Карабахский вопрос и Иран
Иран является одним из ведущих государств в стратегически важных регионах Ближнего и Среднего Востока, а также Южного Кавказа. Персидская цивилизация – одна из древнейших и богатейших культур мира, а шиитское направление ислама определяет Иран в качестве одного из духовных центров мусульманского мира.
На протяжении многих столетий Персия являлась одним из лидеров мировой истории то в лице Мидийского царства, то Великой Ахеменидской державы, то Парфии, то Сасанидского, то Сельджукского, то Хулагидского, то Сефевидского, то Афшарского, то Каджарского государства. Историческая память персов знает немало великих побед и страницы поражений. В числе последних особо выделяется падение Ахеменидской империи и ее древней столицы Персеполис под ударами великого Александра Македонского после битвы при Гавгамелах в 331 г. до н. э.
В новейшее время персы – государствообразующий народ, составляющий более 50% населения Ирана – решили избавиться как от монархического режима шаха Реза Пехлеви, так и от западного (американо-британского) контроля их стратегических ресурсов, которые эксплуатировали иранское государство и девальвировали исторические достижения персидской цивилизации. Немаловажной причиной февральской иранской революции 1979 г. стала угроза внутреннего этнического сепаратизма (курдского, белуджского, а в перспективе тюркского/азербайджанского), которая умело инициировалась с подачи центров англосаксонского мира и сионистов. В итоге персы решили определить свой особый путь развития, сделав ставку на духовный фактор и исламскую консолидацию, политический консерватизм и исторический традиционализм. Именно данная политика и предопределила успех исламской революции в Иране.
Исламская Республика Иран с особым политическим (теологическим) режимом отражает некую специфику не только исламского государства, но и персидского консерватизма. Политическая воля правящего класса в сочетании с историческим потенциалом иранского народа предопределили новый путь развития Ирана в условиях политической конфронтации с ведущими мировыми и региональными центрами, перманентных санкций и фактической изоляции. Иран сделал ставку на внутренние ресурсы, развитие собственной экономики, образования и культуры. В условиях же возрастающих угроз интересам безопасности ИРИ Тегеран начал активное развитие науки и военно-промышленного комплекса.
Успех исламской революции в Иране не смогли разгадать ни западные, ни советская, ни израильская разведки. СССР по понятным причинам делал ставку на левые политические силы Ирана (в частности, на Народную партию «Туде»). Однако как бы резидент КГБ СССР Леонид Шебаршин ни доказывал ошибочность данной стратегии, Центр в лице догматического политбюро с престарелыми членами все же не отступил от идеологического подхода. В итоге уход США из Ирана и развал прозападного регионального военного блока СЕNТО (1955–1979 гг.) в связи с победой А. Хомейни не позволил крупнейшему региональному соседу СССР получить реванш на иранском, а стало быть, на ближневосточном направлении. Хомейни назвал СССР, как и США, «сатаной». Другого подхода от религиозного режима ИРИ по отношению к атеистическому СССР сложно было ожидать.
Кремль мог бы сохранить свое геополитическое лидерство над Ираном по итогам Второй мировой войны, когда на севере Ирана с августа 1941 г. были размещены советские войска и разведка предлагала варианты политического закрепления контроля стратегических ресурсов. Однако в 1947 г. И. Сталин доверился собственной интуиции и отказался от предложений нелегала НКВД СССР Андрея Варданяна не выводить войска, пока меджлис не примет соответствующие правовые решения о согласии Ирана на присутствие советской стороны в нефтегазовых проектах. Нет никаких сомнений, что СССР мог бы на определенный исторический период (лет на 25–30) иметь ведущие позиции в Иране. Однако, как показал опыт советского исхода из Афганистана и Восточной Европы, подобное доминирование оказалось бы непрочным и недолгим (хотя, как известно, «ничто не вечно под луной»). При этом немаловажное значение имеет имперское прошлое самого Ирана и персидской цивилизации, которые и предопределили февраль 1979 г.
Как говорил Наполеон, «география – это судьба». География государства всегда оказывает воздействие на его политику, может стимулировать управление крупными регионами и миром, может являться объектом геополитических устремлений ведущих держав, может стать ключом к разрешению важных региональных и глобальных проблем, может иметь негативное и (или) положительное воздействие на развитие самого государства.
