Сегодня в кинематографе дефицит искренности
Разное
Просмотров: 3430
Сурен Асмикян – киновед, заслуженный деятель искусств РА, профессор – более 10 лет работал главным цензором армянского Госкино. Говоря о нынешнем состоянии кинематографа, он делает ставку на популярное кино – мейнстрим, в отличие от авторского – артхауса. Почему?
– То, что в советское время называлось высоким искусством (тогда и установка была – делать высокое искусство), сегодня именуют артхаусом. Собственно, больше говорят об артхаусе, когда фильм создается сценаристом и режиссером в одном лице. Здесь автор фильма самовыражается до конца и в какой-то момент отходит, как бы абстрагируется от зрителя. Ему и неважно, оценит его публика или нет. А вот мейнстрим всегда делается на потребу зрителя и как бы считается его заказом. Однако мейнстрим, или, как я его называю, «потребительский» фильм, в данном контексте – это отнюдь не плохой фильм. Наоборот, он, войдя в категорию бизнеса, помогает развивать кино.
...Но почему-то сегодня в Армении все поголовно стремятся делать именно артхаус. Даже второкурсник, скажем, еще не познавший всех сложностей режиссерского мастерства, и тот претендует на артхаус. Собственно, почти 90% создаваемой продукции в Армении, если спросить у самих авторов, сделано в жанре артхауса… Между прочим, образцом настоящего, классического артхауса был Чарли Чаплин. Он был и сценаристом, и режиссером, и актером, и композитором – кем только он не был! Это была полная самоотдача, где он выражал себя целиком и полностью. Так создавали свои фильмы Федерико Феллини, Сергей Параджанов, Андрей Тарковский... Они делали их без оглядки на зрителя. Однако они в своем творчестве были не одни и не претендовали на сплошное авторство. У Феллини всегда были с десяток сценаристов, в том числе и Тонино Гуэрра. Параджанов, создавший несколько картин-коллажей, тем не менее, работал в фильме «Цвет граната» с художником Степаном Андраникяном. В том фильме звучала музыка композитора Тиграна Мансуряна, а текст был написан Грантом Матевосяном. Так что все эти режиссеры не были одиночками, но они заслужили право на артхаус своим профессиональным опытом.
– Сурен Гургенович, на Ваш взгляд, какие этапы в армянском кино были самые значимые?
– 1925–1935 годы, тогда все концентрировалось вокруг Амо Бекназарова, который являлся несомненным лидером. «Зарэ», «Шор и Шоршор», «Пэпо». Затем в кинематограф стала внедряться программа культа и идеологии... Мне и моим друзьям повезло: на нашу долю выпали 60-е, на которые приходится новый виток кино. Оно обрело собственное лицо. Достаточно вспомнить человечность фильмов этих лет. Они отражали духовный климат времени. Вот такое кино я называю искренним, человечным. Это было профессиональное кино. Процесс начался с фильма «Тжвжик» Армана Манаряна. Стали снимать режиссеры Фрунзе Довлатян, Генрих Малян, Арман Манарян. Чуть позже появился Сергей Параджанов и Артавазд Пелешян, которые именно в это время стали создавать свои лучшие фильмы. С 1965 по 1975 год армянское кино находилось на подъеме. Затем процесс этот пошел на спад. Причиной тому стал общий застой.
…Кино сегодня перестало занимать достойное место в сознании людей. И дело тут не в количестве кинотеатров. Вся нация стала чересчур прагматичной. Спрашивается, почему это не нам, а итальянцам удалось снять честный и искренний фильм о геноциде? Или еще: была же Великая Отечественная война, которая питала весь кинематограф. А почему-то наша победа в Карабахской войне не воодушевляет наше искусство. И происходит это потому, что у нас нет литературы об этом. Индивидуально каждый пытается что-то найти. Но дело в том, что кино – это не индивидуальное искусство. Приходится констатировать, что у нас нет атмосферы заинтересованности. К примеру, возьмем 60-е годы, когда на «Арменфильме» был сценарный отдел, который вплотную и занимался сценариями. А что сейчас?
