Духовный стержень армянского народа

Вселенский характер и диалог

Наряду с ярко выраженным национальным характе­ром, которым отличаются и другие православные Церк­ви, Армянская церковь обладает большим опытом вселенскости, то есть кафоличности.

Это единственная из восточных Церквей, которая действительно распространена по всему миру. Другие православные народы (греки, русские) тоже имеют свою диаспору, однако к ней относится меньшинство населе­ния, в то время как числовое соотношение между армя­нами, живущими в диаспоре и на родине, совершенно обратное. Армянская церковь имеет конкретный опыт жизни на всех континентах, вместе с самыми разными народами и в различном культурном окружении. Не слу­чайно высший иерарх Армянской церкви называется Ка­толикосом.

Будучи национальной с момента своего возникнове­ния, Армянская церковь всегда участвовала в жизни Все­ленской церкви. Так, Аристакес, сын Григория Просве­тителя, принимал участие в работе Никейского собора и подписался под текстом Символа веры; Армянская цер­ковь одобрила решения двух последующих соборов, Эфесского и Константинопольского, и настолько прини­мала христологию Кирилла Александрийского, утверж­денную на них, что позднее отвергла положения Халкидонского собора именно потому, что увидела в их форму­лировках отклонение от решений Эфеса и от ортодоксии Кирилла.

В результате общения со Вселенской церковью и гар­моничного сочетания верности своим убеждениям с от­крытостью по отношению к христианам других конфес­сий Армянская церковь всегда была расположена к эку­меническому диалогу. В противоположность Риму и Кон­стантинополю и несмотря на неоднократные попытки этих престолов подчинить ее себе, придать ее доктрине, обрядам и традиции полное единообразие со своими, Армянская церковь всегда старалась объяснить свою по­зицию и понять доводы других христиан, не стремясь при этом навязать им собственные догматические формули­ровки (например в отношении христологии) или свои церковные обряды как единственно православные.

О таком уважительном и открытом отношении к дру­гим конфессиям свидетельствует тот факт, что армянские церковные иерархи и богословы на протяжении веков много раз пытались вести диалог с другими апостольскими престолами. Объясняя христианам других Церквей (прежде всего Константинополю и Риму) свои взгляды, Армянская церковь дала вселенскому христианству пред­вестников истинного экуменизма, духовное расположе­ние которых не было ни церковной дипломатией, ни дог­матическим безразличием, но постоянным стремлением понять других и быть понятыми.

Несмотря на кризис, который переживает сегодня экуменическое движение, и на то, что само слово «экуме­низм» стало предосудительным, особенно в некоторых православных странах, стремление к единству по-прежнему является долгом всех христиан и всех Церквей, если они придают должное значение молитве Христа к Богу Отцу о единстве Его последователей; от этого единства, по словам Самого Христа, зависит действенность пропо­веди: «Не о них же только молю (то есть об апостолах. – Дж. Г.), но и о верующих в Меня по слову их, да будут все еди­но, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин 17, 20-21).

Верная собственным догматическим убеждениям, Ар­мянская церковь ревностно защищает свою администра­тивную автономию и свои традиции, но не забывает об этом стремлении ко все более полному и видимому един­ству Вселенской церкви. Уже Нерсесу Шнорали в далеком XII веке было ясно, что различные догматические форму­лировки могут в действительности иметь один и тот же вероучительный смысл; также было ясно и то, что един­ство не означает ни единообразия обрядов или традиций, ни абсолютного совпадения церковной дисциплины.

Армянская церковь имеет ценный опыт некоторого плюрализма богословских мнений в рамках одной кон­фессии. Как подчеркивает большинство современных церковных историков, некоторые прохалкидонские на­строения существовали в Армянской церкви не только в киликийскую эпоху, но и вплоть до начала XIX века.

Достаточно часто, особенно в диаспоре, бывают слу­чаи, когда в одной семье одни принадлежат к Армянской Апостольской Церкви, а другие — к католической. Окон­чательное отделение армян-прохалкидонитов от нацио­нальной Церкви произошло только на рубеже XVIII и XIX веков, когда Рим основал армянский католический пат­риархат Бзоммара в Ливане, а затем армянский католи­ческий престол в Константинополе.

Эволюция структуры Армянской церкви, вызванная перипетиями различных эпох, в том числе возникно­вение и закат нескольких католикосатов в соответствии с конкретной необходимостью осуществления пастырской деятельности в определенный исторический период, так­же показывает ее способность адаптироваться к обстоятельствам, не теряя из виду основного, то есть единства Церкви вокруг ее главного иерарха – Католикоса всех армян.

