Хрупкий мир в Карабахе
ДИНАМИКА КАРАБАХСКОГО КОНФЛИКТА В 2014 ГОДУ: ОЖИДАЕМЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ НА ФОНЕ НЕОЖИДАННОГО ГЛОБАЛЬНОГО ФОРС-МАЖОРА
2014-й был особым годом для развития карабахского конфликта. Будучи в некоторой степени юбилейным (в мае 2014 г. исполнилось 20 лет с даты заключения перемирия) и развиваясь на фоне глобального политического форс-мажора (которым явился украинский кризис), тем не менее, 2014-й так и не стал прорывным.
Применительно к развитиям вокруг Карабаха украинский кризис с весны 2014 г. также во многом выражался в том, что на фоне военно-политического усиления России позиции Еревана и Степанакерта в этом контексте были обусловлены в первую очередь естественным инстинктом самосохранения. В частности, в новых условиях Армения, поддержав Россию в ходе голосования в ООН по крымскому референдуму (равно как и последующего голосования в ПАСЕ в апреле 2014 г.), надеялась на ответную политическую поддержку Москвы в карабахском конфликте и в целом по вопросам региональной безопасности.
Продолжением влияния украинского кризиса на карабахский конфликт в 2014 г. стала майская инициатива американского сопредседателя Минской группы ОБСЕ. Посол Джеймс Уорлик, выступая 7 мая 2014 г. в вашингтонском Центре Карнеги, предложил видение американской администрации перспектив конфликтного урегулирования. Несмотря на кажущуюся некоторую новизну, оно фактически являлось лишь несколько развернутой и, можно сказать, достаточно вольно трактуемой версией тех самых шести пунктов Мадридских принципов, которые в различных редакциях ежегодно повторялись главами государств-сопредседателей во время предыдущих саммитов «Большой восьмерки», начиная еще с 2009 г.
Выступление Джеймса Уорлика было также связано с 20-й годовщиной подписания соглашения о прекращении огня. Другая причина, естественно, заключалась в обострении напряженности в отношениях России и Запада в регионе Южного Кавказа. Возможно, что тем самым Вашингтон стремился перехватить политическую инициативу на постсоветском пространстве у Москвы после (или на фоне) украинских событий, однако эти опасения не подтвердились. В самом заявлении Уорлика говорилось о необходимости сохранения согласованного трехстороннего формата Минской группы, да и всем понятно, что озвученные американским сопредседателем тезисы и мнение невозможно реализовать (или хотя бы продвигать) без поддержки двух других сопредседателей МГ ОБСЕ.
Подтверждением этого стали озвученные уже 11 мая 2014 г., за день до двадцатой годовщины перемирия, новые со вместные трехсторонние заявления всех сопредседателей МГ ОБСЕ. Минская группа вновь выступила с заявлением, в котором повторила подходы, которые сформировались в течение последнего десятилетия и известны как Мадридские принципы. Таким образом, стало ясно, что фактически, спустя два десятилетия переговорного процесса, ничего нового ни в формате МГ, ни вокруг самих параметров конфликта не произошло.
В начале августа 2014 г. ситуация на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и вдоль границы Армении с Азербайджаном резко обострилась. По результатам серии инцидентов на линии фронта, повлекших значительное количество жертв, особенно с азербайджанской стороны, стали высказываться алармистские мнения как в самих конфликтующих сторонах, так и за пределами региона о дальнейшей неизбежной эскалации конфликта, вплоть до возможного возобновления полномасштабных боевых действий. Делались конспирологические увязки с развивающимися событиями вокруг Украины и усиливающимся противостоянием между Россией и Западом. При этом наиболее распространенной версией случившегося было то, что якобы Баку, пользуясь занятостью Москвы на украинском направлении, пытается под шумок раскачать ситуацию и возобновить боевые действия с целью возврата Нагорного Карабаха.
Хотя, с другой стороны, не исключено, что азербайджанские действия были вызваны попыткой отреагировать на инцидент с ликвидацией карабахскими силовиками азербайджанской диверсионной группы в бывшем Кельбаджарском районе в июле 2014 г. При этом один из диверсантов был убит при задержании, а двое – захвачены в плен, и карабахская сторона организовала судебный процесс над ними по обвинению в убийстве двух гражданских лиц, в том числе несовершеннолетнего.
Как бы то ни было, по оценкам азербайджанского военного эксперта Узеира Джафарова, вооруженные силы Азербайджана за три дня пограничных стычек в августе 2014 г. на линии фронта в Нагорном Карабахе и вдоль границы Армении и Азербайджана понесли самые большие потери после заключения перемирия в мае 1994 г. Естественно, это вызвало шоковую реакцию в Азербайджане, военно-политическое руководство которого отреагировало нервно. Азербайджан подтянул к границам бронетехнику и, подняв в воздух боевые самолеты, совершал облет линии фронта. Армянские стороны отреагировали соответственно, также усилив свои приграничные части.
Однако войны в Карабахе в августе 2014 г. в очередной раз опять не случилось. Причина этого заключалась в том, что новая война в одном из самых милитаризованных регионов мира не могла начаться случайно, «просто так» – слишком высокой остается «цена войны» для ее инициатора, особенно если нет политической поддержки со стороны внешних акторов. Особенно учитывая то, что, несмотря на длящуюся уже два десятилетия региональную гонку вооружений, военный баланс в зоне конфликта между азербайджанской и армянскими сторонами в качественном плане особо так и не изменился по сравнению с ситуацией середины 1990-х гг.
На фоне августовских инцидентов тремя странами-сопредседателями МГ ОБСЕ были организованы три встречи президентов Армении и Азербайджана. Первая сразу же после августовских инцидентов состоялась в Сочи при посредничестве президента России В. Путина. Следующая встреча президентов Армении и Азербайджана состоялась на площадках саммита НАТО в Уэльсе в начале сентября 2014 г., на этот раз уже при посредничестве госсекретаря США Джона Керри, и уже третья – в октябре 2014 г. при посредничестве французского президента Ф.Олланда в Париже.
Их важнейшим итогом вновь, как уже много раз, стала констатация того факта, что, несмотря на все очевидные трудности, Минская группа остается единственным переговорным форматом, который хоть в какой-то мере демонстрирует результативность, при этом сохраняя хрупкое и пусть даже часто нарушаемое перемирие. Так, например, произошло и в ходе августовской эскалации 2014 г. на линии фронта или в ноябре 2014 г., когда азербайджанские войска сбили вертолет карабахской армии (сведя к нулю даже смутные надежды на укрепление режима перемирия на линии фронта после встреч президентов Алиева и Саргсяна). При этом формат Минской группы демонстрирует свою жизнеспособность не ввиду каких-то особенных организационных достоинств ОБСЕ над ПАСЕ, а ввиду личного авторитета и политической значимости непосредственно всех трех стран-сопредседателей.
Большего, а именно: какого-то существенного прорыва в переговорном процессе или достижения договоренностей о долговременном снижении напряженности на линии фронта, выработки мер доверия, даже вывода снайперов и отказа от активных разведывательно-диверсионных действий в 2014 г. достичь не удалось (и, видимо, было невозможно). Однако важно также другое: несмотря на усиливающийся кризис в отношениях между Россией и Западом, формат Минской группы ОБСЕ на данный момент остается едва ли не единственным эффективным форматом их взаимодействия по вопросам мировой политики, обеспечивая хрупкий мир в Карабахе. Итоги 2014?г. в карабахском конфликте лишь подтверждают данную геополитическую реальность.
Сергей Минасян, доктор политических наук,
заместитель директора Института Кавказа
Оставьте свои комментарии