– Сейчас всё работает на производство сериалов – и чем больше, тем лучше…
– По существу, я не против многосерийных фильмов. Но чтобы сериалы не делались бесконтрольно, без творческого подхода. Именно такое безалаберное отношение приводит к массе профессиональных огрехов.
Сегодня очень важно осмыслить и показать, что происходит и продолжает происходить с Арменией за 20 с лишним лет. Нужен доступный и откровенный фильм о сегодняшнем Ереване. Судя по всему, сериалы не ставят этой задачи. Собственно, задача сериалов – вести наблюдение за чужой жизнью. Происходит чистой воды сублимация. Другое дело, что это кино еще не является искусством. Такие фильмы начисто лишены художественных подходов. Основной принцип телесериалов заключается в том, чтобы довести чувства зрителя до некой кульминации и остановиться, наполняя зрителя ожиданием следующей серии.
Армянский сериал – это большей частью жизнь соседа, подсмотренная через замочную скважину. Сплетни, интрижки, криминал – все это выходит на первый план. Наши сериалы, надо признаться, еще не научились делать художественные обобщения. Подобные фильмы формируют клиповое сознание.
Когда телевидение только возникло, режиссер Михаил Роом заявил: «Я очень рассчитываю, что все злокачественное перейдет на телевизионные экраны, в результате чего кино станет чистым искусством». Ему и в голову не приходило тогда, что в результате такой трансформации кино может вообще прекратить свое существование.
– Как Вы думаете, почему сегодняшнее поколение режиссеров гнетет творческий сплин, не давая им возможности раскрутиться на всю катушку?
– Сегодня в мировом кинематографе дефицит искренности. И, возможно, причину этого надо искать не только в кино, а глубже – в общемировом процессе.
Или другая проблема: сегодня в Армении только Институт театра и кино ежегодно выпускает по 50 операторов и по 50 режиссеров. Для сравнения: в 60-е годы по всей Армении можно было насчитать всего 10 или 15 режиссеров…
Поверьте, нынче снимается много фильмов. Но где информация о том, что происходит в сфере кино? Где анализ кинофильмов? Есть только информация об успехах на различных фестивалях. Кинофестивали словно пришли на смену кинотеатрам.
Знаете, в чем секрет американского кинобизнеса в начале ХХ века? Французы открыли кино и разгадали секрет кинобизнеса. Патэ первым понял, что намного эффективнее не продавать копии фильмов, а создать систему проката. Он рассчитал, что посредством проката доход от кинофильмов может вырасти в несколько раз. Широкое распространение этот метод получил в Америке. В начале ХХ века в городе Питсбурге было всего 2–3 кинотеатра. В течение 2 лет в связи с расширением прокатной деятельности количество этих кинотеатров доросло до 100. Можно сказать, что это был единственный счастливый период в истории кино, когда интересы искусства и бизнеса совпали. В основном фильмы поступали из Европы, поскольку американцы еще не научились снимать кино сами.
– А какой игровой фильм Вы бы с удовольствием взялись сегодня посмотреть?
– Я вполне довольствовался бы фильмом, в котором речь шла о двух-трех персонах, их взаимоотношениях... В их общении и разговорах я хотел бы услышать ответы на волнующие меня вопросы. Сейчас принято делать фильмы об одиночестве, об отвергнутом, самоотстраненном человеке. Мне больше нравятся динамичные фильмы, в которых интересно передается психодинамика человека.
– И все же каким Вам видится выход из тупика?
– Я отнюдь не склонен думать, что апокалипсис должен произойти только в виде взрыва. Формирование клипового мышления – вот одна из угроз, которая может извести духовно человечество. Тем не менее, я верю, что из сегодняшней ситуации можно выпутаться, если, наконец, осознать, что основным назначением искусства является многосложный поиск самых простых истин – истин, которые сразу объяснят всё.
Беседу вела Кари Амирханян
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 22 человека
Оставьте свои комментарии