На Кавказе больше перспектив мира, чем войны
Продолжающаяся уже около года постепенная смена власти в Тбилиси позволяет многим надеяться на возможность некой «перезагрузки» в российско-грузинских отношениях.
И действительно, на российских прилавках появились грузинское вино и «Боржоми», градус взаимной риторики снизился, всерьез обсуждается участие грузинской делегации в таком знаковом для российской политической элиты событии, как Олимпиада в Сочи. Эпоха истеричного «пережевывания галстуков», с которой так прочно ассоциировался уходящий президент Грузии, остается в прошлом.
Тем не менее, эйфории ни среди российских, ни среди грузинских экспертов не наблюдается. Слышны в Москве и голоса «ястребов», предлагающих не идти на какой-либо диалог с Тбилиси, дожидаясь «покаяния» Грузии за события августа 2008 года. Такой путь является тупиковым и политически опасным, ведь в любом случае России лучше иметь у своих южных границ предсказуемого соседа, а не мстительного недруга. Тем не менее, «партия войны» сохраняет свои позиции и в Москве, и в Тбилиси. Очевидно, что в том случае, если процесс грузино-российского диалога потеряет свою позитивную динамику, позиции «ястребов» быстро укрепятся.
«Хванчкара» и «Боржоми» – это знаковые бренды, символы нашего общего прошлого, реальная же доля грузинских товаров на российском рынке невелика. Несмотря на наличие позитивных трендов, в российско-грузинских отношениях не следует ждать быстрого продвижения в сторону их нормализации, и основным камнем преткновения здесь является не декларируемая евроатлантическая ориентация Грузии, а вопросы Абхазии и Южной Осетии. Руководство России ни в коем случае не пойдет на отказ от признания их независимости, для Москвы этот вопрос однозначно является решенным. В свою очередь Тбилиси, не испытывая давления со стороны Брюсселя и Вашингтона, в обозримой перспективе не откажется от принципа территориальной целостности. Любые «утечки» информации о якобы имевших место сигналах Москвы о возможном «изменении отношения к Абхазии и Южной Осетии» можно смело считать провокационными. Конечно, в грузинской политической элите, зачастую продолжающей жить иллюзиями и мифами, еще тлеет надежда на изменение отношения Москвы к Сухуму и Цхинвалу. Так, по мнению известного политолога Мамуки Арешидзе, Грузия в настоящее время может не идти на уступки Абхазии и Южной Осетии, поскольку ситуация быстро меняется и для Москвы гораздо более серьезными угрозами, чем реинтеграция Грузии, становятся политический ислам и дезинтеграционные процессы в самой России. Подобный подход однажды (во времена Э.?Шеварднадзе) уже не оправдал себя, и возвращение к нему сейчас выглядит несколько комично. В Москве по-разному воспринимают Абхазию и Южную Осетию, местные общества и правящие элиты, по-разному видят их дальнейшую судьбу, но практически никто, за исключением весьма маргинализированных субъектов, не ставит под сомнение признание Россией независимости этих республик. На эту тему существует своего рода общенациональный консенсус, абсолютно не связанный с отношением к правящему режиму или к оппозиции.
Поэтому в российско-грузинских отношениях сейчас возможны только постепенные взаимные шаги навстречу друг другу в вопросах экономического (допуск грузинских товаров на российский рынок, что уже произошло) и гуманитарного (в первую очередь облегчение визового режима со стороны России, а со стороны Грузии – дальнейшая корректировка «Закона об оккупированных территориях») характера. Необходимо понимать, что все эти шаги гораздо больше соответствуют интересам Грузии, чем интересам России, поэтому вполне логично, что в какой-то момент Кремль задастся вопросом – а что он получает взамен? Пока в актив можно записать только прекращение имевших место во времена Саакашвили попыток сформировать и поддержать антироссийские элиты на Северном Кавказе. Такая постановка вопроса опять же сыграет на руку российским «ястребам», отлично обходящимся в последние годы без какого-либо диалога с Грузией.
Безусловно, гораздо удобнее было иметь дело со скомпрометировавшим себя режимом Саакашвили, отказ от диалога с которым был вполне оправдан. Сейчас к власти в Тбилиси пришли новые люди, с ними необходимо говорить, хотя тем для такого разговора и не очень много. При этом надо понимать, что минимальная нормализация отношений с Россией облегчит евроатлантическую интеграцию Грузии. Получается замкнутый круг: идя на диалог и неизбежные компромиссы в российско-грузинских отношениях, Россия помогает Грузии интегрироваться в НАТО. Но и отказываться от диалога Москва также не может: в этом случае ее позиция будет выглядеть неконструктивной, обусловленной не невозможностью садиться за переговорный стол с Саакашвили и не национальными интересами, а исключительно антигрузинскими фобиями и нежеланием смириться с независимостью маленькой южнокавказской страны. И, исходя из этого, на Западе широко откроют для Грузии двери в евроатлантические структуры.
