Памятник деревьям, которые спасли жизнь людям

Кстати, в Ереване это не единственный памятник дереву. Первый из них, и тоже железный, был установлен много лет назад на фасаде Ереванского камерного театра.

Представители старшего поколения прекрасно помнят «лихие» 90-е, которые в нашей истории получили совсем другие названия, полностью отражающие суть происходящих в нашей стране явлений: холодные, блокадные, темные. Искусственный энергетический кризис парализовал тогда не только промышленный комплекс, но и на бытовом уровне затронул каждую армянскую семью. Люди спали в теплой одежде и зачастую даже в пальто, растапливали снег для еды и повседневных нужд, так как в городе не работали насосы. Так же как не работали телефоны и дворовые котельные, прозванные в народе кочегарками. Чтобы выжить, в обычную печку-буржуйку бросали все, что попадалось под руку: сначала подписку классиков марксизма-ленинизма, потом книги домашней библиотеки, а дальше паркет, перегородочные двери, старую одежду и обувь. Когда и этого стало не хватать, люди отправились за дровами в городские скверы и парки, а жители глубинки – в леса. Именно в те годы было вырублено до 40 процентов зеленых массивов Армении, что, по мнению экологов, привело сегодня к существенным атмосферным и экологическим изменениям в регионе.

«Для меня самым удивительным было то, что непостижимым образом блокада велась не только со стороны Азербайджана и Турции. По сути получалось, что в этом участвовали и другие силы. Я имею в виду погоду. До сих пор не могу припомнить таких страшных зим, которые случились в 1993-1994 годах. Как будто нарочно, зима начиналась в ноябре и заканчивалась в апреле. Такого в Армении никогда не было, по крайней мере, с тех пор, как себя помню. А еще были настолько жуткие туманы, что я, коренной ереванец, как-то потерялся в центре города из-за густой пелены, состоящей из смога, смеси жидкого концентрата влаги и октановых загрязнителей. Последние чадящим дымком непрерывно валили из печных труб, выглядывающих черными дулами практически из каждого жилого, но сильно закопченного окна, – вспоминает художественный руководитель Ереванского камерного театра, народный артист РА, заслуженный деятель искусств Армении Ара Ернджакян. – В тот раз в руках у меня был дипломат, в котором я нес домой драгоценный паркет – старый, засмоленный селект из нашего Голубого зала в вестибюле. Пол все равно должны были заменить, так как в театре затеяли ремонт. Поэтому каждый из нас уносил с собой после работы куски прогнивших деревянных дощечек, которые имели отвратительный запах, но зато очень хорошо горели. А жгли мы тогда все, чтобы можно было хоть как-то согреться». Но несмотря на все эти неимоверные сложности, жизнь продолжалась. В столице даже работали театры. Правда, при свечах, что лишний раз подчеркивало стремление наших соотечественников к прекрасному.

Сложно сказать, кому приходилось труднее: то ли ереванцам, то ли провинциалам, которые уходили практически на весь день в леса, чтобы к вечеру привезти вязанку дров и собранный по пути хворост на санках, привычно скользивших по накатанной снежной колее. Ведь транспорт в то время не ходил – не было бензина. «Я до сих пор с содроганием вспоминаю годы холода и кромешной тьмы, когда свет давали всего на один час в день. В памяти так и осталась грустная картинка: двое моих маленьких детей, больной свекор и никакого света в конце туннеля. А еще молитвы о муже, который ушел на войну. Что нас спасло в те годы? Наверное, общенациональная поддержка. Не в верхах. А среди близких людей и соседей, когда почти прекратились личные распри и ссоры, а «трубкой мира» стала дровяная печь, вокруг которой мы все собирались по вечерам. Приносили кто что мог: картошку, чечевицу, муку. Готовили общий обед, разнося его потом по своим домам. Разносолов особенных в то время не было, – говорит жительница Раздана Лаура Авакян. – А еще в плане «культурного роста» помню появившиеся зарубежные сериалы: «Санта-Барбара», «Рабыня Изаура», «Просто Мария». Обычно кто-нибудь из соседей с автомобилем приносил аккумулятор и подключал его к телевизору. Получался домашний мини-кинотеатр, где собирались жители всего подъезда. Это сегодня мы понимаем, что мыльные оперы – продукт не очень высокого качества. Но тогда из-за информационного вакуума даже такие фильмы позволяли приобщаться, как казалось нам тогда, к большой жизни за пределами Армении». Госпожа Лаура еще долго вспоминала «проклятые годы», резюмируя каждый раз: «Второе вторжение этого ужаса я уже не перенесу. Представляете, мои дети до четырех лет не знали, что такое конфеты. Мы выплавляли их в виде коричневых сгустков из сахара на сухом спирте или дровах, которые привозили из леса. Не хочу, чтобы это вновь пережили мои внуки. Не хочу, чтобы снова вырубали зеленые насаждения. Не хочу, чтобы ради нашей жизни погибали деревья. Ведь они тоже живые».

С тех пор прошло почти тридцать лет. Леса потихоньку восстанавливаются, зарастают раны порубленных деревьев. Но как считают специалисты, этот процесс займет еще не одно десятилетие. Впрочем, данный вопрос волнует не только экологов или историков, но и тех, кто прочувствовал на своей жизни смерть каждого зеленого саженца. На угловой стене Ереванского камерного театра есть необычный памятник, посвященный деревьям, которые спасли жителей Армении в конце ХХ века. Дерево полностью сделано руками художественного руководителя театра из разных железных деталей. Наверное, так было логичней, ведь металл не горит, а вернее, его нельзя сжечь в домашней топке. Наивное в своей трогательной искренности, оно до сих пор так и осталось напоминанием о недавнем военно-блокадном прошлом, которое пришлось пережить поколению 90-х. Скромный памятник установили 17 ноября 1993 года, когда зрители пришли на стоявший в репертуаре Камерного театра спектакль «Ес им ануш Айастани…». Пройдут годы, и актер, игравший в этом самом спектакле, а ныне журналист и писатель Рубен Пашинян в память о тех страшных днях с группой единомышленников и с подачи известного российского писателя Евгения Попова (предложившего, кстати, идею проекта и его название) создаст сборник и электронную книгу «блокада.ам». В ней своими воспоминаниями о том времени делятся как армянские писатели, так и руководители очагов культуры, продолжавших, несмотря ни на что, работать и собирать залы. Презентация сборника стартовала у того самого железного дерева, установленного на торце Камерного театра его худруком.

И хотя, по мнению скульпторов, с художественно-эстетической точки зрения железное изваяние вызывает ряд вопросов, тем не менее в данном случае важна не техника создания, а душевный посыл, заложенный в это творение. «Композиция символизирует трагедию целого поколения. Погибая в огне, деревья спасли многих наших соотечественников от холодов тех морозных и снежных зим, – считает Ара Ернджакян. – Честно говоря, памятник мы делали для себя, для своей памяти, даже не предполагая, что он вызовет столько благодарных откликов». И кстати, не только среди ереванцев. По словам жителей окрестных домов, здесь очень много иностранных паломников, которым важно соприкоснуться со столь интересным артефактом. Появилась даже новая традиция, связанная с языческим обрядом: если на дерево повязать платочек, то желание обязательно исполнится. А потому на ветвях армянского железного дерева довольно часто можно увидеть разноцветные ленточки и лоскутки, которые повязывают жители и гости столицы в надежде на воплощение в жизнь своей мечты.

Наталья Оганова