Будто войны действительно начинаются к датам

Накануне парижской встречи министров иностранных дел Азербайджана и Армении стороны сообщили сразу о нескольких инцидентах. В ночь с 19 на 20 января, как сообщает армянская сторона, азербайджанская диверсионная группа проникла на территорию Карабаха, в боестолкновении погиб младший сержант карабахской армии Армен Ованнисян. Азербайджан обвинил Армению в обстреле боевых позиций 23 января, в результате которого был убит офицер ВС Азербайджана Джафар оглу Джафаров. Взаимная снайперская активность, судя по всему, не утихает ни на день, 28 января погибает еще один сержант карабахской армии, ранения получают жительницы армянского села Айгепар и азербайджанского Алибейли, о чем снова сообщают обе стороны.

И обе стороны выступают с опровержениями и анализом причин. Министр обороны Армении Сейран Оганян даже вынудил немного улыбнуться военных профессионалов с обеих сторон, рассказав о 8–9 карабахских бойцах, которые ликвидировали 30 азербайджанских диверсантов. И предположил, что военная активность Азербайджана связана с годовщиной «черного января» 90-го года, когда в Баку вошли советские войска якобы для защиты армян от погромов, которые, впрочем, к этому времени уже практически закончились.

Внутриполитическими же мотивами объясняют происходящее и азербайджанские аналитики, обращая внимание на развернувшуюся полемику между экс-президентом Робертом Кочаряном и представителями нынешней исполнительной власти. Поскольку, как принято считать, любые политические дискуссии в Армении протекают с непременным карабахским акцентом, нынешний спор о власти, если не сегодняшней, то завтрашней, обязательно должен был отозваться на карабахских рубежах просто потому, что такова армянская политическая традиция.

И, конечно, обе стороны не могли не использовать инциденты для напоминания о своих политических позициях. Некоторые азербайджанские аналитики, признавая право официальных ведомств опровергать факт вторжения на карабахскую территорию, вместе с тем предлагают учитывать, что де-юре Карабах – территория Азербайджана и потому нет ничего криминального в том, что азербайджанские военные действуют в Карабахе, как у себя дома. Армения объявила погибшего в столкновении юношу национальным героем, удостоила его похорон с высшими воинскими почестями. Стороны активно заговорили о неминуемой войне, которая разгорится если не к майскому 20-летию перемирия, то к 100-летию геноцида, которое будет отмечаться через год.

Будто войны действительно начинаются к датам.

Гипотезы о внутриполитических мотивах, которые могут побудить рискнуть Баку или Ереван, не новы – такими мотивами вообще принято объяснять большинство войн.

В Армении внутриполитическая напряженность, впрочем, не становилась детонатором войны прежде, когда достигала масштаба подлинной перестрелки или фактического Майдана у Оперы. Да и какое отношение имеет выяснение подлинной истории Армросгазпрома или даже желание одного из бывших президентов стать снова действующим к тому, что происходит в Карабахе? Как это может ему помочь, особенно если более или менее реальная выборная кампания начнется даже не завтра, а ничего несистемного, способного взорвать ситуацию, пока не ожидается. Хотя никто не мешает быть настоящим конспирологом и увидеть это самое несистемное в карабахской войне. Не задумываясь о том, что взбудоражить при желании армянское общество можно намного проще, дешевле и технологичнее с точки зрения предсказуемости событий.

Еще более сомнительным является предположение, что война нужна Баку. Конечно, мир уже привык к тому, что азербайджанское руководство будто бы для того и участвует в любом мероприятии, чтобы напомнить о том, что Армения – это бывший Азербайджан. И что даже это не единственная причина, из-за которой Азербайджан восстановит справедливость любой ценой, тем более что он достаточно богат, чтоб за ценой не постоять.

Конечно, то, что армянский политолог Александр Искандарян как-то назвал «консенсусом непримирения», для Азербайджана справедливо в той же степени, что и для Армении. Но на самом деле Азербайджан, пусть без особой тонкости, исполняет ту партию, на которую его обрекает ситуация. Он обязан являть миру воинственность, он должен поднимать уровень драматизма порой до открытого шантажа, чтобы не дать устояться статус-кво, поскольку он – единственный участник игры, который объективно не заинтересован в его сохранении.

Наверное, отец нынешнего президента Азербайджана сыграл бы эту игру куда более искусно, но речь об исполнении, а не о сюжете. Если бы Азербайджан был уверен в том, что в состоянии все решить блицкригом, он бы, конечно, ни минуты не сомневался с войсковой операцией – а кто бы, будучи уверенным, сомневался? Но риск получить не то что мощный контрудар, а хотя бы просто мало-мальски затяжную войну сводит на нет любую воинственность – конечно, не риторическую, а реальную. Каждый день войны для Баку – неисчислимые финансовые потери, причем фьючерсные, может быть, намного превзойдут действующие повседневные. Вся стратегия Азербайджана как обыкновенного сырьедобывающего государства с постсоветскими традициями выстроена вокруг нефтегазовой контрактной пирамиды и бесперебойно действующей системы распределения доходов. И все это в одночасье сломать – ради чего?

Впрочем, долгие годы спекуляций на тему геополитической суперзначимости Южного Кавказа превратили в привычку полагать, что ради любой местной подвижки, способной изменить целый мир, окрестные и не очень окрестные державы не остановятся ни перед чем. Стало быть, полагают отдельные глубокомысленные люди, война нужна, например, Америке. Зачем?