Иран и Армения являются древними географическими соседями, история которых оказала взаимное влияние на культурно-ментальные вопросы. С 66 г. до н.э. по 428 г. н.э. Арменией правила династия царей Аршакидов (Аршакуни), основателем которой стал брат парфянского царя Трдат I. В языческий период армяне и персы исповедовали зороастризм, а приняв христианство, Армения имела религиозную войну с Сасанидским царством (знаменитая Аварайрская битва 451 г. армянской конницы под предводительством спарапета Вардана Мамиконяна против персидских слонов Йездигерда II, в которой армяне смогли отстоять свою веру). В 387 г. Армения была разделена между Византией и Персией, Восточная Армения оказалась на многие века в составе персидского государства на правах марзпанства. С 390-х гг. армянская область Арцах также входит в состав Сасанидского царства, последующая история которой была связана с персидской государственностью, включая образование Хамсийского меликства (Пятикняжия) при шахе Аббасе I. Армянская конница карабахцев была ударной силой персидской армии.
С конца ХVII в. Нагорный Карабах становится центром армянского освободительного движения и обращает свои взоры сначала к Европе и Римскому папству, а затем к России. В 1701 г. специальный посланник Гандзасарского католикоса и карабахских меликов (князей) архимандрит Исраел Ори установил тайный союз с русским царем Петром I на предмет вооруженного восстания и освобождения армянского Карабаха от персидского владычества переживавших кризис Сефевидов. После неудачного Каспийского (Персидского) похода Петра Великого, с 1720-х гг. начинается мощное вооруженное освободительное движение армян Карабаха и Сюника под предводительством Мхитара-спарапета и Давид-бека. Именно Карабах стал в тот период политическим центром армянского народа и определил стратегию геополитического союза Армении с Россией.
Последующая борьба армян привела к тому, что в 1813 г. по итогам очередной русско-персидской войны и Гюлистанского мира Нагорный Карабах перешел в состав Российской империи. Именно с потерей Карабаха персы в последующем лишились своих кавказских владений севернее р. Аракс. Попытка Фетх Али-шаха взять реванш при поддержке Великобритании не увенчалась успехом. Осада Шуши армией Аббаса-Мирзы, героическая оборона крепости при активном участии карабахских армян в течение 7 недель, знаменитая Шамхорская битва под командованием генерал-майора Валериана Мадатова (Мадатяна) и разгром персов, последующие блестящие победы генерала Ивана Паскевича привели к тому, что очередная русско-персидская война 1826–1828 гг. завершилась новым поражением Персии и потерей Восточной Армении в пользу России. С тех пор северная сухопутная граница Персии проходила, согласно Тюркменчайскому миру 1828 г., по р. Аракс.
Образование Азербайджанской Демократической Республики 27 мая 1918 г. на штыках турецкой армии Нури-паши, затем признание В.И. Лениным Азербайджана в качестве политического образования и его советизация 28 апреля 1920 г., падение независимой Армении и передача армянских областей Нахичевана и Нагорного Карабаха в состав Азербайджанской ССР, согласно Московскому российско-турецкому договору от 16 марта 1921 г. и решению пленума Кавбюро РКП(б) от 5 июля 1921 г., никак не могли обрадовать Персию.
Всплески очередных этапов карабахского освободительного движения в советский период всегда оставались в центре внимания иранских спецслужб. Развал же СССР и образование независимых государств на Южном Кавказе не могли не вызвать широкого интереса Тегерана к военно-политическим событиям на северных границах. Карабахская война 1991–1994 гг. проходила в непосредственной близости к Ирану. Естественно, Иран заинтересован в прорыве собственной изоляции и выходе на широкое торгово-экономическое сотрудничество с северными и европейскими странами через Южный Кавказ. Соответственно, региональный мир и стабильность на Южном Кавказе являются непременными условиями успешного сотрудничества.
Новое время и устремление в регион ведущих мировых и региональных государств так или иначе оказывают воздействие на политику Ирана и его отношение к карабахскому вопросу. Так уж получилось, что преимущественно шиитский Азербайджан отдает предпочтение в своей внешней политике стратегическому союзу не с флагманом шиизма – Ираном, а с центром пантюркизма – Турцией, состоящей в НАТО и союзе с США, Великобританией и Израилем.
Тегеран в начале карабахского конфликта проявил активный интерес в плане посреднической роли, что завершилось взятием армянами Шуши и отказом азербайджанцев от иранской миссии.