Конечно, реанимация планов по вступлению Грузии в НАТО (даже без решения проблем Абхазии и Южной Осетии при временном моратории на задействование статьи 5 Устава НАТО) могла бы привести только к негативным последствиям. Возможность вступления Грузии в альянс даже без решения проблем Абхазии и Южной Осетии допустил в декабре 2012 г. генсек НАТО Расмуссен, сказав в этой связи, что «было бы недопустимо дать России фактическое право вето на расширение НАТО». Неприемлемость такого сценария как для Москвы, так и для Сухума и Цхинвала вызвала бы необходимость прибегнуть к нестандартным ответным мерам, одной из которых могла бы стать реанимация вопроса о включении Абхазии (даже несмотря на нежелание местного социума, ведь в данном случае речь пошла бы о его выживании) и Южной Осетии в состав Российской Федерации на правах ее субъектов. Последствия обмена такого рода действиями были бы однозначно опасными и негативными.
В то же время сейчас, после возвращения здравого смысла в грузинскую политику, наступил хороший момент для «открытия» Абхазии и Южной Осетии внешнему миру. Для этого необходимо усилить давление на Грузию со стороны Запада (провозглашающего на словах политику «вовлечение без признания», но почти ничего не делающего в реальности) и международных организаций. В этом вопросе промедление опасно, так как оно способствует ужесточению позиций как Кремля, так и Сухума и Цхинвала. Реальным шагом могло бы стать решение вопросов свободы передвижения, ведь ситуация в зонах грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов еще не прошла точку невозврата, когда контакты между обществами полностью разорваны.
Ситуация со свободой пересечения на Южном Кавказе сейчас не только «дитя без нянек», когда никто не виноват в ухудшении ситуации и одновременно виноваты все. Данная проблематика стала заложником межгосударственных отношений. Приведем пример. На границе Южной Осетии и Грузии обустройство пограничной структуры (включая и колючую проволоку) началось в 2009 г. или, по другим данным (ФПС ФСБ РФ), в апреле–мае 2011 г. Необходимость данного обустройства была очевидной, а нежелание Тбилиси идти на любые переговоры в связи с делимитацией границы – вполне понятным. Ситуация обострилась (или была обострена) 27 мая этого года. И это было в преддверии очередной (5 июня в Праге) встречи спецпредставителя премьера Грузии по связям с РФ З. Абашидзе и заместителя главы МИД РФ
Г. Карасина. Очевидно, те, кто активизировал пограничное строительство в Южной Осетии, и те, кто акцентировал на этом внимание в Грузии, преследовали общую цель – сорвать или максимально затруднить любые договоренности на очередных грузино-российских переговорах. Отметим еще и то, что при наличии проблемы демаркации границы любые разговоры о переносе границы в том или ином месте на 50 или 300 метров бессмысленны, обычно при демаркации (мы имеем в виду границы в рамках постсоветского пространства) речь идет о километрах. А если демаркация не была произведена – мы имеем только новый повод для конфликта.
При обустройстве и делимитации (пусть и в одностороннем порядке) границы между Абхазией и Грузией, Южной Осетией и Грузией (к чему сейчас следует относиться как к объективно идущему процессу) целесообразно настаивать на создании и нормальном функционировании нескольких пропускных пунктов, предполагающих, при фиксации этого, свободное, но упорядоченное перемещение людей (представителей всех этнических групп) в ту или другую сторону. Разумеется, такой подход не допускает помещения тех или иных штампов в паспорте того или иного лица. Неизбежную делимитацию границы на рубежах Абхазии и Южной Осетии вполне возможно поставить в определенные рамки, предполагающие соблюдение элементарных прав человека.
Наблюдающееся сейчас возвращение во внешнюю политику Грузии чувства реальности будет оказывать позитивное воздействие на ситуацию во всем регионе, включая Северный Кавказ. В этой связи стоит отметить, что отказ Тбилиси от создания проблем России на Северном Кавказе в первую очередь в интересах самой Грузии. При этом, хотя ситуация на Северном Кавказе является устойчиво нестабильной (при ощущаемом в последние год-два некотором улучшении), ожидать здесь серьезного обострения можно было бы только в случае дестабилизации в Азербайджане, которая неизбежно затронула бы весь Прикаспийский регион и Дагестан. Но благотворные подвижки в ситуации вокруг иранской ядерной программы и в сирийской проблематике позитивно воздействуют на весь регион, включая Азербайджан и Прикаспий, делая дестабилизацию здесь маловероятной. По сути, мы сейчас имеем уникальную возможность использовать крайне редкую ситуацию, когда на всем Кавказе больше перспектив мира, чем войны.
Александр Скаков
Оставьте свои комментарии