакомились, ей был 21 год». Аветисов-старший, как гласят семейные хроники, буквально отвоевал будущую жену на рыцарском турнире у ее многочисленных поклонников в честном, но для них абсолютно неравном бою.

А как насчет прочих национальных черт – уже не врожденных, а впитанных «из атмосферы»? В этом смысле, говорит Сергей Аветисов, «настоящий армянский дом», полный друзей, с обильными застольями и песнями, был у них разве что в Самарканде. В коммуналке гостей особо не соберешь, да и в крупных городах «национальный колорит» каждой семьи ощущается меньше. Общаются все-таки скорее по интересам, а они объединяют все народы в равной степени. Медицина по сути своей интернациональна.

Однако же…

– Все-таки есть такое понятие, как голос крови, – говорит Сергей Аветисов. – Я родился не в Армении, я не говорю по-армянски. Я вырос в Москве, мой родной язык русский. Но когда в школе меня отправляли в пионерлагерь и из радиорубки я слышал армянские песни, что-то такое в груди у меня откликалось. Мне было очень приятно, когда меня избрали почетным членом Армянской академии наук. Я с особым чувством ходил по Еревану, это удивительно колоритный, теплый город. Когда среди чемпионов или лауреатов в любой сфере оказываются люди с фамилиями на «ян», я воспринимаю это тоже со сдержанным энтузиазмом. И вот что еще я всегда в себе с удивлением отмечал. Я унаследовал от отца его страсть к футболу: как и он, я фанат «Спартака». Был, остаюсь и всегда, наверное, буду. Но бывает, что моя любимая команда (равной которой по определению нет и быть не может, а все противники должны быть повержены в прах) играет с «Араратом». И я с удивлением ловлю себя на тайной мысли: ну, может быть, сейчас сгодится и ничья… или не слишком явный проигрыш… бывает же так, чтоб никому не было обидно?

В спорте, похоже, такое практически невозможно. А вот в других вещах Сергей Аветисов, по отзывам его коллег, умудряется подобного баланса в большинстве случаев достичь. И это тоже «генетика», что-то явно наследственное.

Сам он свое избрание на пост директора НИИ глазных болезней в 2001 году оценивает буднично и с оттенком скепсиса: «Считаю, что просто так сложились обстоятельства. Когда институт оказался в переходном периоде и решался вопрос, кто будет его директором, оказались востребованы некоторые мои черты». И говорит, какие именно, будто забыв про свои более чем 400 научных работ, учебники и справочники – настольные книги для многих офтальмологов, целое направление в офтальмохирургии, для которого он стал «первопроходцем», более тридцати патентов на изобретения в этой сфере и прочие неоспоримые заслуги. Все эти достижения академик и глава научного совета по офтальмологии РАМН, заслуженный врач РФ, зав. кафедрой глазных болезней 1-го МГМУ им. Сеченова Сергей Аветисов считает само собой разумеющимися, особенно по сравнению с отцовскими. А себе в заслугу ставит… «оргресурс» – в его понимании он заключается в стремлении руководить без конфликтов. «К тому же, – добавляет он, – я для института был «своим», а большинство других кандидатов – чужаками, вдруг рванувшимися «порулить» крупным медучреждением». Ну и кроме того, замечает Аветисов, плюсом можно считать то, что на руководящем посту ему всегда удавалось придерживаться принципа «порядок бьет класс». То есть даже гениальные исследователи должны быть встроены в некий регламент, иначе ничего на 100 процентов работать не сможет.

И это все? Пожимает плечами: видимо, да. Скромность паче гордости.

Есть у директора НИИ глазных болезней и принцип номер два. «Только дураки ничего не боятся» – гласит он. Именно поэтому при всем своем опыте и авторитете глава ведущего медицинского учреждения всегда «по-хорошему волнуется» перед выступлением с трибуны на научной конференции или в кругу коллег. «Это не страх, это тревога, – поясняет он. – Но она приводит к тому, что ты садишься, читаешь, проверяешь, заново просматриваешь слайды… и пропускаешь мимо ушей слова тех, кто говорит, что за тебя давно уже может говорить должность, а ты сам можешь расслабиться». Видимо, это тоже особая черта характера – не расслабляться и не использовать заслуженные лавры для почивания на них. И тоже наследственная.

А третий принцип, наверное, был ему подсказан повседневной практикой, причем общей, а не внутриинститутской. Типичная учеба на чужих ошибках. На вопрос о том, за что директор Аветисов мог бы со стопроцентной вероятностью уволить сотрудника, ответ следует после минутной паузы, но четкий донельзя: «За донос на другого сотрудника». И с кратким пояснением – что, мол, администрация сама должна не зевать и вовремя замечать какие-то неполадки в системе. Но если один сотрудник (чего пока не случалось) придет в кабинет директора и станет рассказывать про недостатки коллеги, с ним расстанутся сразу и без сожалений.

Правда, добавляет директор института, здесь кадровые «чистки» не приняты. Хотя порой очень трудно в спаянном коллективе прижиться со своим уставом «варягу» – те, кто не в состоянии работать в русле институтских традиций, как-то тихо и незаметно через короткое время уходят из его стен сами. «Наш институт всегда отличался духом коллективизма. Это и по сей день так», – заключает директор НИИ глазных болезней.

Был бы его отец доволен тем, как сложилась судьба младших поколений семьи Аветисовых? «Моего избрания на нынешний пост отец, к сожалению, не застал, – говорит Сергей Эдуардович. – Но во всем остальном, мне кажется, его вполне устраивал тот сценарий развития событий, который он наблюдал». Добавляет после паузы: «Сейчас я могу сказать своему сыну Косте, который тоже пошел по нашим стопам: я счастлив, что ты похож на своего деда!»

Надо же, какими будничными словами говорится порой самое важное.

Валентина Дубова

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 53 человека

Оставьте свои комментарии

  1. Интересные и талантливые армяне живут в Москве.Рад знакомству.Спасибо "НК".
  2. Мы в провинции тоже не дебилы. Между прочим, у Вас имя не интересное.
  3. Я не хотел вас обидеть,анонимный товарищ.Назовите свое интересное имя.
  4. Династия врачей офтальмологов красиво описана в статье.Еще бы узнать насколько Сергей Эдуардович Аветисов считает себя представителем древней армянской нации?
  5. Я пошутил, простите. Арам я.
  6. Многие мои знакомые летают в Германию,чтобы сделать корректировку-операцию глаз.Может сразу к Аветисову обратиться?Насколько это гарантировано,что глаза будут видеть хорошо?
  7. Ты прав, брат. Наши родители дали нам дебильные имена... А у нас многочисленные красивые и святые имена: Армен, Армине, Арман, Ара, Арам, Карен, Корюн, Сона, Седа, Анаит, Гайк, Вартан, Васак, Мисак и т.д. и т.п.
Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты