Сейсмическая опасность – это природа. Катастрофа – это мы
Разное
Просмотров: 7771
Землетрясение в Японии – пятое по энергии за прошлый и нынешний век. Хорошо, что произошло оно на удалении от плотно заселенного о-ва Хонсю, но плохо, что очаг оказался под океаном и спровоцировал цунами. 370 км от очага землетрясения до Токио – это примерно 50 секунд до прихода наиболее скоростной продольной волны. Тренированное население знает, как действовать после получения сигнала тревоги, и потому так мало жертв в Японии от собственно землетрясения.
По японцам сильнее ударило цунами, которое распространяется с гораздо меньшей скоростью, ок. 750 м/сек, но и спастись от него труднее – нужно отбежать на безопасную высоту. В телерепортажах было видно, как автобус буквально «убегает» от наступающей волны – успел. Однако другим повезло меньше. Для города Сендай, находящегося всего в 130 км от эпицентра, время реакции составило всего 11 минут, и потому жертв оказалось много. Не исключено, что концентрация внимания на защите от землетрясений несколько ослабила внимание к его результату – цунами (в переводе с японского – «волна в гавани»), случающемуся гораздо реже. Настолько, что даже военная база оказалась в опасной зоне, и волна разметала истребители, как щепки. Японские художники веками в подробностях рисуют волну цунами – идущую на берег стену воды. Кажется, что эстетический восторг от мощи природы в чем-то ослабил бдительность. В противном случае прибрежную полосу японцы не стали бы так активно осваивать.
Наши землетрясения примерно той же природы, что и японские, они – результат сближения плит, на которые разбита земная кора. Плиты эти, как известно, «плавают» по верхнему слою мантии Земли – астеносфере, вязкость которой существенно ниже вязкости земной коры, и находятся в различных отношениях между собой. Там, где они удаляются друг от друга, освободившееся пространство заполняется новой корой, молодой и тонкой, которая называется океанической. Там, где сближаются, в частности, у Японии, тихоокеанская плита с тонкой океанической корой «ныряет» под более мощную и более легкую континентальную, образуя под ней зону субдукции, в которую затягивается океаническая кора.
Процесс затягивания идет рывками. Сперва напряжения накапливаются, и только тогда, когда они способны преодолеть зацепление двух плит, океаническая плита «выстреливает» в глубину, под континентальную. В период наибольших напряжений, когда земная кора начинает трещать и ломаться, появляются форшоки, фактически – предвестники сильного землетрясения. Далее – «выстрел», основной удар, потом – афтершоки, которые свидетельствуют о снятии возникших напряжений из-за нового взаимного расположения обоих плит. Афтершоки могут длиться годами, дальше – относительно спокойный процесс накопления напряжений, пока они не превзойдут силу сцепления плит. И закон тут един – чем дольше нет землетрясений, тем сильнее будет то, которое произойдет.
У нас ситуация чуть иная. В столкновение приведены две плиты – Аравийская и Евразийская, которые в процессе геологической эволюции стали континентальными, т.е. плавающими примерно с одной ватерлинией. Океаническая кора здесь практически вся уже затянута в зоны субдукции, и дальнейшее сжатие приводит к столкновению континентальных масс. Здесь не может быть таких скоростей сближения, как в Тихом океане, потому и сейсмичность ниже. Что же касается жертв и разрушений – то Спитакское землетрясение магнитудой около 7 унесло жизни, по официальным данным, 25.000 человек.
На поверхности они выразились с близкой интенсивностью, за счет того, что в Спитаке очаг был расположен гораздо ближе к городам, однако в Японии не падали дома, и, судя по всему, японцы научились защищаться от землетрясений.
Нам тоже необходимо научиться, но у нас, в отличие от японцев, очень короткая история сейсмозащиты. Первым информационным прорывом в эту область для нас стала Спитакская трагедия. В 1991- м году усилиями профессора Сергея Баласаняна в Армении была организована Национальная служба сейсмической защиты почти министерского статуса, на которую была возложена функция флагмана в новом для нас деле сейсмозащиты. НССЗ начала быстро набирать международный авторитет, подкрепляемый соответствующими премиями и дипломами. Баласаняну удалось создать современную службу при нищенском финансировании, у него была четкая цель - сделать сейсмическую защиту элементом народного сознания.
