Родина армян – Армянское нагорье

Продолжение. Начало в №6, 8, 10, 11, 15, 16, 2013

Раздел Великой Армении между Ираном и Византией в 387 г., последующее упразднение власти Аршакуни в обеих ее частях превратили армян в подданных византийского императора на за­паде и персидского царя царей на востоке. Но армяне оказались в новой ситуации, имея за плечами многовековой опыт развития по собственному пути. Социально-экономические отношения и культура Армении отличались от устоев, на которых покоились цивилизации в Иране и Византийской империи. Конфликты были неизбежны.

Армения в составе державы Сасанидов

После упразднения династии Аршакуни в 428 г. отошедшая к Ирану восточная часть страны (Перс-армения, как ее на­зывали в Византии) была обращена в марзпанство, пригранич­ный военно-административный округ во главе с его правителем марзпаном, подчинявшимся персидскому двору. Марзпанство яв­лялось частью державы Сасанидов. В этом качестве подвластная Ирану Армения оставалась до середины VII в., когда под удара­ми арабов Сасаниды сошли с исторической сцены.

Оказавшись под персидским владычеством, Восточная Арме­ния сохранила основы своей общественно-экономической струк­туры. Однако та часть государственных налогов, которая прежде поступала в казну Аршакуни, превратилась ныне в отдельную статью доходов персидского царя. Но нахарары оставались вла­детелями в своих уделах, они, как и прежде, пользовались тру­дом подвластных им крестьян. Более того, их правовое положе­ние окончательно оформилось и получило признание уже после падения Аршакуни. Современник свидетельствует: когда Арташеса отрешили от царства, «царская власть перешла в руки на­хараров, ибо, хотя подати поступали в [казну] персидского дво­ра, конница армянская была ведома в бою всецело нахарарами». Боевые же качества армянской конницы Сасаниды ценили высоко.

Не изменился и статус крестьянских общин, которых эксплу­атировало государство в целом. Продолжали функционировать некоторые институты, унаследованные от времен собственно армянской государственности. Достаточно самостоятельной, не­зависимой от высшей светской власти оставалась церковь. Пер­сидский двор мог, конечно, повлиять на выбор ее верховного главы, католикоса, но как институт церковь была независима. Армянская армия во главе со спарапетом составляла самосто­ятельную единицу в составе вооруженных сил Ирана. Как и при Аршакуни, командование осталось за княжеской фамилией Мамиконян. Оставалась в силе должность хазарапета, который ведал хозяйством, финансами и др. До 449 г. должность хаза­рапета занимал Ваган Аматуни, тот, который по словам совре­менника, «почитался христианами-мирянами за отца-наставни­ка».

Но наиболее ярким фактом преемственности является назна­чение на должность марзпана местного нахарара. В первую оче­редь именно марзпан олицетворял власть шаханшаха, царя ца­рей, над Арменией. И в тех случаях, когда эту должность заме­щал местный нахарар, он одновременно становился выразите­лем и собственно армянских интересов, он представлял Арме­нию перед ее верховным властителем. До середины VII в., т.е. до конца владычества Сасанидов, не менее шести нахараров были назначены марзпанами Армении.

Таким образом, утратив государственный суверенитет, Вос­точная Армения сохранила некоторые – весьма важные – инсти­туты самоуправления и благодаря этому выступала в определен­ном смысле как самостоятельная политическая единица. Первое время после падения Аршакуни армяне мирились, по-видимому, со своим новым положением. Но когда правительство шаханша­ха нарушило равновесие, когда под угрозой оказалась самобыт­ность армянского общества, противоречия, бывшие под спудом, вызвали взрыв.

На востоке Иран вел изнурительные войны против своих сосе­дей эфталитов. По обычаю, армянская конница была избавлена от необходимости участвовать в боевых действиях на этой окра­ине державы и дорожила данной ей привилегией. Однако в 40-х гг. V в. это условие было нарушено, вместе с другими контин­ентами армяне были направлены на восток. Это новшество бы­ло встречено с большим недовольством. В связь с этими войнами следует поставить, по-видимому, и резкое усиление налогового гнета, и без того тяжким бременем ложившегося на плечи наро­дов Предкавказья. Тогда же понесло потери и местное самоуп­равление – в 449 г. должность хазарапета занял перс.

