Елизавета Канаузова: Когда живешь в позитиве – это счастье!

– Здравствуйте, Елизавета!

– Здравствуйте, Григорий Юрьевич! Спасибо за приглашение, очень рада быть в Вашей редакции.

– Елизавета, Вы окончили Кисловодскую музыкальную школу имени Рахманинова по классу фортепиано и вокала, затем учились в Российской академии музыки имени Гнесиных. Откуда у Вас появилась такая любовь к музыке? Кто-то ее прививал? Или Вас насильно за ручку потащили в музыкальную школу? Расскажите об этом, пожалуйста.

– Музыка звучала в моей семье всегда. Папа играет на трех инструментах: аккордеоне, гитаре и фортепиано, бабушка играла на фортепиано очень хорошо, несмотря на очень тяжелое время. Она родилась в 1920 году, поэтому во время ее становления не до музыки было, но тем не менее в семье у бабушки была фисгармония, она на ней играла. Тетя, папина родная сестра, закончила Ереванскую консерваторию. На фортепиано меня отдали, естественно, потому что «девочку надо было занять чем-то» – а чем, как не музыкой? Скажу честно, фортепиано мне давалось очень тяжело, потому что педагог у меня была очень сильная, она готовила всех своих учеников на конкурс Чайковского, поэтому за первые 2 года я закрыла практически 5 лет музыкальной школы. Мне так не хотелось заниматься! Я просила у родителей разрешения бросить фортепиано, потому что было сложно и не очень хотелось этим заниматься. Тогда меня перевели к другому педагогу. У нас был такой предмет – хор. Меня от хора всегда освобождали. А наша педагог по хору была армянка – Стелла Арташесовна, она закончила Ереванскую консерваторию и преподавала у нас вокал и хор. Она слышала, что у меня чистый голос, и от хора всегда освобождала, я пела только на экзаменах с хорами как солистка. Прошло какое-то время, и у нас в музыкальной школе установили большой орган. Мне дали возможность петь с органом.

– Это все происходило в Кисловодске, где Вы родились и выросли?

– Да, в Кисловодске. Я в первый раз пела с органом! И мне так это понравилось! Вот этот звук огромного инструмента!.. Это не фортепиано, это не оркестр. Мне захотелось петь. И я попросила педагога по хору, чтобы она со мной позанималась. И я закончила 5 лет музыкальной школы как вокалистка.

– То есть отделение вокала.

– Да. Ну и 7 лет фортепиано я тоже закрыла. И дальше я поступала в Академию Гнесиных – мне никуда больше не хотелось, ни в какую консерваторию. Только туда почему-то. Я приехала поступать в Москву и поступила к завкафедрой Валентине Николаевне Левко. Это солистка Большого театра, очень была хороший педагог, и как человек она тоже была очень хорошей. Все, что я имею сейчас – это благодаря ей. И вкус музыкальный, и школа, и вообще отношение к сцене и искусству.

– Елизавета, хочется немного узнать о Ваших корнях. Кто были Ваши деды, бабушки, родители? Откуда они родом? Откуда родом Вы сами?

– Родилась я в Кисловодске. Мама у меня из города Ессентуки, вся ее семья – ставропольские. Бабушка по папе у меня из Вана, они в 15-м году из Вана переехали в Тбилиси, и потом из Тбилиси переехали в Кисловодск. А дедушка из Карса. Их семья из Карса переехала в Кисловодск, где они с бабушкой и встретились.

– Фамилия у Вас редкая.

– Да-да. Практически у нас нет однофамильцев. Все Канаузовы – это наша семья. Фамилия была изначально – Канаузянц. Но, когда дедушка приехал в Россию, при выдаче российского паспорта просто по-русски написали «Канаузов». Так и появилась фамилия Канаузов.

– А родители? Мама, папа?

– И у папы, и у мамы половина семьи – медицинские работники. Все связаны с медициной. У мамы – мединститут, у папы тоже. Но по профессии они не работали. Их молодость пришлась на 90-е годы. Папа занимался бизнесом, мама тоже. Но при всем при этом они у меня очень музыкальные. И я с детства помню, как папа играл на гитаре.

– Так что Вы это все унаследовали от него – Ваш талант.

– Видимо, да.

– А дедушка чем занимался? Кем он был?

– Мой дедушка был простой человек, мясник.

– О, интересно.

– Да, его весь город прекрасно знал.

– Кисловодск?

– Да, Яков Леонтьевич. До сих пор старшее поколение его прекрасно помнит.

– Он жив?

