«Я ехал к вам. Живые сны…»

Пока же Карп Григорьевич успел объехать лишь 23. Но какие! Это все «семейство» Всероссийского музея А.С. Пушкина – Мемориальная музей-квартира А.С. Пушкина, Музей-усадьба Г.Р. Державина, Мемориальный музей-квартира Н.А. Некрасова, Государственный музей-заповедник М.А. Шолохова, Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское», Государственный лермонтовский музей-заповедник «Тарханы», Дома-музеи А.П. Чехова, М.М. Пришвина, Б.Л. Пастернака, К. И. Чуковского, Андрея Белого… Выставка получилась настолько обширная, что заняла стены всех трех этажей главной библиотеки Ростовской области и, как говорят, крупнейшей на юге России. Но и они не сумели вместить все фотокартины мастера, сделанные им за два года работы над проектом. Отчего-то кажется, что если бы не Карп Пашиньян, то этот фотопроект мало кому пришелся бы по плечу. Всего лишь два года он трудился над ним. Но можно смело утверждать: готовился к осуществлению его едва ли не всю свою жизнь… И как тут не воскликнуть вслед за Александром Сергеевичем: «Я ехал к вам. Живые сны…»

Осматривая выставку, отчего-то на память приходят стихи из ранних школьных лет: «Из зала в зал переходя, здесь движется народ». Но в этом случае происходит некая инверсия – переходя от картины к картине, мы точно из одного зала входим в другой, из кабинета в кабинет. Вот мы в Михайловском. Сквозь столь любимую Александром Сергеевичем Пушкиным осеннюю туманную дымку просматриваются окрестности усадьбы, вот дом, а вот и кабинет хозяина. Тот самый, где он написал драму «Борис Годунов», основные главы «Евгения Онегина», более ста стихов.

Если пойти дальше по часовой стрелке, мы оказываемся на запорошенной снегом тропинке, ведущей к дому Пастернака, что в Переделкино. А вот и кабинет поэта. Предельно аскетичный… Письменный стол, который, как и при жизни Бориса Леонидовича, убран до последнего листа. Он, оказывается, любил именно в такой творческой атмосфере трудиться над своими произведениями.

Но если пойти в противоположную сторону, то можно оказаться в Петербурге, на Фонтанной улице, в квартире, где жила некоторое время Анна Андреевна Ахматова, с гармонично подобранным многообразием всяческих предметов, принадлежавших женщине, которую называли последним поэтом Серебряного века…

Дальше помпезная усадьба Державина, его кабинет, залы дома. Следом – скромная и лаконичная московская квартира Чехова. Лермонтов, Островский, Достоевский, Аксаков, Андрей Белый, Есенин, Горький, Пришвин, Чуковский, Федин… Мы, точно те любопытные (точнее, любознательные!) прохожие, заглядываем в «окна» домов людей, в них обитавших когда-то. Но ведь и интерес наш не праздный, и «народ», там живший, – не обычный. Весь цвет русской поэзии и прозы с века XVIII до века XX вобрала в себя выставка, объединившая, казалось, необъединимое – пространства ведущих литературных домов-музеев и усадеб России.

Родился же этот звездный проект на Дону, в Вешках, в Государственном музее-заповеднике Михаила Шолохова. В разговоре с внуком писателя Александром Михайловичем Шолоховым Карп Григорьевич озвучил свою давнюю мечту – сфотографировать усадьбы, дома и кабинеты русских писателей и представить их в едином образовательном проекте. Сразу же к обсуждению ее были подключены по телефону директор Государственного музея Л.Н. Толстого Сергей Александрович Архангелов, директор Государственного музея А.С. Пушкина Евгений Анатольевич Богатырев, директор Государственного музея истории российской литературы им. В. Даля Дмитрий Петрович Бак. Очень скоро вопрос о техническом осуществлении проекта был вынесен, а потом и одобрен на собрании Ассоциации литературных музеев Союза музеев России. Впрочем, не на такой уж и большой риск они – директора литературных музеев – шли, давая согласие на то, чтобы распахнуть настежь двери, позволяя Карпу Григорьевичу «хозяйничать» в выходные дни (когда нет посетителей) в святая святых – жилых комнатах, кабинетах, домах отечественных классиков. К. Г. Пашиньян – известный далеко за пределами Ростова фотомастер, заслуженный работник культуры РФ, член Союзов журналистов и дизайнеров России. Но дело даже не в регалиях и всякого рода признаниях. Карп Григорьевич сама по себе личность уникальная. Именно о таких и говорят – человек энциклопедических знаний. Пашиньяну дано проникать, кажется, в саму природу фотографируемых им вещей, интерьеров, пейзажей, представляя их так, будто знает их тайную суть, видит душу предмета. Если снимает усадьбу, то обязательно вписывает ее в подходящее для нее время года – аксаковское или пришвинское лето, лермонтовская осень, толстовская зима, шолоховская весна. Если кабинет – то так, чтобы была видна перспектива всей писательской жизни: окно, в которое он смотрел, дверь, в проеме которой просматриваются другие части дома, откуда «доносятся» голоса домочадцев. Каждую фотокартину Пашиньяна можно (и нужно!) рассматривать подолгу, разглядывая детали, а попутно и разгадывая тот замысел, то послание, которое пытался вложить в него фотохудожник. Так, комнаты московской квартиры Толстого он снимал с нижней точки, с высоты роста маленького Ванечки, младшего сына писателя. Да и снимал он их не случайно во второй половине дня, когда за окном уже сумерки, а в доме тепло и светло. Или вот Ф.М. Достоевский с его сумрачным взглядом на мир. Но не дом ли писателя сыграл тут немалую роль? Расположенный в «колодце» питерских дворов, снаружи он выглядит довольно-таки угрюмо, но и внутри тоже мрачен, несмотря на зажженную лампу, освещающую лишь угол стола. Дальше… темнота.

Оказавшись в 1879 году в Ницце, А.П. Чехов писал оттуда своей сестре Марии Павловне: «Писать, сидя не в своем кабинете, – все равно что шить на чужой швейной машинке». Остроумное, как всегда у Антона Павловича, но и точное сравнение. Каждый писатель подбирает (обставляет) кабинет под себя. Чтоб удобно было сидеть именно за этим своим письменным столом, чтобы книги в шкафах были подобраны те, что читаешь, а не пролистываешь, чтобы за окном был тот самый, родной, пейзаж, который только и вдохновляет в минуты творчества. Словом, как тот «костюм», чтоб нигде не «жало», чтоб был впору.

В том, что этот проект обречен на долгую жизнь, сомневаться не приходится. И не только потому, что о своем желании включиться в него заявили едва ли не все литературные музеи России. Он носит мощный просвещенческий заряд. Не каждому из нас посчастливилось побывать в домах-музеях любимых писателей, поэтов. Да если и посчастливилось, то далеко не во всех. Но теперь благодаря К. Г. Пашиньяну и этому всероссийскому межмузейному проекту мы получили возможность побывать во многих домах российских классиков литературы, снять шляпу перед теми заповедными местами, где они жили, где были написаны произведения, во многом сформировавшие, выстраивавшие наше мировоззрение и миропонимание. Как же это хорошо! Как правильно!

Нонна Мирзабекова