Подвиг Франца Верфеля
Это было в краю, при упоминании которого у армян возникает чувство неизбывной печали. Лично у меня глаза неизменно увлажняются, возникают спазмы в горле, когда звучит песня «Киликия». Мои родители родом из Киликии, из славных городов Айнтап и Аджин…
Это было в исторической Армянской Киликии. В районе, который армяне называют Суетией. Параллельно берегу залива Средиземного моря тянется горный хребет Аманос (Аманус). Одна из его вершин прямо подступает к берегу моря. Она называется Муса-даг (Муса-лер, Моисеева гора). В долине у подножия горы – семь армянских деревень. И у этих деревень как минимум тысячелетняя история.
В середине лета, в самый разгар геноцида армян, а именно 13 июля 1915 года, поступил приказ турецких властей о депортации жителей армянских деревень. Им, как и всем армянам Турции, предписывалось собраться в страшный путь, в сирийскую пустыню Дер-эль-Зор. На подготовку было дано 8 дней. На общем собрании жители 6 деревень, уже прекрасно знавшие, что такое депортация – верная, мучительная, унизительная смерть, принимают удивительное, смелое решение: организовать самооборону. В последний, восьмой день перед началом депортации, 21 июля, более 5000 жителей шести деревень семьями, со скарбом, продовольствием, скотом, имеющимся оружием организованно поднимаются на гору Муса, разбивают там лагерь: палатки, шалаши. Там, где необходимо, роют окопы, создают ограждения из камней. Лагерь превращают в неприступную горную крепость.
Люди прекрасно сознавали, на что идут. Ведь сколь бы успешно ни сопротивлялись, рано или поздно все они были обречены на полное и безжалостное уничтожение… Каково жить, зная, что в ближайшее время они сами и их дети будут уничтожены? Просто люди решили дороже продать свою жизнь.
Тут впору вспомнить бессмертные слова Егише, изреченные в V веке: «Смерть неосознанная – смерть, смерть осознанная – бессмертие».
Правда, был один воистину теоретический шанс. Если в заливе Средиземного моря по счастливой случайности появятся военные корабли союзников – Франции и Англии, то они могут заметить огромные флаги, установленные муса-лерцами на горе. Один из них был с большим красным крестом в центре, а на другом – надпись крупными буквами по-английски: «Христиане в беде: спасите» (Christians in distress: rescue). Ежедневно с рассвета до заката дозорные всматривались в море. Надежды особой не было, тем более что погода была неободряющей: туманы и дожди.
В лагере царила железная дисциплина. Был избран руководящий совет, председатель совета и главнокомандующий. Им стал 20-летний офицер турецкой армии Мовсес Тер-Галустян.
Съестные припасы, скот, скудные боеприпасы были обобществлены.
Из свыше 5000 человек боеспособными были 600 мужчин.
Самооборона длилась 53 дня. За это время армяне отразили несколько атак регулярных турецких войск и жандармерии. Сначала, думая, что это всего лишь прогулка, их позиции атаковали 200 аскеров. Атака была успешно отбита. 10 августа их атаковало 5 тысяч солдат, 19 августа их было более 9 тысяч. Турки мобилизовали не только армию, жандармерию, но и 1500 ополченцев из мусульман, уже переселившихся в «освобожденные» дома армянских крестьян.
После каждой отраженной атаки пополнялся арсенал армянских крестьян, Это живо напоминает то, что происходило в недавней арцахской войне.
Искусная, умело организованная оборона, в которой участвовали вчерашние мирные земледельцы, бесила турецкое командование. Пройдет три года, командующий турецкими войсками на Кавказском фронте Вехиб-паша после майских боев под Каракилисой, в Баш-Апаране и в Сардарапате на батумских переговорах заявит: «Армяне показали, что они могут быть лучшими в мире воинами».
А пока, не сумев в прямом бою одолеть горстку армянских храбрецов, турки плотным кольцом окружили лагерь, решив взять армян измором.
К 53-му дню самообороны съестные припасы были на исходе. Боеприпасы – тоже. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы утром 12 сентября, в воскресенье, армяне на горе не увидели бы корабль, идущий прямо в их сторону. Это был французский броненосный крейсер «Гишен».