– Нет, дедушка у меня 1908 года. К сожалению, его давно уже нет – он умер в 1985 году. Бабушка у меня 20-го года рождения.

– Я знакомился с Вашей биографией, в Вашем репертуаре очень много оперных арий. В частности, из «Травиаты» партия Виолетты, партия Сюзанны из «Свадьбы Фигаро», Мюзетты из «Богемы» Пуччини. Это довольно серьезные партии, трудные для вокала и почетные одновременно. На каких сценах Вы выступали? Какая из этих или, может быть, других арий наиболее близка Вашей душе и Вашему вкусу?

– Скажу так… Недавно мы разговаривали с моими оперными друзьями, которые заканчивают учебные заведения. Все хотят где петь? В Большом, либо в Ла-Скала, либо в Метрополитен-опера. Мы с первого курса себя готовим к тому, чтобы петь, блистать где-то на больших сценах. Но не у всех все складывается, к сожалению. И к курсу 5-му ты уже понимаешь, что все эти сцены где-то очень далеко. У меня была мечта – спеть партию Виолетты, но я понимала, что до нее нужно и морально, и физически дорасти. Потому что я в Академию Гнесиных поступила в 17 лет. Такого практически не бывает. Мои 5 лет музыкальной школы были как училище, и вышло так, что училище мне уже не нужно было. И в 22 года петь партию Виолетты – это, конечно, смешно. Мне дали партию Мюзетты – это маленькая партия в «Богеме». Это было в нашей оперной студии в Академии Гнесиных. Потом мне дали все-таки партию Виолетты, она была очень сложная. Я очень люблю оперную музыку. Но, как я в начале сказала, во мне сильно то, что в меня заложил мой наставник. Естественно, мы ориентируемся на тех, кто нам передает школу, с кем мы общаемся. Валентина Николаевна Левко пела в Большом театре, но, помимо оперного репертуара, у нее была еще и концертно-камерная программа, и советские песни, и старинные романсы. В общем, она была настолько всеобъемлющая! Хотя многие оперные певцы, те, кто поет в оперных театрах, работают в одном жанре. Что касается меня, то, помимо оперной музыки, пою еще много всего.

– Эстрадная музыка?

– Нет, эстрадную практически нет. Я очень люблю барочную музыку. Это, наверное, сейчас мое основное. Я пою с органом.

– Я как раз хотел Вас спросить, как Вы относитесь к духовной музыке? Вы вообще верующий человек? В церковь ходите?

– Да, я хожу. Но самое интересное, что меня крестили в Эчмиадзине, в армянской церкви. Хожу я в русскую церковь, православную. А пою в католических храмах. У меня вот такое отношение к церкви – мне кажется, что Бог един.

– В основе лежит христианство, так что все в порядке. Скажите, пожалуйста, из духовной музыки какое произведение самое любимое?

– Вы знаете, у меня целая программа духовной музыки «Аве Мария», всех композиторов: Бах – Гуно, Пуччини, Вавилов, Шуберт. Все композиторы, кто творил когда-либо в этой сфере, зарубежные, российские. Они все писали эту молитву – «Аве Мария». И у меня есть часовая программа с органом, и я очень активно с ней езжу по России. Очень востребованная программа, потому что нужно петь в храме – в католическом храме, в лютеранском, в англиканском – не имеет значения.

– Вы сказали, что поете в католических храмах. Почему только в католических? Вас не приглашают петь в русскую православную церковь или армянскую апостольскую церковь?

– В русской православной церкви немного другая направленность, другие композиторы. Мне почему-то ближе именно европейская классическая музыка. Католические церкви, англиканские и опять же лютеранские – они больше направлены на музыкальность. В каждом храме есть орган. Естественно, звучит музыка.

– Тут я не могу с Вами согласиться. Музыкальность есть и в русской православной церкви, и в армянской.

– Да, но там больше многоголосия.

– Суть в том, что репертуар Ваш ближе к европейской тематике.

– Это да.

– Скажите, пожалуйста, в каких городах России и зарубежья Вы выступали? Какое Ваше выступление, может быть, Вам больше всего запомнилось или считается самым лучшим?

– Я счастлива, что у меня такая, «путешествующая» профессия. Я пела от Владивостока и до Мурманска: Находка, Партизанск, Хабаровск, Калининград, Санкт-Петербург, Кострома. Я по всей России проехала, от одного края до другого. Везде очень тепло встречают, везде есть что посмотреть, везде люди такие разные.

– То есть в России любят классическую музыку?