Тегеран в тяжелые для Армении годы карабахской войны (в условиях транспортной блокады со стороны Азербайджана и Турции) пошел на открытие
Мегринского коридора и поставки продовольствия и ГСМ в Армению. В тот период в Иран был командирован Игорь Мурадян, который имел личные встречи с президентом ИРИ Али Акбаром Хашеми-Рафсанджани.
Тегеран по умолчанию положительно воспринял контрнаступление Армии обороны НКР в 1993–1994 гг. и установление армянского контроля над 132-км участком ирано-азербайджанской границы по р. Аракс.
Тегеран не заинтересован в размещении под видом международных миротворческих сил иностранных воинских контингентов (будь то НАТО или России/ОДКБ) на своих северных границах в зоне карабахского конфликта. Правда, можно ли считать российские войска в регионе иностранными, если с 1828 г. эта территория являлась зоной ответственности России. С распадом же СССР Россия стала правопреемником и несет ответственность за безопасность на постсоветском пространстве. К тому же Иран приветствовал предложение России по исключению пребывания военно-морских сил третьих стран и организаций (читай: НАТО и США) в зоне Каспийского моря. Что же мешает распространить аналогичный подход и на часть территории севернее р. Аракс? Возможно, только время и изменение статус-кво в Карабахе.
Все эти годы Иран, развивая отношения с Арменией и Азербайджаном, придерживался сбалансированной позиции по мирному урегулированию карабахского конфликта с обеспечением интересов всех заинтересованных сторон (под которыми, очевидно, следует понимать Азербайджан, Карабах, Армению и Иран).
Иран в рамках работы Организации Исламского Сотрудничества (до 2011 г. организация «Исламская конференция») не поддавался давлению Азербайджана, Турции и Пакистана по признанию карабахского конфликта религиозным (христиано-мусульманским).
Армения, несмотря на поддерживаемую Западом и Израилем политику антииранских санкций, развивала плодотворные политические и торгово-экономические отношения с Ираном и не вела враждебной деятельности по отношению к южному соседу. При этом смена администраций и правящих элит в Армении не сказывалась на сути армяно-иранских отношений. Тегеран сохранял заинтересованность в предании отношениям с Арменией формата стратегического партнерства, судьба которого во многом притормаживалась позицией Еревана, считавшегося как с интересами стратегического союзника – России (например, по теме газа и военного сотрудничества), так и учитывающего общий формат глобальных отношений мировых центров к региону и Ирану в частности. В армяно-иранском торгово-экономическом обороте всегда доля экспорта иранских товаров была выше почти в 7 раз (основными товарами армянского экспорта в Иран являются электроэнергия и баранина).
Новым трендом в ирано-армянских отношениях стали посылы иранского президента Роухани в 2016 г., когда после снятия Западом части санкций в отношении Ирана Тегеран заявил о намерении связать Персидский залив и Черное море через Армению. Естественно, данный посыл иранской стороны имеет для изолированной Армении важное геополитическое значение, ибо реализация подобного транзитного проекта через территорию армянского государства повысит значимость Армении и укрепит региональную стабильность и безопасность.
Армянская весна 2018 г. и приход к власти Никола Пашиняна, которого нередко считают прозападным ставленником, тем не менее не повлияли на стабильный характер межгосударственных армяно-иранских отношений. Визит советника президента США по безопасности Джона Болтона в Ереван в свете усиления американских санкций против Ирана и его серьезные предупреждения также не повлияли на позицию Еревана. Премьер-министр Пашинян совершенно обоснованно отметил, что те, кто выступает за закрытие армяно-иранской границы, не говорят о закрытых границах Армении с Азербайджаном и Турцией при условии нестабильности армяно-грузинского транзита. Подобная публичная позиция Еревана не могла не порадовать Тегеран, который в соответствии с традициями Востока умеет помнить добро. В феврале 2019 г. анонсирован официальный визит Н. Пашиняна в Иран, где, возможно, может быть подписан ряд важных соглашений в области экономики (например, по строительству новой ветки ЛЭП и газопровода, а также НПЗ в Мегринском районе).
Азербайджан, будучи также заинтересованным в лояльных отношениях с Ираном государством, тем не менее в разные периоды своей независимости проводил противоречивую политику на иранском направлении.
Так, Баку под воздействием стран Запада и Израиля и будучи заинтересованным в реализации нефтегазовых проектов вынужден был закрыть офисы проиранской «Хезболлы» на своей территории, а также свести к минимуму участие иранских компаний в азербайджанских энергетических «проектах века».