Дальше все было просто и чудесно одновременно. Подоспели еще три французских и один английский корабль. Под прикрытием корабельной артиллерии все муса-лерцы – 4048 (по другим данным – 4200) человек были взяты на борт кораблей. Через 2 дня спасенные оказались в Порт-Саиде (Египет).
После высадки в Порт-Саиде армяне до конца войны находились в лагерях для беженцев. Руководство муса-лерцев направило 500 своих бойцов в ряды союзнических войск.
После поражения Турции Хатайский район, откуда были муса-лерцы, стал французской подмандатной территорией. И муса-лерцы вернулись в свои деревни. Но летом 1939 г. Франция вернула эту область Турции. И армяне-муса-лерцы переселились в Ливан. Там в знаменитой долине Бекаа, в 58 км от Бейрута они основали поселок Анджар. Шесть кварталов поселка символизируют шесть армянских деревень, теперь уже навсегда покинутых ими.
В 1946-1947 гг. большинство муса-лерцев репатриировалось в советскую Армению.
Недалеко от Еревана, по дороге в Эчмиадзин есть поселок Муса-лер, где жили репатриированные муса-лерцы, а ныне их потомки. В поселке стоит памятник, посвященный героям обороны Муса-лера.
Участники самообороны оставили свои дневники и воспоминания. На их основе появились научные публикации об их подвиге.
Но вечным памятником их героической эпопее стал великий роман австрийского писателя Франца Верфеля «Сорок дней Муса-дага», увидевший свет 80 лет назад, в 1933 г.
К моменту написания этого романа Франц Верфель был известным поэтом, драматургом и прозаиком, одним из лидеров нового литературного направления – экспрессионизма. Но именно этот роман сделал его всемирно известным, одним из великих писателей XX века. И может быть, всех времен.
Франц Верфель, австрийский писатель, гуманист, родился 10 сентября 1890 г. в Праге (Австро-Венгрия) в семье богатого еврейского фабриканта.
Прага тогда была видным очагом немецкой культуры. Достаточно назвать современников Франца Верфеля – поэта Райнера Марию Рильке, прозаика Франца Кафку.
У Верфеля очень рано проявился литературный дар. По свидетельству биографа Верфеля Рихарда Шлехта, уже в ранней юности он исписывал стихами отцовские бухгалтерские бумаги.
Не оправдывая надежды отца на свою финансово-экономическую карьеру, Верфель в 20-летнем возрасте покидает отцовский очаг. Учится в университетах Праги, Лейпцига, Гамбурга. В 1912 году, отбывая воинскую повинность в австрийской армии, арестовывается за резкие выступления против милитаризма, царившего в стране.
В 1911 г. выходит первый сборник стихов «Друг мира», второй сборник – «Мы существуем» – в 1913 г., третий – «Друг для друга» – в 1915 г.
В 1914 г. Верфель – солдат Первой мировой войны, в составе войск держав Оси воюет на русском фронте. Позднее он участвует в революционных событиях 1918 г., приведших к распаду Австро-Венгерской империи.
Верфель очень быстро становится известным драматургом и романистом. Выступает активно против милитаризма, фашизма. В 1938 г. после аншлюса (насильное присоединение Австрии к фашистской Германии) навсегда покидает Австрию, некоторое время живет в Италии, Франции. Ввиду угрозы захвата Франции фашистской Германией с немецкими друзьями-антифашистами перебирается в Испанию, затем в Португалию и оттуда – в США. Последние годы своей жизни он проводит в городке Беверли Хиллз в Калифорнии. Умирает он 26 августа 1945 г. в своем кабинете от сердечного приступа.
Как пришел Верфель к идее написать свой великий роман? В 1929 г. писатель посетил Сирию. В Дамаске он попал на ковроткацкую фабрику, где работало много армянских сирот. Он писал: «Идея написать об армянах возникла у меня во время Первой мировой войны, когда, читая европейские газеты, я познакомился с трагедией армянского народа. Я настолько был потрясен, что решил представить все это человечеству историческим романом. В Сирии я увидел армянских детей, юношей, несчастные осколки гонимого народа, в глазах которых отпечатались слава и ужасы прошлого».
О некоторых подробностях армянской резни Верфель знал раньше из газет, но замученный вид искалеченных детей подействовал на него с такой силой, что Верфель решил написать об этом.
Жена Верфеля в своих воспоминаниях, часто возвращаясь к посещению им Дамаска, подчеркивала: «Куда бы он ни ездил, его преследовал образ увиденных в Дамаске детей армянских беженцев, которые потрясли его сознание и не переставали терзать его душу».
