Хачкары – армянские каменные кресты

Обычно хачкары вырезаются из вулканического базальта или туфа. В центре обязательно должно быть изображение армянского креста. Это расцветший, как бы распустившийся, подобно дереву или цветку, крест. Под крестом иногда высекают круг. Круг с водруженным на нем крестом символизирует торжество христианской веры.

Верхнее крыло креста на хачкаре длиннее горизонтального, а нижнее – длиннее верхнего. Этим обликом и была обусловлена пропорция каменной плиты – узкая и длинная, придавшая общему облику памятника вполне благоприятный вид. Это усиливалось еще и тем, что крылья креста-скульптуры стали украшаться барельефом, включая в себя новые детали из мотива растительного мира и геометрических фигур.

Хачкары можно разделить не только по регионам их создания, мастерам и школам, но и по поводам, по которым они создавались. Чаще всего хачкары были посвятительными. Не все кресты служили надгробиями. Так, например, при расшифровке посвятительных надписей стало понятно, что крест-камни создавали и в честь победы над врагами, и в качестве пограничного знака, а также по случаю окончания строительства дома или моста.

Сегодня в Армении насчитывается приблизительно 10 тысяч хачкаров. Каждый из таких крестов-камней оригинален и обладает неповторимым узором. Древнейший датированный хачкар на территории Армении относится к 879 году (Гарни), а на территории Карабаха – Арцаха – к 853 году.

Придорожный хачкар – крест-камень – возвращает нас в реальность.

Хачкар. Он делит мир на четыре стороны света. А в центре – Он, Иисус, Единственный, Святый, Бессмертный. Столп веры нашей.

Мы в древнем армянском крае – гаваре (уезде) Гегаркуни (ныне Гаварский район области Гегаркуник). Впервые нам, авторам данной публикации, довелось побывать здесь 20 лет тому назад – в октябре 2001-го.

Мыс, выступающий в озеро Севан, и селение, разметавшееся по берегу, носят одно и то же название – Норадуз (Норадус). История его происхождения теряется во времени. Зрелище, открывшееся нашим глазам, заворожило нас настолько, что мы позабыли, кажется, обо всем на свете. На холме – скорбное шествие. Людская толпа в горестном молчании как бы идет и в то же время не движется, застыв в едином порыве. Наводящая жуть картина – это всего лишь кладбище. Кажется, не камни это над прахом предков, а люди окаменевшие. Столетиями возникали здесь надгробия. Одних хачкаров больше тысячи: самый старый установлен в 996 году. А сколько их было повалено и порушено, пущено иноверцами на камни для фундаментов домов!

Норадузские хачкары ошеломили Мариса Чаклайса (1940–2003), латышского поэта:

И как на хачкаре –

и целый второй.

Перед нами то ли энциклопедия народной жизни, то ли мастерская художника-каменотеса. Вот сцена с пахарем – лошади помогают ему рыхлить поле. А вот застолье – в непринужденных позах застыли гуляки. На одной плите музыканты стараются, наяривают вовсю, на другой – баран на вертеле доходит. Есть памятник охотнику, стреляющему птиц. Что ни надгробие – рассказ о роде занятий усопшего. У портного ножницы за поясом, у ратника – кинжал, монаху крест в руки вложен. Лукавый и мудрый герой армянских сказок, весельчак и балагур кочует с одного камня на другой, и всюду с ним музыка и веселье, птицы сказочные и знаки, знаки – сплошная символика его бесконечных достоинств.

Сработанные из туфа и базальта, высотой от полуметра до трех здешние хачкары большей частью стоят на постаментах и чуть наклонены. Верхняя кромка защищает их от непогоды. Стынут на ветрах – одиночные и сдвоенные, повернутые, как один, на запад, затканные ажурной резьбой, с непременным образом Креста Животворящего. К тому же в Норадузе, да и по всей Армении, двух схожих хачкаров не сыскать.

В языке армян «хач» – крест, «кар» – камень. Хачкар – это псалом.

Ковер, сад, песня… Вокруг креста плоды и травы, люди и звери, вензеля буквенные. Крепится хачкар вертикально как символ жизни при помощи особого зубца на памятной плите. Ставили хачкар не только как надгробие, но и в память о значимых событиях – когда пускали воду в оросительный канал, закладывали храм. Нередко хачкары увековечивали память людей, проживших жизнь честную, праведную, и тех, кто добрыми делами прославился.

Хачкар завораживает. Каменотес и спустя века приковывает внимание особым изяществом исполнения: рисунок создает ритм – два оконца, одно против другого, две колонны, на которые опирается свод, две птицы, сидящие клюв к клюву, два листа одного и того же растения и два лепестка одного и того же цветка. В эту симметрию непременно вносит мастер нечто свое, неповторимое, хотя его хачкары – как бы близнецы-братья…

Внимательный глаз легко раскроет секрет изготовления каменного кружева. Резьба выполнена в двух плоскостях: на мелкой сетке орнамента выбран горельефно более высокий рисунок. Чем мельче орнамент, тем «моложе» хачкар. Хотя возраст его не сразу определишь. Полагают, что первый появился не раньше IX века, да что-то не верится: уж очень много уводящих в куда более седую старину примет у этого Богом освященного искусства.