Власти Азербайджана, опасаясь очередных всплесков талышского национального движения в приграничных с Ираном южных районах Ленкорани и Астары, проводили активную деятельность против талышских организаций.
Баку, исключая возможности активизации оппозиционного движения с опорой на прошиитскую Исламскую партию Азербайджана (ИПА), стал проводить репрессивную политику в отношении ИПА и в целом шиитских политических сил с центром в поселке Нардаран.
Азербайджан, развивая военно-политические отношения с Израилем в плане получения перевеса в гонке вооружений над Арменией и поддержки еврейского лоббинга на Западе по теме нефтегазового бизнеса и антиармянских резолюций, фактически позволил израильским спецслужбам использовать свою территорию в плане активной деятельности на иранском направлении.
Остается тревожным вопросом возможность использования территории (военных аэродромов и коммуникаций) Азербайджана вооруженными силами США и Израиля в случае антииранской агрессии соответствующей коалиции.
Между Азербайджаном и Ираном сохраняются неурегулированные вопросы по теме шельфа Каспия и эксплуатации отдельных месторождений газа.
Иран никак не заинтересован в развивающемся партнерстве Азербайджана с США и Великобританией, выступающими главными проводниками азербайджанской нефти и газа на европейский рынок через территорию Турции.
Наконец, Тегеран не может положительно оценивать раздающиеся время от времени в Азербайджане идеи о «Большом Азербайджане» и присоединении Южного (Иранского) Азербайджана. Проблема этнического сепаратизма всегда болезненно воспринимается любым государством и режимом, где Иран не исключение. Вопрос в том, что Тегеран считает сепаратистские увлечения части азербайджанских политических сил проявлением не внутренней самоорганизации и политики, а скорее под воздействием внешних антииранских сил (США, Великобритании, Израиля, Турции и Саудовской Аравии).
Конечно, Азербайджану невыгодно обострение отношений с Ираном и использование его территории внешней американо-израильской коалицией в антииранской войне. Азербайджан понимает, что энергетика Нахичеванской автономии во многом обеспечивается Ираном. Азербайджан учитывает географическую привлекательность Ирана и возможное его участие в глобальном китайском геоэкономическом проекте «Один пояс, один путь». В этой связи Азербайджан участвует в реализации крупных транзитных проектов, включая железнодорожную магистраль Север – Юг для связи Ирана через азербайджанскую территорию с Россией и Европой (включая через реализованный аналогичный проект Баку – Тбилиси – Карс).
Иран в период карабахской войны 1991–1994 гг. и в ходе 4-дневной апрельской войны 2016 г. сохранял хладнокровие и сбалансированность. Накануне апрельской войны в Карабахе иранская сторона владела оперативными и техническими данными о передвижении азербайджанских войск, а в дни войны привела в боеготовность 7-ю бронетанковую бригаду. Заявления иранского МИД о необходимости прекращения боевых действий сопровождались предупреждением о возможности интернационализации конфликта.
В середине января 2019 г. тема Карабаха приобрела некую актуальность и настороженность в контексте армяно-иранских отношений. По данным азербайджанских СМИ, 17 января с.г. начальник Генерального штаба Вооруженных сил Ирана Мухаммед Хусейн Багери в ходе официальной встречи с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым в Баку выразил точку зрения по карабахскому вопросу. В частности, генерал Багери заявил, что «Иран считает Карабах азербайджанской территорией, поддерживает и впредь будет поддерживать территориальную целостность Азербайджана. Тегеран считает неприемлемым насильственное изменение границ и всегда находится рядом с Азербайджаном в этом вопросе».
Естественно, подобное заявление главы Генштаба Ирана не могло не вызвать напряжения в Армении. В тот же день вечером состоялась встреча военного атташе посольства Ирана в Ереване Махди Ведждани с начальником управления по оборонной политике Минобороны Армении Левоном Айвазяном. Ведждани, касаясь темы визита и заявлений начальника Генштаба ВС Ирана Мухаммеда Багери в Баку, вновь подтвердил сбалансированную позицию Тегерана по карабахскому урегулированию и отметил, что она не претерпела никаких изменений. Иранские же СМИ отметили, что Багери высказался по поводу территориальной целостности Азербайджана, но ни словом не обмолвился о Карабахе.