В послесловии романа Верфель пишет: «Этот труд задуман автором в марте 1929 года во время пребывания в Дамаске. Горестное зрелище, которое представляли собой работавшие на ковровой фабрике дети беженцев, изувеченные, изголодавшиеся, послужило окончательным толчком к решению вывести на свет из царства мертвых, где покоится все, что однажды свершилось, непостижимую судьбу армянского народа.
Роман написан между июлем 1932 и мартом 1933».
Как и великий Байрон, он у мхитаристов, в данном случае в Вене, систематически в течение трех лет изучает историю, культуру и традиции армянского народа, глубоко познает его.
Роман – огромное эпическое полотно. Это исторический роман, основанный на событиях и фактах недавнего прошлого. Образы героев романа опираются на факты, воспоминания, дневники реальных героев самообороны. Впечатление такое, что Верфель лично изучил и театр военных действий на Муса-лере. Об этом нет никаких свидетельств, но это мне кажется очевидным.
Роман «Сорок дней Муса-дага», как и все творчество Верфеля, отличает глубокая человечность. «Там, где возможно, я ищу человечность, которая противостоит варварству: я верю, что место сегодняшнего национализма займет завтра понятие высокого национального».
Совершенно не случайно роман вышел в год, когда Гитлер стал рейхсканцлером Германии. И очень скоро книга Верфеля оказалась в списке запрещенных в рейхе.
Антифашистский пафос романа был правильно понят современниками. Он был признан лучшим романом 1934 г. За рекордно короткое время он был переведен на 36 языков мира. К середине 60-х роман уже имел в мире тираж более одного миллиона экземпляров.
Роман солидного объема, и его надо обязательно читать всем армянам. Там они найдут уважение, восхищение и удивительную любовь автора к армянскому народу, к его культуре, истории, миропониманию. Да, он печален, но это неповторимый гимн мужеству, человечности и героизму моего народа. Замечательный русский поэт Михаил Дудин сравнивает самооборону муса-лерцев с подвигом спартанского царя Леонида и его 300 воинов.
Самооборона армян на Муса-даге в романе Верфеля длится 40 дней. Чудесное спасение приходится на 40-й день. Ну а мы знаем, что самооборона на самом деле длилась 53 дня. Художник спасение армян сделал символичным. Сорок – сакральное число и в иудаизме, и в христианстве, да и в язычестве. Армянская самооборона происходила на Моисеевой горе, и мы не можем не вспомнить 40-летний исход евреев из Египта, что пророк Моисей дважды по сорок дней поднимался на гору Синай (Моисеева гора, по-арабски – Джабал Муса), чтобы общаться с Богом.
Верфель, великий гуманист, выдающийся мыслитель, в этом огромном эпическом полотне не нашел практически никаких слов оптимизма по поводу турецкого государства и турецкого народа. Он был вынужден показать огромную цивилизационную пропасть между двумя народами.
Эти различия сохраняются и обуславливают, мягко говоря, неизменно отрицательное отношение турок к армянам, к армянской цивилизации.
Армянский народ – Долгожитель Истории, неоднократно испытывал и по сей день испытывает на себе давление силы со стороны агрессивных народов и государств.
В советское время не преминули бы сразу указать, что я развиваю порочные, антимарксистские, антиленинские, антисоветские взгляды, приписывая народам агрессивность. Народы-де всегда хорошие и добрые. Про геноцид армянского народа турками в советском государстве писалось примерно так: «Реакционная военно-феодальная клика младотурок учинила геноцид армян». Клика, ну, какое-то небольшое по отношению к турецкому народу скопище нехороших людей, прямо дьяволов каких-то, сумевших в таком небольшом составе уничтожить миллионы людей.
Не младотурки, не Гитлер и его камарилья, а соответствующие народы несут ответственность за ими содеянное. Они рожали этих преступников, да еще и поддавались их чудовищным и соблазнительным призывам убивать, грабить, порабощать, откликались на их обращение к своим самым низменным инстинктам и совершали то, что совершили.
Знаменитый идеолог сионизма Владимир (Зеев) Жаботинский в своей полемической статье «Вместо апологии» утверждал, что не бывает дурных народов и что «особа народа всегда царственна и неприкосновенна».