Говоря о новшествах, внесенных царем царей, христианские авторы неизменно подчеркивают, что важнейшей причиной наз­ревавшего конфликта были посягательства на право армян испо­ведовать собственную веру, т.е. христианство. К V в. в Армении, точно так же, как и в соседних странах – Грузии, Албании, хрис­тианство пустило достаточно глубокие корни. Христианская ре­лигия стала господствующей идеологией, в значительной степе­ни критерием нравственных ценностей, ею было пропитано об­разование, религия проникла в быт. Христианство вошло в этни­ческое самосознание. Христианству противостоял маздеизм – офи­циально принятая ветвь зороастрийского учения, утвердившаяся в Иране к концу III в. Маздеизм был отмечен крайней агрессив­ностью, религиозные гонения, которые периодически происходи­ли в державе Сасанидов, всякий раз умножали число жертв. На­сильно обращая христиан в свою веру, жрецы маздеизма вносили глубокий перелом не только в сознание, но и в быт и нравы, приобщали новых огнепоклонников к совершенно иному образу жизни. Это обстоятельство чутко фиксировали современники. Характер конфликта исключал возможность компромисса.

Восстание против Сасанидов в 450–451 гг.

Весной 450 г. в столицу Ктесифон были вызваны 10 нахараров из Армении и правитель области Гугарк (к тому времени – в составе Иверии, т.е. Восточной Грузии). Среди явившихся были марзпан Васак Сюни и спарапет Вардан Мамиконян. Всех их вынудили публично отречься от христианства и принять маздеизм. Но когда направленные в Армению жрецы-маги (они прибыли вместе с отступниками) приступили к внедре­нию персидской веры, началось восстание, поначалу стихийное, а затем получившее и организацию. Во главе ее стали вчерашние отступники, прежде всего марзпан и спарапет, которые вместе со всеми публично покаялись в своем грехе. Успех сопутствовал восставшим. Но попытка армян заручиться поддержкой Византии (с началом движения в Константинополь была направлена делегация) не оправдала надежд. Византийская империя предпочитала сохранять с Ираном мирные отношения.

Военные действия развернулись не только в Армении, но и в Албании. В конце IV в. Сасаниды присоединили к левобережной Албании две армянские области, Утик и Арцах, и образовали отдельное марзпанство (сохранив, в отличие от Армении, институт царской власти). Новая область была названа опять-таки Албанией (по-армянски – Ахванк). Действуя совместно с ахванами, Вардан Мамиконян разбил высланную против него персидскую рать. К тому времени правительство шаханшаха сочло за лучшее пойти на уступки, и это вызвало раскол в движении. Марзпан Васак призывал к лояльности по отношению к верховной власти и вместе со своими достаточно многочисленными сторонниками вскоре открыто перешел на сторону персов. Весть об измене Васака заставила Вардана поспешить обратно. Ему удалось сплотить вокруг себя сторонников решительных действий. Но в стране уже началась гражданская война, и противоборствующие силы не щадили друг друга.

Весной Иран начал готовиться к решительному удару. Генеральное сражение произошло 26 мая 451 г. на Аварайрском поле, к юго-востоку от горы Арарат. Стороны бились с ожесточением. Сражение закончилось к ночи, Вардан Мамиконян остался на поле битвы. По словам современника, «не было стороны, которая победила, и стороны, которая понесла поражение: доблестные выступили против доблестных, и потерпели поражение обе стороны».

Сопротивление армян продолжалось до конца 451 г., но исход восстания был уже предрешен. Попавших в плен нахараров увели в Иран, туда же доставили католикоса с его ближайшим окружением. Церковные главы в большинстве случаев кончили жизнь мученической смертью, нахарары долгое время томились в темнице, затем, оставаясь пленниками, отбывали воинскую служ­бу и вернулись на родину по прошествии 13 лет.

Но и при таком результате правительство шаханшаха вынуж­дено было пойти на уступки – оно сократило налоги, облегчило условия службы в армии и, наконец, отказалось от своей прог­раммы насильственного обращения армян в маздеизм. Аварайрская битва вошла в сознание армян как героический акт, как победа духа над темными силами. Вплоть до наших дней это сражение символизирует готовность народа пойти на любые жертвы ради защиты своих прав.

Восстание 482-484 гг.

В условиях, когда попытки обращения армян в маздеизм, по-видимому, прекратились, началась полоса добровольного отступничества от христианства. То были сознательные шаги на чисто мирской почве, связанные с надеждой на последующее обретение материальных благ, почестей, должностей и пр.

