Анна Ольтециан: Я ни о чем не жалею...
Диаспора
Просмотров: 6295
Анне Ольтециан – армянскому архитектору, посвятившей свою жизнь благоустройству азербайджанской столицы, 21 сентября исполняется 95 лет. Мы встретились с Анной Сергеевной в ее уютной московской квартире в Теплом Стане. Беседа, которая в соответствии с предварительной договоренностью должна была продлиться полчаса, продолжалась почти два часа. Анна Сергеевна рассказала о своей семье и работе.
О семье
Я по национальности – армянка, родилась 21 сентября 1917 года в Баку. Мой дед родом из очень богатой купеческой семьи. У него было два сына: Гавриил Бабаевич Бегляров и Михаил Бабаевич Бегляров. В середине XIX века они переехали в Баку. В тот период в Баку начался нефтяной бум, дед купил нефтяные участки и со временем вошел в десятку самых богатых нефтепромышленников города. Бабушка окончила пансион благородных девиц и дала прекрасное образование моей маме – она великолепно знала иностранные языки, мировую литературу и географию. Я получила фактически европейское образование и сложилась как человек в семье моей матери.
Баку был столичный европейский город, в который приезжали многие знаменитости. У нас был собственный дом, который проектировал известный польский архитектор Плошка – он был автором лучших зданий в Баку. Мы с младшей сестрой Ирой ходили в школу. Мама приобщала нас к классической музыке, обучала иностранным языкам. Позже моя младшая сестра всерьез увлеклась французским языком, много раз бывала во Франции, стала профессиональным переводчиком.
Училась я очень хорошо, никогда не было такого, чтобы родители проверяли меня. Я хорошо рисовала, и как только мама открывала в нас какие-то таланты – нам нанимали преподавателей. После школы я колебалась: мне нравилась медицина и нравилась архитектура. Но в итоге я поступила в архитектурный. В то время в высшие учебные заведения принимали только детей рабочих и крестьян, а мою фамилию в Баку знали все. Мама очень волновалась, что я не поступлю. Но я сама сдала экзамены, и меня приняли. В институте я проявила себя талантливой девушкой – я считалась одной из лучших студенток, великолепно плавала, хорошо играла в пинг-понг, каталась на роликах, занималась большим теннисом.
О работе
Закончив с отличием институт в 1941 году, я сразу получила предложение от азербайджанского архитектора Микаэла Усейнова работать в его мастерской. Это было очень престижно. Я договорилась, что поеду отдыхать и приступлю к работе в сентябре. Но началась война, и проектный институт закрыли. Я начала проектировать бомбоубежища.
Параллельно я поступила в театральное училище на декоративный факультет, дипломная работа у меня была по пьесе Островского «Гроза» – декорации, грим, костюмы. В этот момент мне позвонил Усейнов и сказал, что мастерская открыта и, если я не раздумала, он ждет меня. Я не то что раздумала, я побежала. У нас сразу было столько работы, что заниматься подготовкой к защите диплома не было никакой возможности. Мне было очень интересно работать. Я не занималась мелочами – Усейнов сразу назначил меня своей помощницей по крупным объектам. Мы строили жилые дома в Баку. Мы с ним очень подружились.
Мы проектировали комплекс Академии наук Азербайджана – колоссальное здание президиума и институты физики, химии, геологии. Все это были пятиэтажные корпуса, и по каждому институту были свои проекты. Я была главным архитектором проекта – все это нужно было увязать. Эти ученые заказали нам что-то невероятное. Мы решили, что так не пойдет. Усейнов великолепно знал Щусева, он обратился к нему с просьбой принять меня, чтобы Алексей Викторович помог нам найти технолога. Меня предупредили, что Щусев очень суровый, замкнутый. Он принял меня очень хорошо, мы разговорились, в итоге проговорили три часа. Он был очень интересным человеком.