Замечательный писатель Юрий Карабчиевский не очень хотел возразить Жаботинскому и в своей «Визе в Армению» вывел формулу: «Бывают народы, объятые безумием – примеров в истории много, и достаточно близких…».
Ну да, немецкий народ на какое-то, всем нам хорошо известное время обезумел. Мы тоже, признаться, были не очень здоровы в советский период нашей истории. И еще не совсем излечились.
Турки, имеются в виду и османы, и азербайджанцы, – народ больной, объятый безумием. Болезнь хроническая, с частыми периодами обострения. И ходят эти два народа в хрониках Истории.
Верфель выводит в своем романе 2 турецких положительных персонажа. На большее ему не хватило…
Меня интересовало, как относятся турки к роману Верфеля. Ознакомился с парой страниц ссылок в Интернете. Некий австрийский туркофил-некрофил Эрих Файгл написал книгу «Правда о терроре. Армянский терроризм – истоки и причины», вышедшую в Баку в 2000 г. Привожу «ценные» мысли автора: «…история беспрецедентной лжи. Армяне, которые общались с Францем Верфелем, постоянно его обманывали, подсовывая ему сплошь ложные сведения… Верфель, создавая свое произведение, закладывал грех лжи в само его основание – он полагал, что существовал некий приказ турецких властей об уничтожении армян».
Франца Верфеля не стало 26 августа 1945 г. Он умер у себя в кабинете от сердечного удара.
Без преувеличения можно сказать, что армяне всего мира глубоко скорбели по поводу этой утраты. Ушел из жизни человек, которого можно по праву назвать еврейским сыном армянского народа.
Армянский историк Грант Армен писал: «У гроба покойного Верфеля мне почудилось, что души погибших на Муса-даге звали его, чтобы унести в армянский пантеон».
Через годы армяне Америки и Австрии перевезли останки Верфеля из Беверли Хиллз в Вену. В церемонии погребения, как писали, участвовала вся Вена.
И в завершение почитайте, что писал в далеком сороковом году один молодой и талантливый армянский филолог и философ о романе Верфеля:
«Не следует заблуждаться, полагая, будто роман Франца Верфеля написан против турок, что он служит антитурецкой пропаганде.
Франц Верфель не руководствовался в своем произведении «пропагандистскими» целями. Для него одно лишь мгновение в трагедии армянского народа представляет собой бедствие всемирной истории, обладающее высокой общечеловеческой значимостью, которое он обессмертил своим гением. С его точки зрения – с точки зрения художника, – и турок, и армянин – в равной мере люди, и каждому суждено страдать на свой лад.
…Верфель – великий психолог, и роман его зиждется на живых характерах. Поистине кажется невероятным, что писатель-иностранец смог так глубоко и совершенно, до мельчайших подробностей и тонкостей изучить и понять душу армянина… Можно без преувеличения сказать, что, прочитав «Сорок дней Муса-дага», начинаешь понимать себя как армянина.
…В наши дни, когда мир стоит на грани опасных решений… Верфель дарит нам роман, в котором мы находим готовые ответы на многие волнующие нас вопросы.
…Что бы ни произошло, армянский народ, армянское отечество должны преодолеть страдание, и как всегда, на этот раз должен осуществляться девиз: «Ради непостижимого в нас и выше нас».
Ибо если несчастия и мученичество – это удел армянского народа, то надо хорошо знать, что выдержка, и умение побеждать, и жизнь – тоже его удел. Ныне становится очевидным, что армянский народ обречен жить любой ценой.
…Возможно, наступит день, когда армянин и турок с равнозахватывающим интересом прочтут этот роман, оплакивая судьбу своих прадедов, которые, будучи людьми, созданными из одной и той же земли, не знали друг друга и вместо того, чтобы питать взаимную любовь и прожить дарованную им Богом жизнь мудро и красиво, ненавидели друг друга и пытались один у другого погасить свет души и выжать по каплям всю кровь».
В целом я тоже исторический оптимист, как и автор этих строк, но столетие, прошедшее с тех трагических испытаний моего народа, явно отодвигает этот день. И думается, надолго…
А звали этого молодого армянского философа Левон Карапет Палджян. Жил он тогда в Румынии. А впоследствии стал Его Святейшеством Католикосом всех армян Вазгеном Первым.
Эмануил Долбакян
Оставьте свои комментарии