Действия такого рода спорадически имели место уже в IV в. – выше говорилось об отступничестве Ваана Мамиконяна и Меружана Арцруни, которые при Аршаке II привели в Армению персидские отряды и разоряли страну. В экстремальных же условиях середины V в. и особенно впоследствии, когда нажим Сасани­дов ослабел, отступничество приняло массовый характер. Сов­ременник повествует о «группах», «отрядах», «фалангах» веро­отступников, которые составляли уже определенную прослойку общества. О каких-либо духовных стимулах говорить не прихо­дится. По словам того же автора, новоявленные огнепоклонни­ки, когда их никто не видит, мочатся на огонь и забрасывают его нечистотами, при этом открыто издеваются над своими недавно обретенными единоверцами. Отступники становились реальной опорой Сасанидов. Зарождалась новая знать, которая зачастую оспаривала права выходцев из старинных нахарарских родов – тех, что остались верны христианству, и тем самым вносила рас­кол в это сословие.

Маздеизм стал признаком лояльности по отношению к пер­сидскому двору (ярким примером этого было уже отречение груп­пы нахараров в 450 г.). К актам такого рода следует отнести отступничество и Ваана Мамиконяна, будущего главы восстания 482–484 гг., который остался спарапетом Армении только отре­чением от христианства (см. ниже). То же самое происходило и в Иверии. Конфликт на религиозной почве принимал выра­женный социальный и политический характер.

Народы Предкавказья в целом не желали, как и прежде, ми­риться с верховным владычеством Ирана, по крайней мере, в той форме, в какую оно выливалось на практике – с произволом администрации, с ущемлением прав родовой знати, с привилегированным положением вероотступников. Назревал новый конфликт, который в 482 г. вылился в восстание. На этот раз инициатива исходила от Иверии, которая продолжала оставаться отдельным царством, но под эгидой Ирана. Грузинский царь, энергичный Вахтанг Горгасал (446–502) убил правителя области Гугарк Вазгена (Варскена), рьяного проводника персидской по­литики. Убийство персидского ставленника означало, что Вах­танг перестал признавать царя царей как своего верховного вла­дыку. К грузинам не замедлили присоединиться армяне, к ним в дальнейшем и перешла инициатива.

В те годы одной из значительных фигур Предкавказья был спарапет Ваан Мамиконян, племянник Вардана Мамиконяна. Еще до восстания он был вызван в Ктесифон, где точно так же, как некогда его родственник, публично отрекся от христианства. Когда весть о событиях в Гугарке дошла до Ваана, он после недолгих колебаний встал во главе повстанческого движения в Армении. Он вернул себе доброе имя в общественном мнении и в даль­нейшем был фактическим главой всего восстания.

Поначалу военные действия развивались в пользу восставших, персидская армия терпела поражения (при селениях Акори и Нерсехапат), но осенью 483 г. армяне и грузины оказались в тяжком положении, хотя продолжали сопротивляться с прежним упорством. Положение разрядилось, когда в 484 г. царь царей Пероз погиб в битве против эфталитов, восточных соседей Ира­на, и в изменившейся ситуации персы пошли на уступки.

В селе­нии Нварсак Ваан Мамиконян фактически продиктовал пер­сидскому военачальнику Нихору Хазаравухту условия, на которых повстанцы могли бы заключить перемирие. Верховная власть должна была обеспечить свободу вероисповедания (т.е. христи­анства), возможность непосредственного – минуя марзпана – обращения к шаханшаху, назначение нахараров на должность в соответствии с их действительными достоинствами. Настаивая на этом последнем условии, Ваан имел в виду ущемление прав «истинной», т.е. оставшейся верной христианству, знати в пользу отступников. Выдвигая свои требования, спарапет заявлял, что армяне не отступят и не склонят главы перед персами. Эти усло­вия фигурировали и в последующих переговорах, уже с новым царем Валашем (484–488), и были приняты целиком. Была про­возглашена полная амнистия, Ваана с почестями приняли в сто­лице Ирана, отступники же, по утверждению современного ар­мянского автора, утратили всякое влияние и вынуждены были скрыться.

Ваан Мамиконян вновь был утвержден в своем звании спарапета; обрели права и другие участники движения. Через год Ваан возвысился еще более, он стал марзпаном Армении. После Ваана эта должность перешла к его брату Варду, который во время восстания бежал из персидского плена и примкнул к дви­жению. Важнейшим результатом повстанческого движения 482–484 гг. явилось восстановление армянского самоуправления.

Византийская Армения

Судьбы армян, оказавшихся под византийским владычеством, сложились ина­че. Устройство западной части страны отличалось большим разнообразием. В 72 г. заевфратская Малая Армения вошла в состав Римской им­перии как часть Каппадокии, а затем, в конце III в., выделилась в качестве самостоятельной

провинции. Между 378 и 386 гг. эта территория была разбита на две половины – Армению Первую и Армению Вторую, причем общая ее площадь возросла за счет Каппадокии. Управление провинцией осуществляли (как и повсю­ду) гражданские и военные власти. Ни административным устройством, ни военной организацией эта территория принци­пиально не отличалась от прочих частей Византийской империи. Население Малой Армении успело адаптироваться к имперским условиям и стояло перед угрозой утраты своего этнического облика.