– Да, любят и ценят. Я была очень удивлена, когда в прошлом году у меня был концерт в Костроме с программой «Аве Мария» – и билеты были проданы за месяц до моего концерта. Их покупали, вообще не зная меня.

– Вы так известны в Костроме?

– Нет, я вообще не знаю, почему!

– Может быть, репертуар понравился?

– Да, репертуар очень духовный. Вот Кострома мне очень понравилась духовностью. Несмотря на то, что это маленький город, и билеты были, извините меня, недешевые для этого маленького города. И организаторы хотели еще один концерт сделать, но просто получились накладки по времени и уже не было свободных дат – это было под Новый год. Люди очень хорошие в регионах, они очень духовно направленные, воспитанные. Я, честно говоря, получаю удовольствие от путешествий по России и от общения с публикой. Потому что они какие-то абсолютно другие, нежели в Москве. Я люблю Москву, очень давно здесь живу, но здесь ритм жизни другой.

– Может быть, в Москве зритель более строгий?

– Да нет, не более строгий. Просто в регионах он как-то более духовно развит, нежели в Москве. Потому что здесь жизнь такая: туда пошел, сюда пошел, здесь посмотрел, там посмотрел… А там народ, прежде чем прийти на концерт, готовится.

– Зритель в Москве избалован?

– Да, к сожалению.

– А Вы сейчас в свободном плавании или являетесь солисткой какого-то театра? Какова Ваша творческая жизнь в настоящий момент?

– Я сейчас в счастье. Потому что я не принадлежу никому. Я – свободный художник, поэтому я пою то, что хочу и с кем хочу. Есть несколько оркестров, с которыми я с удовольствием сотрудничаю. Есть президентский оркестр и неаполитанский, и дирижеры ко мне очень хорошо относятся, и мы всегда новые программы готовим. Очень много оркестров – и «Русская рапсодия» в том числе. Это одно направление. Плюс у меня барочная программа. Плюс у меня романсовая программа, военные песни, советские песни, испанская программа с гитарой, бразильская программа, «Аве Мария». Много всего. С гобоистами я работаю, есть 15 органистов, с которыми я сотрудничаю на протяжении своего творческого пути. Так что есть и жанровое разнообразие, и общение с музыкантами, абсолютно разными. Моя работа тем и интересна, что я не нахожусь в рамках одного жанра. Работы много.

– Относительно Вашей программы. Какая программа сегодня готовится? Мы все помним, что мы на пороге 80-летия Победы над фашизмом. Я думаю, что в этом направлении у Вас тоже ведется определенная работа. Какие ближайшие концерты?

– Одна из программ прошла 23 февраля. Мы сыграли ее в Музее Прокофьева – это филиал Музея музыки – с пианистом и скрипачкой. Следующий концерт будет в мае в галерее Шилова. Он будет посвящен 80-летию Победы. Плюс еще будут большие концерты с оркестрами, но пока еще не могу ориентировать, где и когда. Но к этому событию планируется очень много концертов.

И Вы еще спрашивали о ярких впечатлениях и памятных площадках. Калининград. Яркие впечатления. Потрясающий храм на острове Канта, с потрясающей акустикой, потрясающим органом. Он какой-то сказочный. Белый орган с ангелами, которые крутятся вокруг своей оси. И, когда ты поешь, можно включить этих ангелов, и они звенят колокольчиками – это что-то космическое.

– Это какой храм?

– Кафедральный собор на острове Канта. Там место сейчас очень знаковое, в этом храме работают очень известные музыканты. Крайний концерт у меня был на Рождество. Это было просто сказочно – и елка красивая, и рождественские песни европейские и русские. Это то, с чего я начинала. Я говорила, что моя любовь к органу началась в музыкальной школе – и мы тогда тоже пели рождественскую программу.

– По Вашему рассказу понятно, что Вы – очень занятой человек. У Вас есть время мечтать? Какова Ваша мечта?

– Сейчас я записала две песни, навеянные творчеством Арно Бабаджаняна. Одна называется «Судьба» на слова Роберта Рождественского. Женщины не поют эту песню, я просто услышала ее в исполнении коллег и решила: «Почему нет?» Текст нейтральный. Я отправила семье Бабаджаняна, они послушали, сказали: «Почему нет? Очень даже хорошо получилось». И вторая песня – «Позови меня», тоже мужская. Слова я немножко переделала во втором куплете. Почему-то был порыв такой. Вот моя мечта, наверное, в том, чтобы репертуар пополнялся.