Безусловно, структура Армянской церкви, при кото­рой наряду с высшим авторитетом Католикоса большое значение придается патриаршим престолам, является бо­лее сложной, чем простое пирамидальное устройство Церкви с ярко выраженным подчинением ее главе. Синодальность ни в одной Церкви не обходится без про­блем. Так и отношения между католикосатом в Эчмиадзине и престолом Великого Дома Киликии нуждаются в прояснении, особенно когда речь идет о тех странах, где существуют две параллельные армянские иерархии.

Вызов сегодняшнего времени

Сегодня, через 1700 лет после крещения Армении, перед Армянской церковью стоят и другие проблемы. Десятилетия коммунистического режима оставили после себя тяжелое наследие, от которого удастся избавиться только по прошествии многих лет. Отсутствие по-насто­ящему действующих церковных структур, таких как при­ходы и епархии, почти полное прекращение монашеской жизни заставляют начинать с нуля, и многое в этом на­правлении уже сделано. Остается надеяться, что возрож­дение монашества будет постепенным и Армянская цер­ковь не будет искусственно ускорять открытие монасты­рей, предварительно не подготовив должным образом бу­дущих монахов, и не повторит тем самым ошибок других Церквей, выживших в урагане советской эпохи, ошибок, которые привели к катастрофическим последствиям. Мо­нашескую жизнь нельзя импровизировать, она требует подготовки и постепенного возрождения своих традиций.

Окончание советской эпохи должно и в Армянской церкви привести к изменению сознания людей в том, что касается нравственности, ответственности и самого чув­ства принадлежности к Церкви. Церковь — не партия и не

профсоюз, и воцерковление должно означать преображение жизни, следование определенным этическим принципам, активную деятельность внутри живой общи­ны, участие в литургии и в церковных таинствах.

В этом смысле близость между национальным и рели­гиозным чувством может также оказаться палкой о двух концах. Как мы уже видели, для армян национальное са­мосознание в некоторой степени приравнивается к рели­гиозной принадлежности; и все же быть христианином не означает только принадлежать к тому или иному на­роду или к какой-либо христианской культуре. Христи­анство — это конкретный образ жизни, требующий под­линных нравственных и духовных усилий, постоянного внутреннего подвига.

Помимо этого, сегодня Армянской церкви приходится делать серьезные шаги, чтобы решительней идти навстре­чу народу. Она является самой древней национальной Церковью в мире. За 1700 лет своего существования она не только стала источником, которым всегда питалась ар­мянская культура, но и силой, которая оберегала и защи­щала ее от бедствий в ходе истории. Открывая перед на­родом пути спасения, направляя его, Армянская церковь выполняет свое главное служение, общее с другими Цер­квями. Наряду с этим она также является хранительницей духовного наследия Армении и ее культурного богатства. Однако эта «дополнительная роль» Церкви никоим обра­зом не должна подменять собой первую или препятство­вать ее осуществлению. Миссия Церкви заключается прежде всего в том, чтобы провозглашать своим совре­менникам Благую Весть доступным для них образом и создавать ту среду, в которой могла бы возрастать их лю­бовь к Богу и к людям.

Великий юбилей, знаменующий 1700 лет верности армян Христу, вместе с Армянской церковью отмечал весь христианский мир. С одной стороны, это дало миру по­вод выразить свое восхищение и благодарность за муже­ственное свидетельство армянского народа и за свиде­тельство тысяч его мучеников. С другой стороны, празд­нование юбилея стало призывом к Армянской церкви и ее народу смотреть вперед, чтобы вечно новое вино Еван­гелия вливалось в новые меха.

Исследователь Армении Ким Бакши пишет: «Царство диких камней — это и есть Армения. Из всех врагов, ко­торые топтали ее, это самый упорный и постоянный... В борьбе с таким воинством извечно складывался характер армянина: из камня он выжимал хлеб, из камня строил дома и храмы».

В Армянской церкви не принято литургическое по­клонение иконам, поэтому обычно считается, что она не имеет и богословия образа. В действительности наивыс­шим символом в армянской духовности является крест, доказательством чему служит тот факт, что крест называ­ют не только словом «хач», но и «ншан», то есть «знак».

В армянском церковном искусстве нет никакой пыш­ности, никаких излишеств, никакой роскоши. Простота и строгость храмов и сущностная сакральность армянских хачкаров «заставила камни петь» — армяне преобразили своего извечного врага, сделав его предметом культуры и духовности. Таким же образом народ Арарата, насчиты­вающий не одну тысячу лет, не просто выжил, находясь в постоянном враждебном окружении; не только не по­терял своего языка и религии — единственный из всех на­родов, колонизированных арабами. Он сделал нечто боль­шее: превратил свои трудности в свою силу, создав – именно благодаря непростому совместному существова­нию с другими народами — совершенно оригинальную христианскую цивилизацию, полностью отличную от тех, которые возникли в Риме и Византии, и не менее инте­ресную.

Вот великий урок, который преподает нам сегодня Армения.

Джованни Гуайта, итальянский писатель, историк