Те же армяне, которые стали византийскими подданными пос­ле раздела 387 г., являли собой плоть от плоти собственно ар­мянского общества, им предстоял еще долгий путь «византиизации». Правительство отдавало себе в этом отчет и не спешило.

Та часть Великой Армении, которая отошла к Византии после раздела, имела смешанное устройство. На севере выделялись одиннадцать кантонов (арм. гавар), административным центром которых стал Карин, тогда же официально переименованный в Феодосиополь. Во главе их находился гражданский чиновник высокого ранга, кошт. На юге же располагались сатрапии, нахарарские владения, которые длительное время пользовались известной автономией. Местные владетели сохранили собствен­ные дружины. Считалось, что они вошли в состав Византии на договорных началах. Имперских войск в этой части страны не было или, во всяком случае, они сливались с местными, которы­ми командовали нахарары. Армяне уплачивали государственные налоги, но размер их был умеренный.

Таким образом, в течение некоторого времени Византия отка­зывалась от своих важнейших принципов, предполагавших урав­нение в устройстве отдельных регионов государства. Однако при императоре Юстиниане I (527—565) положение изменилось. Сог­ласно указу от 18 марта 536 г., вся армянская территория, на которую распространялась власть императора, была перекроена независимо от предшествующего статуса ее отдельных частей. Вместо былых Первой и Второй Армений (с центрами в Севастии и Мелитине) появилось целых четыре. Первой Арменией стала та, которая занимала северную часть земель, отошедших к им­перии после 387 г. Ее столицей стал Феодосиополь (Карин). Да­лее шли Вторая (бывшая Первая) и Третья (бывшая Вторая) Ар­мении, а к югу от новой Первой располагалась Четвертая. Адми­нистрация в этих областях была приведена в соответствие с об­щеимперскими нормами. Этим «Армениям» предстояло играть важную роль в бесконечных ирано-византийских войнах, поэто­му здесь учреждается высокая должность «военного магистра Востока». Широкая сеть оборонительных сооружений, которые возводились в этот период по инициативе императора, распростра­нилась также и на византийскую Армению.

Традиции самоуправления, которые в восточной части визан­тийской Армении имели давнюю историю, были попраны. Об­щественное устройство новых «Армений» должно было полностью уподобиться прочим регионам империи. Нахарарское землевла­дение предполагало наследование имущества по мужской ли­нии, без его дробления. Одним из своих указов («новелл») импе­ратор покончил с этим, узаконив наследование и по женской линии. Указ был озаглавлен: «О том, чтобы и армяне во всем следовали ромейским (т.е. византийским) законам». Император заявлял: «Мы водворили ромейские (учреждения), приучили ар­мян пользоваться ромейскими порядками, установили, чтобы у армян не было других законов, кроме тех, которые почитаются у ромеев». Эта жесткая формулировка была рассчитана на расши­рительное толкование, хотя заявление касалось лишь права нас­ледования у армян.

При Юстиниане налоги резко возросли, а новую практику их взимания армяне воспринимали как нарушение их былых приви­легий. В 540 г. в результате волнений был убит правитель Чет­вертой Армении Акакий. Прибывший сюда для подавления мя­тежа «военный магистр Востока» Ситта погиб в стычке. Оба наз­ванных лица – по происхождению армяне, но по духу они были весьма далеки от своих братьев по крови, которыми им предсто­яло повелевать.

При императоре Юстиниане армянские воинские соединения начали направляться во Фракию, на Балканы, чтобы участвовать в войнах против «варваров» (т.е. не-византийцев). Это в свою очередь вызывало недовольство. То обстоятельство, что отдель­ные представители нахарарских фамилий занимали в империи важнейшие посты, не способствовало общему умиротворению. Напряженность была связана также и с тем, что в периоды войн между Ираном и Византией театром военных действий станови­лась зачастую именно Армения. Ее население страдало от само­го факта присутствия здесь значительных воинских сил.

Вместе с тем, противоборство великих держав, Ирана и Ви­зантии, наталкивало армян на мысли о возможности выбора – недовольные своим положением жители частей страны ориенти­ровались в зависимости от обстоятельств то на Сасанидов, то на империю. В свою очередь державы могли использовать пози­цию армян для осуществления собственных замыслов.

Гагик Саркисян, Константин Худавердян, Карен Юзбашян

Продолжение следует