Я была знакома со многими интересными людьми благодаря Микаэлу Усейнову. Одним из них был Сергей Меркуров, скульптор, уроженец Ленинакана, армянин, автор проекта монументов Ленину и Сталину. Мы стали очень дружны с его семьей. Меркуров сам купил кусок гранита и создал горельеф «Расстрел 26 бакинских комиссаров». Он сказал Усейнову, что хочет подарить эту скульптурную композицию городу Баку. Усейнов пошел к Багирову и сообщил о просьбе Меркурова. Памятник установили в сквере Двадцати шести бакинских комиссаров. Изумительное произведение! К сожалению, этот шедевр уничтожили во время событий в Баку.
В 1965 году началось проектирование «Интуриста» в Баку – мы делали три высотки: «Азербайджан», «Апшерон», «Москва». Я была соавтором Усейнова. Очень была интересная работа – я от иностранцев многому научилась. Мы в глаза отделочных материалов такого качества не видели – немцы поставляли ковролин, алюминиевые витражи нам делали югославы в Загребе.
Проектирование здания – сложный, многоэтапный процесс. Первый этап – это проектное задание. Такой проект можно сделать за три-четыре месяца. Второй этап – рабочие чертежи. Потом утверждение. По ходу событий идут постоянные изменения, работа продолжается. Чтобы спроектировать здание, я должна знать, какое там будет оборудование, какие будут использоваться технологии. К примеру, «Интурист» мы проектировали очень долго.
С утверждением проекта гостиницы «Интурист» вышла очень интересная история. Объекты, которые стоили свыше нескольких миллионов, утверждал Госстрой СССР. Тогда его председателем был Михаил Васильевич Посохин. Мы приехали в Москву на утверждение проекта, а главным архитектором был Анатолий Трофимович Полянский. У него в Кремле была колоссальная поддержка. Он в Ялте проектировал гостиницу «Ялта» и в Сочи строил гостиницу «Жемчужина» – хотел получить и Баку. И там пошла интрига.
Есть норма: номер на два человека для гостиницы «Интурист» – 12 квадратных метров. Но когда вы делаете жесткий железобетонный каркас, вы связаны с конструкцией. У нас вышло на номер 12,2 квадратного метра. Он помножил тысячу двести мест и на этом основании забраковал проект – больше придраться было не к чему.
Усейнов сказал тогда мне: «Я создал проект. Хотят утверждать – пусть утверждают, нет – так нет, я перед ними прыгать не буду». Повернулся и уехал, а меня оставил жертвой. В это время Посохин проектировал Пицунду, и так как в это время не было еще сборного каркаса, я поехала в Пицунду. Его соавтор, Ашот Микоянц, все показал мне на месте и рассказал. И у них шаг был такой же, какой мы приняли: 6,40 х 4,80. Когда мне дали слово, я обратилась к Посохину. Я сказала ему: «Я побывала в Пицунде. Вы не обижайтесь, Михаил Васильевич, но мы приняли ваш шаг». Все, кто сидел в президиуме, говорили: «Михаил Васильевич, это гениальное решение!» В итоге проект утвердили. Мы получили качество «отлично» и большую премию.
У меня в Баку никого из родных не было – все перебрались в Москву. Родственники все время звали меня в столицу, говорили: «Ну что ты сидишь там одна?» Но мне было в Баку очень комфортно, у меня была прекрасная квартира, я одевалась у самой дорогой портнихи и ни в чем не нуждалась – оклад у меня был 450 рублей, я могла позволить себе не только обеспечивать себя, но и помогать моим московским родственникам. На первом этаже дома, в котором я жила, был расположен универмаг. Мы дружили с его директором, когда он получал какой-нибудь дефицит, а в советские времена почти все было дефицитом, он звонил мне. Я приходила, и передо мной стояла батарея коробок – я посылала все это родным.
В Москву я перебралась только в 1990 году. Я ни о чем не жалею – жизнь у меня была очень интересной и насыщенной!
Елена Хрусталева
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 20 человек
Оставьте свои комментарии