– Раз мы заговорили про Арно Арутюновича Бабаджаняна, мне интересно, Вы бывали в Армении? Какое у Вас впечатление? Есть ли у Вас музыкальные связи с Арменией? Расскажите об этом, пожалуйста.

– В Армении я была очень давно, в детстве. Когда мне было 7 лет, у моей тети была свадьба, и мы поехали семьей, собрались все родственники. Естественно, нам показали Армению. Мы неделю, по-моему, были. Воспоминания смутные, но я помню, что Армения мне очень понравилась.

– После этого Вы в Армении не бывали?

– Нет.

– Но Вы же по происхождению – армянка, Вы обязаны туда съездить!

– Никак не получается! У меня там родственники. Они каждый год зовут, находят уже поводы, чтобы заставить приехать – но нет. Меня покрестили в Эчмиадзине вот в тот приезд, показали город. Мы были и в исторических местах, и центр города мне очень понравился. И в Армении живет семья бабушкиной родной сестры. Она вышла замуж в Армению, и вот они живут в Ереване. Моя троюродная, получается, сестра – тоже оперная певица. Она закончила консерваторию, поет в театре.

– Но Вы общаетесь, конечно.

– Да-да. С Арменией у меня и культурные связи.

– А как же родной Кисловодск? Часто бываете там? Есть какие-то программы, проводите какие-то фестивали, поете там?

– В Кисловодске я бываю нечасто. Получается всего раз в год. Я приезжаю туда в середине июня, потому что там проходит уже 34-й в этом году фестиваль «Шаляпинские сезоны». Проходит он благодаря идейному вдохновителю, она же генератор всего – директору музея «Дача Шаляпина» Красниковой Ольге Васильевне. Она боготворит Шаляпина, его творчество, и каждый год она собирает фестиваль продолжительностью в неделю. Со всей России съезжаются басы – 15 солистов, лучших басов из всех оперных театров. Между открытием и закрытием проводятся 3 или 4 камерных концерта. Это потрясающее событие для города и для культурного сообщества. Туда съезжается, наверное, вся творческая элита России. Попечителем фестиваля был Андрей Дмитриевич Дементьев. Он много лет поддерживал наш фестиваль.

Это очень яркое событие для края и для города в том числе. Но это все организуется именно этой маленькой «Дачей Шаляпина». Они находят средства, находят площадки, телевидение, репетиции. Это просто что-то космическое. Повторюсь: в маленьком городе суметь сделать такой большой проект – это дорогого стоит.

А потом, после «Шаляпинского фестиваля», я остаюсь на две недели и получаю удовольствие от парка, от прогулок, от воздуха.

– Но у Вас там и родители еще живут?

– Да, они живут в Кисловодске.

– Так что Вы приезжаете к себе домой, можно сказать.

– Да. Кисловодск очень сильно преобразился за последнее время. Он стал очень красивый, ухоженный. Я не люблю сравнения, но это просто такая маленькая Швейцария, наверное.

– Но родина – она всегда самая лучшая.

– Да, это точно.

– А по поводу Вашей мечты? Вы до конца не раскрыли свой ответ.

– Я стараюсь не мечтать. Мечты, как правило, очень редко осуществляются. Я не мечтатель. Я ставлю цель – и к ней иду.

– Вы такой реалист, скорее.

– Да, больше так. Потому что в мечтах можно утонуть, а в реальных каких-то задачах – нет.

– Вы – счастливый человек?

– Думаю, да. Потому что я занимаюсь любимым делом. Родители живы-здоровы, вокруг много друзей. Я оптимист, я никогда не грущу. Если у меня находится какая-то минутка, я найду чем себя занять. В музей схожу, на концерт, пообщаюсь с кем-то. Когда ты живешь в таком позитиве – мне кажется, это счастье.

– Что бы Вы пожелали нашим читателям?

– Прежде всего я благодарна Вам за такую содержательную беседу, что Вы дали возможность какому-то количеству Ваших зрителей, слушателей и читателей познакомиться со мной. Для артиста это очень важно, когда есть такой способ знакомства с творческими людьми.

Я хочу пожелать, чтобы рядом звучало большое количество хорошей музыки, красивой. Чтобы люди наслаждались искусством. Потому что искусство всегда, во все времена спасало. Слушали духовную музыку, красивую классическую музыку. Сейчас так много всякого негатива, а музыка, мне кажется, спасает.

– Еще и лечит.

– Лечит, да. Это точно.

– Спасибо большое, Елизавета, за такую интересную, динамичную беседу.

– Спасибо Вам большое, Григорий Юрьевич, за беседу.

Беседу вел Григорий Анисонян