Актриса Аревик Мартиросян: Я армянка, и это история моего народа
В предыдущем номере нашей газеты было опубликовано интервью с Фатихом Акином, немецким режиссером турецкого происхождения, снявшим фильм «Шрам» – картину о геноциде армян. Фильм с большим успехом прошел в московском прокате, и сегодня мы представляем беседу с Аревик Мартиросян, актрисой, сыгравшей в фильме небольшую по экранному времени, но, пожалуй, самую запоминающуюся и даже шокирующую женскую роль.
– Аревик, расскажите немного о себе, о том, кто Вы и откуда…
– Я родилась в Ереване, сейчас живу во Франции, работаю в театре, в кино. Снимаюсь также в Армении. В частности, играла в фильме «Рассвет над озером Ван» Артака Игитяна и Ваана Степаняна, он тоже посвящен теме геноцида. До этого снималась у Микаэла Довлатяна, работала в комедийных проектах на телевидении с Паскалем Лежитимюсом, с Айко & Мко... Во Франции много играю в театре: г-жа Попова из «Медведя», Виолена Поля Клоделя, Медея по пьесе Корнеля... С Фатихом мы встретились в Париже, долго беседовали, и он мне предложил сыграть Ани, невестку главного героя. Кстати, в фильме я играю еще одну роль – Поющей женщины. Это небольшой эпизод, где девушка, с ребенком на руках, поет колыбельную на армянском языке.
– «Шрам» – фильм очень важный, очень нужный – и очень тяжелый. Но кадры с Вашим участием, по моему впечатлению и по отзывам зрителей, являются запредельными… Главный герой из сострадания душит свою родственницу, которая сама умоляет его об этом. Признаюсь, Ваше искаженное смертельной мукой лицо невозможно забыть, и на него почти невозможно смотреть. Скажите, Фатих намеренно это сделал, или у Вас так получилось? И как Вам эта сцена, как Вы ее оцениваете?
– Вы знаете, мы ее совершенно не репетировали. Мы с Тахаром Рахимом, он играет Назарета Манукяна, главного героя, были знакомы и вот так почувствовали друг друга… Тахар очень чуткий и душевный человек. У меня было ощущение, что исполняется музыкальное произведение, а мы – два инструмента, дополняющих друг друга. Мы как будто танцевали вместе, хотя сидели почти неподвижно. Контакт был на сенсорном уровне, и еще – мысль о том, что мы одни на свете: Тахар, я, Фатих и Райнер, оператор. Фатих шепотом произносил: «Мотор», и больше никаких звуков не было. А вокруг нас на площадке находилось 200 человек. Сама сцена – это конечно же освобождение для Ани.
– Но это можно понять двояко, все-таки герой совершает убийство. Он христианин… Можно ли этот акт назвать милосердием? Мне показалось, что это очень важный момент в фильме. И неоднозначный.
– Ани для меня очень важная роль: я армянка, и это история моего народа. На ее примере мы видим тысячи искалеченных судеб, тысячи потерянных жизней. И вот у меня была возможность дать им высказаться, чтобы ее голосом они заговорили. Когда Назарет встречает ее в пустыне, жизненные силы покинули ее, и она ждет только избавления. И будучи человеком верующим, она не может совершить самоубийство, даже если бы нашла в себе физические силы для этого. Для христианина это большой грех, поэтому она и говорит: «Я не хочу попасть в ад, помоги мне».
– Да, действительно, я помню эту фразу – но не поняла ее. Видимо, когда смотришь, испытываешь шок и не вполне понимаешь, что происходит. Но вдруг у Вашей героини все-таки был шанс выжить?