Баласанян и его служба постоянно предупреждали о том, что чем дальше мы от прошлого землетрясения – тем ближе к будущему. Т.е., говорили о вещах неприятных. И еще он любил повторять, что сейсмическая опасность – это природа, а сейсмические риск - это мы. Т.е. мы сами заранее планируем сейсмические катастрофы, бездумно относясь к правилам жизни в сейсмоопасных зонах. Но трагедия Спитака стала забываться, и напоминание о ней вызывало уже определенное сопротивление.
Разрушительных землетрясений нет, а служба сейсмозащиты с высоким международным авторитетом – есть. И если беспокойного Баласаняна, тогда - президента Азиатской сейсмологической комиссии, от управления отстранить, то все – бери эту контору и пользуйся. А вместо Баласаняна поставить человечка, невидного, полуграмотного, зато – своего. Так и сделали. И преемник Баласаняна, как того и следовало ожидать, службу развалил, ибо созидательные задачи были вне его понимания. Так что первая попытка сделать сейсмическую защиту элементом народного сознания благополучно провалилась. Правда, определенный след остался – строят сегодня гораздо качественнее, чем раньше. Но регламенты сейсмической защиты в быт, в отличие от Японии с ее постоянными тренингами и сумкой у порога, не пришли.
Беспокойство Баласаняна человеку разумному было вполне понятно. Даже Япония, страна фантастической дисциплины и адекватности современным вызовам, показала, что в плане защиты от стихийных бедствий нет предела совершенству. Это и недочеты в защите от цунами, и недостаточная защищенность атомной энергетики от ударов стихии. И тут у нас тоже совпадают проблемы. Армянская АЭС, как известно, была остановлена после землетрясения и повторно запущена в 1995 –м. Однако открытию АЭС предшествовал длительный исследовательский этап. Вновь были проверены параметры сейсмичности, и новая системы защиты АЭС была построена уже при непосредственном участии МАГАТЭ, вход которой в Армению при прошлой власти был надежно перекрыт. Пуск АЭС стал спасением для страны, в которой веерные отключения электроэнергии были нормой, и потому в Армении фобии по отношению к атомной энергии выражены гораздо слабее, чем по всему миру. Атомные станции экологичнее тепловых, одно плохо – авария на АЭС по своим последствиям не сравнима с аварией на тепловой.
Сегодня мир испытывает закономерную фобию по отношению к мирному атому. Акции соответствующих компаний и цены на ядерное топливо падают в цене. Однако опыт показывает, что фобии проходят, а атомная энергетика – развивается. Чернобыльская катастрофа произошла в не сейсмичной зоне, коммунисты тоже гнали от себя мысль об авариях, и потому к чернобыльской катастрофе оказались полностью не готовы. Правильные решения стали приходить потом, после жертв и разрушений. В отличие от японцев, которые с самого начала действуют по регламентам. Однако наилучшие регламенты – это те, которые позволяют избежать аварий, а не те, которые минимизируют потери.
Еще до аварии на АЭС «Фукусима», говорилось о том, что станция эта, как минимум, несовременная, и такие же станции построены и в других сейсмоопасных зонах, в частности, на Ближнем Востоке. Это означает одно – все они должны быть проверены на предмет безопасности. Должен быть разработан пакет документов, ставящих атомные станции под международный технический контроль. Не шпионский, не политический, а именно технический. В политизированном мире этого, может, и нелегко добиться, но просто необходимо. Кроме того, должна быть разработаны новые системы обеспечения безопасности внешней среды от атомных станций. Системы, которые показали свою уязвимость, должны быть заменены. Может, для разработки новых потребуется совокупный разум всей отрасли. Вообще говоря, безопасность АЭС – дело интернациональное, что заложено в самом характере их работы. Потому что любая авария на национальной станции становится международной угрозой.
Человечество не может отказаться от атомной энергетики, для этого слишком резко пришлось бы изменить жизнь на планете. В конечном итоге атомная энергетика высокотехнологична, и свидетельствует об уровне развития страны. Однако еще больше об уровне развития страны свидетельствует ее безопасная эксплуатация. И тут японцы явили миру противоречие. С одной стороны – высочайшая культура поведения в условиях сейсмической катастрофы, с другой – определенная небрежность и в защите от цунами, и в безопасной остановке АЭС. Дай Бог, чтобы все закончилось благополучно, и тогда уже точно должен быть оформлен пакет проблем безопасности, требующий скорейшего решения. Как он решится, так и будем жить.
Арен Вардапетян
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 14 человек
Оставьте свои комментарии