Последний перевал в Гегаркуни. Сейчас наш водитель заведет мотор, и останутся позади события и судьбы. На память приходят имена людей, чей след значителен в истории края. Один из них Акоб Казмох (в переводе с армянского языка Акоб – Составитель или Оформитель). Творил он в 1540–1575 годах. Могильные камни двух старинных армянских земель-соседей – Содка (ныне Варденисский район) и Гегаркуни – хранят на себе след его руки: четкие геометрические рисунки и растительные мотивы. Есть что-то мистическое в их чередовании. Полуразрушенная церковь Сурб Аствацацин (Святой Богородицы) при кладбище села Кот окружена шестью хачкарами работы того же мастера. На двух из них мужское лицо соседствует с ликом Богородицы. На правом колене у нее Младенец.

Добрую память сохранило время и о Меликсете Казмохе. По хачкарам мастера можно проследить путь его исканий. Самый ранний из его шедевров датирован 1541 годом, позднейший – 1595-м.

Он намеренно расставил их по всему краю Гегаркуни. Встретили они нас и в селе Кармир, пристроившись к восточной стороне церкви Сурб Аствацацин, и у южной стены разваливающегося храма Сурб Геворг, и в часовне села Сарухан, и в Норадузе. Запомнился хачкар, вделанный в середину восточной стены храма Сурб Карапет (Св. Предтечи) в Гаваре.

В Гаваре же на кладбище Дари-глух стоит двойной хачкар 1696 года. Один – в память об Ахназаре, другой – о Шахназаре. Известно имя мастера – Кирам Казмох. Он оставил десять могильных плит и пятьдесят четыре хачкара, из них тридцать два – в Норадузе.

Монастырь Цахац-кар (Гнездовье птиц), что в крае Вайоц-дзор (ныне область Вайоц Дзор Армении). Видим, как жмутся друг к другу две церкви. Поднял их настоятель Вардик в 1041 году. Базальт обработан на совесть. На северном фронтоне церкви Сурб Карапет лев бьется с быком. А в траве еще один барельеф: орел держит в когтях агнца. Видимо, камень упал сверху. Чуть поодаль и выше – часовня-усыпальница Сурб Ованнеса. Ее обступили замысловатой резьбы трехметровые хачкары. Между ними большая ниша, увенчанная двумя арками.

К концу XIII века ажур хачкаров становится многослойным и все больше напоминает ювелирное искусство. Они не имеют себе равных по изощренности и артистизму исполнения узоров, которые расположены слоями. Поверхности камня как таковой нет, вся она скрыта удивительным по тонкости и изяществу ажуром. К подобным хачкарам относятся и крест-камни мастера Момика из монастыря Нораванк, что в Вайоц-дзоре.

Мы в Нораванке, где нашел свое вечное пристанище Момик, великий армянский архитектор, художник и мастер по камню. Родился он в деревне Улгюр Вайоц-дзора около 1260 года. Выпускник Гладзорского университета, ученик замечательного мастера Сиранеса работал в Киликии, а вернувшись в Армению, стал трудиться в резиденции митрополитов Сюника в Нораванке, был придворным художником и архитектором княжеского рода Орбелянов.

Резцу Момика принадлежат хачкары, которые ныне выставлены в Святом Эчмиадзине и музее Ехегнадзора, областного центра Вайоц Дзора. В память о художнике в Нораванке установлен хачкар с надписью: «Да упомянет Христос душу Момика и смилостивится над ним».

В 1308 году княгиня Тамта-хатун в память о свекре своем, Тарсаиче Орбеляне, заказывает Момику кружевной работы хачкар. Скульптор охотно берется за дело. В верхней части хачкара под тремя сводами он размещает Деисус (композиция, включавшая Христа в центре), а в нишах – справа и слева от него – Богородицу и

Иоанна Крестителя.

Хачкар являет собой большой крест над щитообразной розеткой. Выпуклые восьмиконечные звезды вертикально расположены по бокам на фоне ажурной резьбы из цветов, фруктов и листьев виноградной лозы. Нашел свое место и этот филигранной работы камень, но уже в Патриарших покоях Святого Эчмиадзина.

Тому же Момику Тамта-хатун доверяет сработать для нее еще один крест-камень. По ее просьбе мастер высек слева и справа от креста животворящего барельефы двенадцати апостолов.

В памяти народа хачкары Момика остались как «асехнагорц» («асех» – игла, «горц» – работа). Их сравнивают разве что с работой искусных вышивальщиц.

В Нораванке встал хачкар в память о миниатюристе и зодчем Момике. Такой чести ни один чартарапет-зодчий в средневековой Армении не удостаивался.

И конечно же возникла эта легенда.