– В фильме не показаны все трагические события, через которые прошла моя героиня, но она потеряла все, осталось только страдание. В начале картины мы видим, что у нее семья: муж, двое сыновей, родственницы… На ее глазах их убили, а перед тем издевались, насиловали, вспарывали животы беременным женщинам… И вот теперь она – в лагере в сирийской пустыне, там были первые концентрационные лагеря. Она почти ничего не ела месяцами, двигаться она не может. Страшная жажда. Евфрат рядом – но им не разрешали подходить к воде. И вот она лежит там, под открытым небом, палящим солнцем, ей больно дышать, десны ее кровоточат... И вдруг она видит родное лицо, видит Назарета. Давайте представим ее чувство: вот сейчас он уйдет – а она останется там лежать. Может быть, в данном случае смерть – лучшее, что может с нею произойти.
– Скажите, а Вам не страшно было такое играть?
– Я, конечно, волновалась, на мне была большая ответственность – показать, рассказать о том, что творили тогда люди с людьми, на какие страдания их обрекали. Я пересмотрела много фотографий, перечла много исторической литературы. Особенно мне помогли записи очевидцев, детально описывающих физическое и душевное состояние людей, переживших эту трагедию. Подготовительный период был очень болезненным; я прожила со своей героиней всю ее жизнь, прошла вместе с ней через весь ужас геноцида. А во время съемок Фатих создал такую атмосферу доброты и доверия, что мы чувствовали себя комфортно. Он вообще очень внимателен к актерам.
– А где это снималось?
– Эта сцена снималась в Берлине, в павильоне Бабельсберга были построены декорации лагеря. Кстати, декорации Фатих создавал под впечатлением картин Жансема, известного французского художника армянского происхождения. У него есть цикл, посвященный геноциду, 34 картины, который он передал Музею геноцида в Ереване. Фатих несколько лет назад был в Армении, посетил музей и увидел там работы Жансема. Они его настолько поразили, что он решил использовать в фильме краски, стиль и цветовые решения мастера.
– Вы знаете, это заметно. И грим Ваш так выполнен, и вся сцена остается в памяти именно как живописное полотно… Хотя угадать, что это именно Жансем, сможет только знаток его творчества.
– С Жансемом меня связывают долгие годы дружбы; я была его моделью в течение 15 лет. И не предполагала, что мне доведется играть в таком фильме… В жизни часто происходят невероятные события, просто мы не всегда их замечаем.
– Да, это действительно сложно назвать случайным совпадением… И Вас можно на этих картинах увидеть?
– Именно на этих – нет, потому что они были написаны до нашего знакомства, но вот на картинах более позднего периода – да: портреты, балерины, Мадонна с младенцем… И знаете, родители Жансема встретились во время геноцида.
– Еще вот такой вопрос, если вернуться к герою фильма… В начале Назарет – христианин, мы видим его на исповеди, затем возникает момент, когда ему в числе других предлагают принять ислам в обмен на жизнь, и он отказывается, затем его прячет у себя турок-мусульманин, но в результате он оказывается фактически вне каких-либо религиозных конфессий… Это намеренно сделано режиссером?
– Этот вопрос лучше задать Фатиху. Это его отношение к религии.
– Фатих мусульманин?
– Он говорит, что скорее буддист. У него родители мусульмане. Мне кажется, что религиозная тема интересует его, поэтому он поднимает этот вопрос.
– То есть выход из веры в Бога, если так можно выразиться, не осуждается, это возможный путь?
– Да. Если такое пережить – можно ли после этого верить? А что касается моей героини, то она продолжает верить в Бога, несмотря на пережитую трагедию.
– У Вас были родственники, которые пострадали во время геноцида?
– Семья отца из Вана, часть из них успела перейти за русскую границу, а что стало с остальными, мы не знаем.
– И Вы не пробовали искать кого-то из той своей родни, как герой фильма?
– Вы знаете, со мной недавно произошла совершенно невероятная история: в Париже в магазине я разговорилась с продавцом, и оказалось, что он армянин, предки из Вана и фамилия его... Мартиросян! Несколько лет назад, когда снимали «Рассвет над озером Ван», мы посетили исторические армянские земли в Турции – Ани, Ван, Ахтамар… Я была потрясена, меня не покидало чувство, что я знаю эти места. Без сомнения, существует глубокая эмоциональная связь с землей предков.
Беседу вела Елена Князева
Оставьте свои комментарии