В политике каждое слово имеет вес, а сформированное мнение – некий посыл заинтересованным сторонам. Изменилась ли позиция Ирана по теме карабахского урегулирования? И в чем она конкретно состоит? Разве Тегеран официально когда-либо заявлял, что поддерживает выход Карабаха из состава Азербайджана или признает независимость НКР? Насколько известно, Нагорный Карабах ни в качестве части Армении, ни в статусе независимой республики пока что не признает и сама Армения. Чего же ожидать от Ирана?..
Ранее президент ИРИ Хасан Роухани в том же Баку по итогам переговоров с И. Алиевым заявлял «о необходимости решения всех конфликтов в регионе исключительно мирным путем», что также не могло устраивать одну из сторон конфликта – в данном случае Азербайджан. И все же Баку решился на малый конфликт.
В августе 2011 г. предшественник Багери на посту начальника Генштаба ВС Ирана бригадный генерал Сейид Хасан Фирузабади в интервью иранскому агентству Mehr заявил, что в Азербайджане притесняют мусульман, и обвинил правительство Ильхама Алиева в политике, противоречащей устоям ислама. В частности, иранский генерал отметил: «Если такая политика будет продолжена, то его (Алиева) конец будет мрачным, и подавить восстание народа Арана будет невозможно». Фирузабади обвинил власти Азербайджана в подавлении прав верующих и удовлетворении интересов сионистов. При этом генерал высказал мысль, что Азербайджан является «Араном» и народ здесь «аранский», в жилах которого течет иранская кровь.
И что с того, что иранский генерал сделал подобные громкие заявления, изменилась ли от этого ситуация в Карабахе и армяно-азербайджанских отношениях?
Как известно, до заявления генерала Багери армянский депутат от блока «Мой шаг» Айк Конджорян в ходе выступления в парламенте заявил, что Армения окружена «авторитарными Турцией и Азербайджаном» и Ираном «авторитарного характера», из ее непосредственных соседей только Грузия идет демократическим путем. Позже сей депутат назвал свое высказывание ошибкой, отметив, что неправильно выразился и не хотел принижать добрососедские и теплые отношения Армении с Ираном. В свою очередь спикер парламента Армении Арарат Мирзоян сразу же выступил с заявлением, подчеркнув, что высказывание депутата не является позицией блока «Мой шаг».
Возможно, по этой причине иранская сторона решила проучить младоармян во власти Армении, ибо слово в устах политика имеет вес и цену. И какое Конджоряну дело до политического режима соседнего Ирана, если иранский народ его принимает и считает справедливым. Если парламентарий может предложить своему обществу нечто полезное и убедить в этом, то для этого мандат ему и дали. Но не стоит со своим уставом идти в чужой монастырь. Армению устраивает политическая система Ирана, уважающая самобытность и права многочисленной армянской диаспоры. Армения выступает надежным внешним партнером соседнего Ирана, отношения с которым имеют прочную историческую основу и носят дружественный характер.
Конечно, в Иране помнят свою историю, ее взлеты и поражения. Персы понимают, что, потеряв в первой четверти ХIX в. контроль над армянским Карабахом, они лишились геополитического доминирования на всем Кавказе. Стало быть, возвращение контроля над этой горной провинцией может позволить установить региональное доминирование. И в самом деле, грузинский дрейф на Запад, азербайджанский транзит нефти и газа в Турцию и на Запад через Грузию, надежды Казахстана и Туркменистана на тот же маршрут в пользу связи с Западом могут прерваться и потерять перспективу, планы же Великобритании и США взять под контроль Центральную Азию через афганский плацдарм способны провалиться, если контроль над Карабахом (западный фланг Азии) окажется у России.
Что же касается ситуации вокруг Карабаха, то нелишне напомнить слова Наполеона о том, что «военных сил недостаточно для защиты страны, между тем как страна, защищаемая народом, непобедима». Армяне никому – ни азербайджанцам, ни туркам, ни персам – не собираются уступать Карабах, который является общенациональной идеей и частью армянского вопроса. Мы многое уже уступили и потеряли в силу безграмотной политики и вмешательства внешних сил. Иран не заинтересован в присутствии иностранных военных сил вблизи своей границы, в свою очередь армянская армия несет боевое дежурство на солидном участке границы с Ираном. Если же это дежурство получит новое развитие по р. Аракс, то у Тегерана не останется выбора в плане признания северного соседа.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор
Оставьте свои комментарии