Влюбился Момик в красавицу-дочь князя-ишхана, ровесницу его внука Шатоника. Влюбилась и она в Момика, хоть и был он в летах. А как прознал про то отец, призвал к себе дерзкого зодчего и гневно бросил в лицо: «Дочь мою в жены получишь, когда один, своими руками за три года храм для меня построишь». Не сник Момик, принял вызов. И воздвиг на исходе того срока церковь красоты неописуемой. Мерой длины для Момика стал не мужской локоть, как заведено было у зодчих, а локоть возлюбленной. Не потому ли удалось ему уложиться в три года?! Осталось лишь вделать в купол последний камень. И кровь ударила князю в голову. Подослал он к зодчему подлого слугу своего. Столкнул тот Момика с божественной высоты. И летел он вниз, обняв камень свой, ставший ему надгробием.

Поведал нам эту грустную историю настоятель Нораванка, да только нам жизнь и смерть мечтателя Момика представлялись уже в ином свете.

Видели мы его упорно кладущим стены храма, посвященного необъятному чувству любви. Сами строители, знаем, как радуется душа, когда поднимаются стены. Не верилось нам и в конец этой истории: не мог вдохновенный Момик окончить дни свои так нелепо. Скорее всего, подумали мы, уже почти вставив последний камень в кромку купола, увидел он возлюбленную свою, вышедшую в сад погулять, и, провожая ее восторженным взглядом, не успел закрепить тот камень и полетел с ним в обнимку с купола.

И распростерла любящая душа его ангельские крылья. А когда люди бросились к нему и откинули камень, то чудо превеликое узрели: чуткая душа Момика впечаталась в камень, превратившийся в невиданной красоты хачкар. Его и поставили на символической могиле Момика, ибо плоть его храмом и стала.

Легенда легендой, а на хачкаре в память о Момике умелых рук резчик оставил дату его ухода из жизни – 1333 год.

Джуга. Славный пышностью град по праву слыл жемчужиной Ернджака, древнего армянского края, платившего в XIII веке дань в 360 дахеканов в пользу Татевского монастыря. Именовали Джугу еще и Джугай, Джогай, Джульфа.

Город известен с VII века. Арабы, вторгшись в Армению, захватили Гохтн, перебили способных держать оружие, а женщин с детьми увели в сторону Джуги. Так скорбит армянский историк VIII века Гевонд и продолжает: «Творят бесчинства в поселениях Храм, Джуга».

Не желая оставлять напиравшим туркам зажиточные города свои, персидский шах Аббас I в 1604 году спалил Джугу и переселил двенадцать тысяч семей в пригород новой столицы своей Исфаган. Там они основали город и назвали его Нор Джуга, Новая Джуга – в память об утраченной родине.

На сорок втором году жесточайшего исхода армян Александр Родес, европейский путешественник, подтверждает, что видел в Джуге не менее десяти тысяч хачкаров великолепной работы.

Урон кладбищу, на котором побывал Родес, нанесен был в начале XX века, когда железную дорогу повели напрямик через место погребения многих поколений джугинцев. Тифлисская газета «Мшак» 2 ноября 1904 года писала: «После падения Старой Джуги ее кладбище еще напоминает о былом процветании: надгробные хачкары преисполнены достоинства и величия. Да, видно, судьбе угодно было и их подвергнуть испытанию. Спустя ровно три века после зверств Аббаса чья-то злокозненная рука покусилась и на могилы наши. Грохот взрывов словно предрекает, что надвигается на Джугу второй ураган».

И пусть не покажется, что ураган тот уже миновал нас. Азербайджан, в пределах которого оказалась Старая Джуга (в Нахичевани) продолжает доделывать то, что не под силу было ни времени, ни превратностям истории. Один за другим, подобно расстреливаемым пленным, гибнут хачкары и разлетаются на куски творения армянского гения.

2 октября 2003 года на 32-й Генеральной конференции ЮНЕСКО глава внешнеполитического ведомства Армении Вардан Осканян довел до сведения мировой общественности, что «геноцид» в отношения хачкаров Джуги успешно завершен: последние памятники по той же железной дороге вывезены… в никуда.

Михаил Матусовский (1915–1990), русский поэт, автор текстов популярных песен: «Подмосковные вечера», «На безымянной высоте», «С чего начинается родина»…

Работает сердце толчками –

У края армянских дорог.

В интервью изданию Nouvelles d’Armеnie Magazine Николя Буриотт – известный французский скульптор, чьи работы выставляются в церквях, монастырях и галереях Европы – поведал о том, как после долгих поисков нашел в армянских хачкарах смысл своего творчества.

По словам скульптора, он чувствовал, что послания Христа не находят отклика в его работах, видел различия во Христе, изображенном на кресте в храмах, и Христе, который несет послания о вечной жизни и Воскресении. Эта проблема вскоре стала настолько серьезной, что скульптор перестал видеть смысл в собственных работах.

«Тогда Господь познакомил меня с армянским хачкаром, изображающим цветущий крест. Традиция армянского хачкара – это связь с Богом, это дверь в самое высокое, что есть в человеке. В хачкаре заключается истинный христианский посыл о любви ко всем людям, так как он может быть высечен как пастухом на заброшенной скале, так и на самом видном месте на площади», – рассказал Буриотт.

Скульптор отмечает, что создает хачкары не для армян, а для всех людей, поскольку считает хачкар картой, ведущей к Богу.

Полосу подготовили Марина и Гамлет Мирзоян