Правильно. Иран.

Дальше вариации на тему, друг друга порой совершенно исключающие. Скажем, развязав войну в Карабахе, Вашингтон обеспечит новый очаг напряженности в Иране, который обязательно не совладает с нервами и где-то себя покажет. То ли провокационно против Азербайджана, в котором американцы могут устроить себе плацдарм, то ли против Армении, в которой тоже могут себе устроить плацдарм. Еще американцы могут спровоцировать таким образом Россию, ослабить ее, а дальше вариаций вообще не счесть, потому что слабая Россия – это классический дебют любого геополитического упражнения. И, наконец, американцам как кость в горле стратегический союз Еревана и Москвы, и они все сделают, чтобы нанести по нему как можно более сокрушительный удар.

Правда, все больше аналитических голосов все чаще напоминают: американцам война как раз совсем ни к чему. Что в ситуации беспрестанного поиска балансов на Ближнем и Среднем Востоке американцам не хватало только войны на Кавказе, которая может, как правильно отмечают геополитики, Кавказом не ограничиться. И что, как бы она ни протекала, она обязательно обернется поражением Запада в этих краях, поскольку – и тут палец поднимается вверх со значением – такая война выгодна прежде всего и только России.

С одной стороны, этот тезис не столь уязвим с логической точки зрения, как все остальные. Выгоды, казалось бы, вполне прозрачны. Это и способ остановить российское отступление с Южного Кавказа, которое уже, как представляется, особо ничем больше не остановить. И не случайно в последнее время наметился такой альянс с Ереваном, и Таможенный союз – это на самом деле начало создания военно-политического блока, альтернативного западным начинаниям, в том числе и здесь, на Южном Кавказе. Плюс противоречия с Азербайджаном, которые от любой попытки их разрешить только обостряются. Плюс защита собственных интересов в Иране.

На самом деле в Москве есть политические мозги, в которых все это циркулирует – точно так же, как в Вашингтоне есть мозги, которые анализируют столь же сомнительные американские выгоды. Но, надо полагать, решения все-таки принимают те, кто способен просчитать хотя бы на несколько ходов вперед. Или понимает, что просчитать их невозможно и потому даже не стоит пытаться принимать непросчитанные решения.

Например, зачем Москве Армения, независимость которой низведена до уровня независимости Южной Осетии, которой с точки зрения территориальных приобретений в свете последних представлений о финансовых потоках более чем достаточно? Только в горячечном бреду кому-то может прийти в голову, что можно ради большой нефтегазовой глобальной оптимизации в свою пользу приструнить Азербайджан. Что любое начинание в Карабахе отзовется проблемами с Грузией, а значит – с Западом. И что все это меркнет в свете все того же иранского сюжета, и готова ли Москва к возвращению в те времена, когда можно было делить Иран (а за ним и весь мир) на свой «север» и «западный» юг? Кто-то, наверное, думает, что готова. И даже знает, зачем. К счастью, кроме таких, как они, никто у них совета не спрашивает.

На самом деле причина обострения на карабахских фронтах проста – она в самом их существовании. Все двадцать лет здесь пригибаются в окопах, совершают рейды диверсионные группы, захватывают пленных, как солдат, так и мирных жителей, обменивают их и устраивают из всего политическое действо, причем обе стороны одинаково. Военные аналитики, которые прекрасно знают устройство таких конфликтов, в том числе и те, кто участвовал в них в Карабахе, отвечают на вопросы о подобных обострениях почти по-чеховски: когда снайперы в прицел могут видеть прищур друг друга, палец на курке обязательно дрогнет. Даже без политического мотива. Напряженность на фронте постоянна, и политика здесь повинна ровно в той степени, насколько убедительно разыгрывают злость и нервозность в главных столичных штабах. Дальше все естественно: как по электрической цепи, идет сигнал о том, что надо быть в максимальной готовности. А еще генерал Зиневич, волею судьбы оказавшийся начштаба карабахской армии, говорил: кто начал первым, определить невозможно – а генерал Зиневич мог позволить себе быть объективным.

Поэтому причины обострения на фронтах имеет смысл искать, не полагаясь на одну глобальную причину. Сумма незначительных факторов, среди которых сознательные политические мотивы играют самую малозначительную роль, – тот вектор, в направлении которого потом двинется диверсионная группа. В Баку могут прекрасно знать, что Москва и Ереван вовсе не собираются начинать войну, но в Баку обязаны об этом говорить, и простой майор на фронте обязан в это верить, быть готовым и твердо знать, что должен успеть при случае выстрелить первым. То же самое должны знать карабахские майоры и армянские, на то они и офицеры, чтобы быть обязанными и твердо знать. И жанр обязателен и убийствен, как это было все 20 лет. Сколько бы Баку ни напоминал миру о невыполненных Ереваном резолюциях ООН, он их выполнять не станет, точно так же, как Баку не согласится отвести своих снайперов. Это даже не позиции – это ролевые функции сторон в таком конфликте, которые первичны, и обе стороны – заложники этих функций, от которых не могут отступить по законам жанра. И эти роли куда более первичны, чем даже вера Еревана в то, что Таможенный союз – гарантия его безопасности. И уж тем более – чем очередная встреча президентов для статистики.

И чем все юбилеи, кстати, тоже.

Вадим Дубнов